Все оттенки желаний - Марина Крамер

«Я бы хотел сейчас тебя увидеть, твое лицо… Хотел бы посмотреть в глаза и понять, почему ты такая. Но это невозможно, ты напоминаешь мне жемчуг в раковине. Точно знаешь, что там внутри он есть, а открыть не можешь – створки сжаты, и ничем их не откроешь, если только разбить с размаху о камни. Но тебя нельзя о камни, ты тогда разобьешься совсем. Я хочу, чтобы ты плакала. Ты никогда не плачешь, а я хочу, чтобы ты это делала. Мне это нужно. Хочу смотреть в твое лицо и видеть, как из глаз катятся слезы, и целовать их. Я не умею, наверное, быть таким жестоким, как бы ты хотела, таким, как ты ждешь от меня. Я тебя слишком люблю. Хочу, чтобы ты стояла передо мной на коленях, опустив голову, – меня это очень возбуждает, потому что я не вижу тогда выражение твоего лица. Я хочу связать тебя и снимать твое лицо, то, как оно меняет выражение от наслаждения до злобы и ненависти ко мне. Хочу целовать твою грудь, я люблю ее целовать, она притягивает меня и возбуждает. Я же знаю твое тело и то, как и в каких местах оно отзывается на мои ласку и грубость. Я слишком тебя люблю».

Ну, в общем, конференция маньяков в полном разгаре… Это Костя прислал мне по электронке. Ну, разумеется, тут не все – только отрывок. Когда хочет, он может быть очень красноречивым и образным, даже слова где-то находит и выстраивает их в красивые фразы… Я, признаться, всплакнула…

Я не могу понять, что со мной творится в последнее время. Я пять лет успешно держала себя в руках, ну, если не считать нервного срыва, а тут вдруг меня несет постоянно… И я понимаю, что надо как-то справляться, как-то себя в руки брать – иначе добром это не кончится.

Слезы. Прозрачная влага на щеках, полуоткрытые губы, что-то пытающиеся произнести. Он проводит пальцем по влажной щеке, повторяя дорожку, оставленную слезой. Женщины красивы, когда страдают. Только истинная боль делает их лица такими загадочными и прекрасными. Вот и эта брюнетка с высокими скулами… Боже, до чего она хороша… Боль раскрывает ее красоту, а слезы смягчают резкие черты лица, делая их великолепными, точеными.

– Ты прекрасна… – шепчет он, наклоняясь к маленькому уху с белой жемчужинкой серьги.

– Больно… – выдыхает она.

– Знаю, милая… но так надо…

* * *

Экзамен у Славика прошел… хм… ну, в общем, прошел – и ладно. Было весело, скажу честно. Мальчик получил «отлично», хотя нареканий по поводу выбора идеи получил массу. В чем только его не обвинили… Я стояла под дверью и давилась от смеха, слушая, как две тетки за пятьдесят кроют Вячеслава, называя его извращенцем, сексуально озабоченным и психически нездоровым. Меня же убило другое…

Когда мы вошли в зал, я бросила взгляд на комиссию и обомлела, потому что могла голову прозакладывать, что мужчинка слева смотрит на меня не просто с интересом, а так, словно давно и хорошо со мной знаком.

Плохо, что я не совсем четко видела его лицо, но ничего – во время танца окажемся ближе, и рассмотрю.

На лицах членов комиссии – недоумение и даже легкий испуг, когда Славик снимает тренировочную кофту и остается в брюках и кожаных ремнях на груди. И тут еще я с плетью в руке… Нас, по-моему, спасло только то, что все шаги были исполнены четко, все линии в принципе выдержаны, попадание в музыку безукоризненное – недаром же я слушала это танго днем и ночью, не выключая! Но идея постановки оказалась близка только этому мужику в песочного цвета костюме… Он вышел за мной после выступления и, взяв за локоть, тихо спросил:

– Я не ошибся?

– В смысле? – У меня все ухнуло вниз – еще не хватало разговоров…

– Я не мог видеть вас в клубе?

В этом закрытом клубе как раз и проходили вечеринки фотографической тусовки, но как этот дядя мог меня там видеть?

– Возможно. И?..

– Н-нет, просто… это так неожиданно… вы ведь были с Константином, да?

О, черт! Ну почему ты такой популярный?

– Да.

– Вы знаете, я так восхищаюсь его работами! – с жаром начинает мужичок, не выпуская моей руки. – Он просто потрясающий мастер, так подать женское тело…

Да, и все бы ничего, если бы оно не было моим, потому что сейчас я себя чувствую так, словно стою перед ним абсолютно голая. Черт возьми… И еще один вопросик: а где он мог видеть фотографии Кости? И вот здесь меня ждал такой сюрприз, что я едва удержалась на ногах. Мужичок полез в карман пиджака, достал бумажник, а оттуда – мою фотографию в красном латексном костюме. Самое ужасное заключалось даже не в том, что снимок был относительно свежий, а в том, что на нем было видно мое лицо. Я смотрела в объектив, закусив от напряжения нижнюю губу – поза оказалась тяжелой и неудобной. Сволочь Костя!

Пока я боролась с желанием вырвать снимок и убежать, до меня донеслись, как сквозь вату, слова:

– …был в его фотостудии, потрясающее место – такой пентхаус с видом на реку, совершенно сумасшедший пейзаж – и все стены в фотографиях. Собственно, я хотел заказать ему фотографию жены, но Костя сказал, что работает только с обнаженной натурой…

Ух ты, какой разборчивый-то – старую тетку, значит, снимать не захотел, ему молоденьких подавай или с фигурой! Значит, помимо квартиры, еще и студия была… Отлично!

– К сожалению, вынужден вас оставить – там все-таки обсуждение, – заторопился мужичок и сунул мне в руку визитку. – Вот… на всякий случай, вдруг пригодится… а вас, кстати, как зовут – я запамятовал?

– Лори, – ухмыляюсь я вымученно, и он, кивнув, исчезает за дверью.

Внутри все клокочет: да как он мог скрыть от меня такое, а? Аренда пентхауса на набережной стоит не пять копеек, и при зарплате Кости это просто непозволительная роскошь. Это может означать только одно – то, что туда Костя водит других телок, с которых берет деньги. О-па, а я ревную, оказывается… вот это новость, и не особо приятная и желанная, кстати…

Славка, разгоряченный критикой и отличной оценкой, пригласил меня в кафе – отметить. И я, злая и оскорбленная разговором с экзаменатором и собственными мыслями, согласилась.

…Ничего умнее, чем напиться, я придумать не смогла. Глотала коньяк, чувствуя, как он сжигает все внутри меня, оставляя обугленную душу. Все мужики – предатели. И вот этот молодой барашек тоже станет таким, когда чуть повзрослеет. Да, станет – я уверена… Как можно говорить «люблю» и потом вот так подло, низко?.. За что?! Отомстил!

* * *

Спустя месяц Косте предложили персональную выставку в крупнейшем выставочном зале города – постарался-таки «олигарх», которому мы так и не сделали календарь. Я узнала об этом от приятельницы, сохранившейся чудом со времен фотофорума. Она-то и написала мне, думая, что мы с Костей по-прежнему вместе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});