Робинзон Крузо - Даниэль Дефо

«Хорошо бы, — подумал я, — подкрасться к ним теперь, выстрелить в упор и освободить этих пленников».

Но обстоятельства сложились иначе.

Разбойники, очевидно, не имели намерения убивать своих пленников. Застращав их и поиздевавшись над ними, злодеи разбежались по острову, желая, вероятно, осмотреть местность, где они очутились.

Пленников они оставили на присмотр двух своих товарищей. Но те, должно быть, были пьяны: как только остальные ушли, оба они забрались в лодку и мгновенно уснули.

Таким образом, пленники остались одни. Но вместо того чтобы воспользоваться предоставленной им свободой, они сидели на песке, озираясь по сторонам в безысходном отчаянии.

Это напомнило мне первый день моего пребывания на острове. Точно так же и я сидел тогда на берегу, дико озираясь кругом, и тоже считал себя погибшим. Я был уверен тогда, что меня растерзают хищные звери, вскарабкался на дерево и провёл там всю ночь. Вообще нет таких ужасов, которые не мерещились бы мне в первое время. А между тем как безмятежно прожил я все эти годы! Но ничего этого я тогда не предвидел.

Так точно и эти трое несчастных приходили в отчаяние, не зная, что избавление близко.

Глава 26

Робинзон встречается с капитаном английского судна

Разбойники прибыли на остров во время прилива. Покуда они глумились над пленниками, которых они привезли, а потом бродили по незнакомому острову, прошло очень много времени: начался отлив, и лодка очутилась на мели.

В ней, как уже сказано, оставалось два человека, которые вскоре уснули.

Через час один из них проснулся и, увидев, что лодка стоит на земле, попробовал протащить её к воде по песку, но не мог. Тогда он стал звать остальных. Те прибежали и принялись помогать ему, но лодка была такая тяжёлая, а песок был такой мокрый и рыхлый, что у них не хватило силы спустить её на воду.

Тогда они, как истые моряки — а моряки, как известно, самый беззаботный народ во всём мире и никогда не думают о будущем, — бросили лодку и снова ушли гулять. Перед тем как уйти, один из них громко сказал другому:

— Да брось её, Джек! Охота тебе руки мозолить! Вот будет прилив, она и всплывёт.

Это было сказано по-английски. Значит, они и вправду были мои земляки.

Покуда они не ушли, я то сидел, притаившись, за оградой крепости, то наблюдал за ними с вершины холма.

До начала прилива оставалось не меньше десяти часов.

Значит, всё это время их лодка пролежит на песке.

Вечером, когда станет темно, я выйду из своего тайника, подкрадусь к этим матросам поближе, буду следить за каждым их поступком, за каждым движением, и, может быть, мне даже удастся подслушать, о чём они будут говорить.

А пока не стемнело нужно было готовиться к бою. Теперь у меня был более сильный и опасный противник, чем прежде, и готовиться следовало более тщательно.

Я долго возился с ружьями, чистил и заряжал их, а потом приказал Пятнице, который к этому времени сделался под моим руководством очень метким стрелком, вооружиться с ног до головы. Я взял себе два охотничьих ружья, а ему дал три мушкета. Остальное оружие мы тоже распределили между собою.

Нужно сказать, что в этих доспехах у меня был очень воинственный вид.

На мне была моя грубая куртка из козьего меха и огромная мохнатая шапка, у бедра торчала обнажённая сабля, за поясом были два пистолета, на каждом плече по ружью.

Как уже сказано, я решил не предпринимать ничего, пока не стемнеет.

Но часа в два, когда солнце стало припекать особенно сильно, я заметил, что матросы ушли в лес и не вернулись. Вероятно, их сморила жара, и они уснули в тени.

Их пленникам было не до сна. Несчастные понуро сидели под каким-то громадным деревом, удручённые своей горькой участью. Расстояние между ними и мной было не больше четверти мили.

Их никто не стерёг, и я решил, не дожидаясь вечера, пробраться к ним и побеседовать с ними. Мне не терпелось узнать, что они за люди и почему они здесь. Я отправился к ним в том диковинном наряде, который я только что описал. За мною по пятам шагал Пятница. Он тоже был вооружён с головы до ног, хотя и не казался таким страшилищем, как я.

Я подошёл к трём пленникам совсем близко (они сидели ко мне спиной и не могли видеть меня) и громко спросил их по-испански:

— Кто вы такие, сеньоры?

Они вздрогнули от неожиданности, но, кажется, перепугались ещё больше, когда увидели, какое страшилище к ним подошло. Никто из них не ответил ни слова, и мне показалось, что они собираются убежать от меня. Тогда я заговорил по-английски.

— Джентльмены, — сказал я, — не пугайтесь. Может быть, вы найдёте друга там, где меньше всего ожидаете встретить его. Я англичанин и хочу вам помочь. Вы видите: нас только двое; у нас есть оружие и порох. Говорите же прямо: чем мы можем облегчить вашу участь, какое с вами случилось несчастье?

— Наших несчастий так много, что описывать их было бы слишком долго, — ответил один пленник, — между тем наши мучители близко и каждую минуту могут явиться сюда. Но вот вам вся наша история в коротких словах. Я капитан корабля; мой экипаж взбунтовался. Я всегда любил своих матросов, и они любили меня. Под моей командой им жилось превосходно. Но их сбила с толку шайка негодяев, которая завелась у меня на судне в последнее время. Эти негодяи убедили их стать пиратами — морскими разбойниками, чтобы грабить и жечь корабли. Товарищи мои, которых вы видите здесь (один — мой помощник, другой — пассажир), едва упросили этих людей не убивать нас, и наконец они согласились, с тем условием, что высадят нас троих на каком-нибудь пустынном берегу. Так они и сделали. Мы были уверены, что нас ожидает здесь голодная смерть, — мы считали эту землю необитаемой. Теперь же оказалось, что здесь живут люди, готовые самоотверженно спасти нас от смерти.

— Где эти злодеи? — спросил я. — Куда они пошли? В какую сторону?

— Они лежат под теми деревьями, сэр, — отвечал капитан, указывая на ближний лесок. — Сердце у меня замирает от страха: я боюсь, что они увидели вас и слышат, о чём мы сейчас говорим. Если так, мы пропали! Они убьют нас всех, не пощадят никого.

— Есть у них ружья? — спросил я.

— Только два, да ещё одно, которое они оставили в лодке.

— Отлично! — сказал я. — Остальное я беру на себя. Все они спят, и нам было бы нетрудно подкрасться к ним и перебить их всех, но не лучше ли захватить их живыми? Может быть, они одумаются, перестанут разбойничать и сделаются честными людьми.

Капитан сказал, что среди них есть два опасных злодея, которые и начали бунт; едва ли нужно щадить их, но, если избавиться от этих двоих, остальные, он уверен, раскаются и снова вернутся к своей прежней работе. Я попросил его указать мне этих двоих. Он ответил, что вряд ли узнает их на таком большом расстоянии, но при случае, конечно, укажет.