Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович

** *

Мы вернулись влагерь уже после полудня. Там все было готово к торжественному построению.«Зернышки» второй смены упаковали все свои вещи и аккуратно сложили их околоавтобуса, на котором прибыли ребята из третьего отряда. Людмила Степановна иотец Григорий водили учителя из новой смены по лагерю и знакомили с бытомправославных волонтеров. А ребятня с гордостью показывала новеньким итоги своейдвухнедельной работы. А мы с Пашей, увидев залитый солнцем Преображенский храм,окруженный строительными лесами, подумали о том, каким же величественным иблаголепным станет он, когда возродится, когда сокровища батюшки Иоанна вновь придутв свои стены, когда засияют его позолоченные купола, когда по округе разольетсядивная мелодия его колоколов! Мы невольно залюбовались храмом, мечтая о техвременах, когда сможем зайти сюда на службу к отцу Григорию, увидеть клад отцаИоанна вновь служащим людям и радующим их своим великолепием, заметить средимолящихся прихожан и усталую фигуру дяди Миши, и крутые плечи дяди Семена, ипышную седую бороду дедушки Семы, и смуглое лицо шустрого Петьки, который,наверняка, будет алтарником... Да, ребята, мы с Пашкой, я в этом уверен, думалитогда об одном и том же! Только вот меня еще вдруг посетила одна дерзкая мысль(эх, хорошо бы и Пашку тоже!): «Здорово было бы, если б нас тут и обвенчали!»Но дальше этого моя неуемная фантазия не пошла, так как «зернышки» насзаметили, и все пришло в движение!

Потом былопостроение. Подняли флаг. С речами выступили учителя, отец Григорий,представитель местной сельской администрации, от лица «зерен» словопредоставили старосте смены. Мы подвели итоги, новички наметили фронт новыхработ и заверили нас, что тоже добьются хороших результатов. Затем насталовремя общего обеда, после которого начались другие торжественные мероприятия.Из Никольского прибыла группа местных самобытных артистов, чтобы дать намнебольшой концерт (надо признать, что пели и плясали они очень даже неплохо!).После него должен был состояться футбольный матч между местными и городскимипацанами, еще какие-то шумные и подвижные игры на лугу и купание в озере.Автобус с «зернышками» из второй смены должен был отправиться домой лишьвечером. А мне, к сожалению, уже надо было дуть на вокзал, чтобы успеть надневную электричку. Поэтому я, взяв свою дорожную сумку, тепло распрощался сЛюдмилой Степановной, с Виктором Сергеевичем (новым командиром «зерен») и сбатюшкой Григорием (у которого взял благословение в дорогу). Потом настал чередребятни. Каждый из пацанов счел за честь пожать мне руку и приложиться хоть намиг к моей литой груди, а девчонок так и тянуло чмокнуть Жорку в пухленькую ирумяную щечку! И как пелось в одной очень старой песенке: «Я от чуткости такойпотерял покой!» Староста стояла рядом и глядела на это мое трогательноерасставание с «зернышками». Она тихонько посмеивалась, а глаза ее светилисьнескрываемой гордостью. Но за кого? За меня или за ее юных товарищей иподопечных? Или за всех сразу? Вы сможете ответить на это, ребята? Я вот тогдазатруднился... Наконец, я освободился от ласк и объятий и запрыгнул на подводус душистым сеном. Место возницы заняла Прасковья, так как Петька больше любилфутбол, чем девчонку, и посему остался в лагере, ибо местные считали его лучшимвратарем во всей округе. Чем завершился тот товарищеский матч, мне неведомо,потому что Зоська лихо взяла с места, и лагерь стал стремительно удаляться. «Зернышки»долго махали нам вслед, а некоторые еще и бежали до самой околицы села. Когдапоследний дом скрылся за лесом, я понял, что моя эпопея на Мещерской землезавершилась. Конечно же, было грустно расставаться и с лагерем, и с егообитателями, и даже с Зоськой (эх, пробыть бы тут все лето!), но я возвращалсядомой с чувством выполненного долга. Надеюсь, поработал я неплохо, не подвелПашку, возлагавшую на меня большие надежды, даже отыскал клад отца Иоанна! Икак было замечательно, что именно нам с Прасковьей удалось полностью раскрытьтайну церковных сокровищ и выступить в роли ангелочков, принесших благую вестьдедушке Семе о наступлении добрых времен, когда он сможет передать людямдоверенные ему на хранение ценности, чтобы спокойно «почить в Бозе», выполнивдолг христианина и данное отцу Иоанну обещание до конца! Все было очень хорошо,только вот тоска от предстоящего (уже такого скорого!) расставания с Пашкойсильно бередила мою душу. Но я привык не отчаиваться и поэтому наслаждалсяпоследними минутами нашего совместного пребывания. Ведь мы опять были вместе:я, она и природа! А нам ведь всегда было так хорошо, радостно и интереснопознавать друг друга, делая новые волнительные открытия...

Уже наподъезде к станции нас нагнал темно-зеленый УАЗ с темными окнами. Когда машинапроходила мимо, я взглянул на нее и невольно ощутил на себе чей-то тяжелыйвзгляд, проникающий даже сквозь черноту стекла. Колючий холодок вмиг разлилсяпо моей груди. Зоська, как бы тоже почуяв неладное, вздрогнула и отпрянула к обочине.Тот, кто сидел во внедорожнике, прекрасно видел меня, а я вот его, к сожалению,нет. Мне открылась лишь чья-то рука с золотым перстнем-печаткой, нервноподрагивающая на баранке. Кто же сидел в джипе, в его затененном салоне? БратФеодор? Или же просто любопытный сельчанин, случайно встретивший нас напустынной дороге? Может, это катил на станцию Никольский фермер ВиталийИванович Самородков, который часто, как говорил отец Григорий, «помогалденьжатами восстанавливать храмы»?

А может,просто это все мне показалось от жары, волнения и от того, что в последние дния стал слишком осторожным и подозрительным? А что поделаешь, пока один изглавных и коварных бандитов, оборотень Феодор, все еще разгуливал на свободе,есть основания для волнений! Пашка, правда, не обратила на УАЗ никакоговнимания, и я с тревогой подумал: «Девчонка ведет себя беспечно и надеется лишьна милость Божью и Покров Пресвятой Богородицы. Конечно же, без промыслаГосподня и волос с головы не упадет... Но все же: ведь она поедет обратносовсем одна, и в пути может приключиться все, что угодно... Коварный Феодор ещеможет поквитаться с нами за разгром его шайки и потерю (хоть и мнимых)ценностей...» УАЗик урча мотором проследовал дальше и вскоре совсем скрылся заповоротом. Зоська успокоилась и вышла на дорогу. Утешился и я: «Что это я сталтак боязлив, маловерный! Ведь Господь с нами, и что нам сделает злой человек?!Да будет воля Твоя, Господи! Спаси и сохрани нас! Аминь!»

- Жор, ты чеготакой грустный? - спросила Пашка, мягко похлопывая вожжами по крупу кобылы.

- Чтобы никтоне видел, какой я веселый! - пошутил я, натянуто улыбаясь, и добавил: - Оченьне люблю прощаться... Приезжать гораздо лучше, чем уезжать!

- Я тоже такдумаю! - согласилась Прасковья и вздохнула, но тут же весело добавила: - А тысильно не грусти. Вот увидишь, мы обязательно скоро встретимся вновь! У меняпочему-то появилось такое ощущение...

- Дай-то Бог!- согласился я. - Здорово здесь у вас все было! Я даже и не ожидал, что таксильно привяжусь ко всему этому.

Время, кбольшому сожалению, было к нам сурово и неумолимо. Едва мы подкатили к вокзалу,как уже объявили о прибытии моей электрички. Однако я успел все же сбегать забилетом и купить гостинцы моим милым дамам: большое мороженое Паше и крупныймаковый батон Зосе. Но тут подошел поезд, а с ним пришла и горестная минутарасставания... Пашка взяла меня за руку, и мы двинулись к вагону. Зоська, судовольствием жуя вкусное угощение, помахала мне головой вослед и как-то шумнои грустно вздохнула. Большие часы на фасаде вокзального здания показывали14:02. До отправления поезда оставалось всего три минуты! Прощаясь с Пашкой, япообещал ей стараться делать все возможное и невозможное, чтобы отыскивать путидля нашей очередной встречи. Девчонка ответила мне тем же. Потом мы съели(поделив пополам) чудом оставшийся у меня шоколадный батончик «Пикник», а когдапоезд прогудел, давая знак о скором отправлении, мы вновь, как и во время моегоприезда, быстро трижды расцеловались, и я заскочил в вагон. Затем дверцы снадписью на толстом стекле «Не прислоняться!» разлучили нас. Пашка махалаплатком, я, высунувшись из окошка, отвечал ей, размахивая бейсболкой, но поездтак круто рванул вперед, что уже через несколько секунд не стало видно ниперрона, ни белого платка на нем, ни серо-розового здания вокзала. Станциякончилась и потянулись бесконечные лесопосадки с редкими разрывами дорог даречушек...