Есть что скрывать - Элизабет Джордж

должны забрать ее у твоих родителей, Тани. Один из них хочет причинить ей вред.Оксфорд-стрит Центр Лондона

– Это совсем просто. – Рози Бонтемпи расправила складки на свой узкой льняной юбке. По мнению Уинстона Нкаты, разглаживать там было нечего, но жест привлекал внимание к ее ногам. Особенно к лодыжкам, изящнее которых он никогда не видел, что еще больше подчеркивали туфли на невероятно высоких шпильках. Нката и Рози стояли рядом у подоконника кафе на Оксфорд-стрит недалеко от универмага «Селфриджес», где работала Рози, как она сама призналась – временно, пока не подвернется что-то более подходящее, желательно место художника по гриму в полицейской драме, съемки которой скоро должны начаться в Норвиче.

Рози согласилась на вторую беседу, но только во время своего утреннего перерыва и только если они встретятся за пределами универмага. Она назвала кафе и время. Уинстон пришел сюда заранее.

– Тео превратилась в настоящую африканку, – продолжала Рози. – Хотела, чтобы я была такой же. Я отказалась. И она даже не дала себе труда попытаться понять почему. – Горькая усмешка. – Понимаете, родители вытащили нас из ужасного африканского приюта, и логично было бы предположить, что Тео будет им благодарна за это. По крайней мере, чтобы не обижать их, вычеркивая из своей жизни. Поверьте мне, они так и остались бы вычеркнутыми из ее жизни, если б у papá не случился инсульт.

– Вы из-за этого поссорились? – спросил Нката.

– Не совсем.

Рози смотрела, как такси и автобусы перестраиваются между полосами на улице, стараясь занять выгодную позицию. Было еще не очень жарко, и выхлопные газы не достигли той густоты, какая будет несколько часов спустя. От этой мысли Нкате становилось легче. В другое время дня прогулка по тротуарам Оксфорд-стрит была бы похожа на спуск в ад.

Он пришел на встречу с Рози Бонтемпи прямо из Нового Скотленд-Ярда, где вместе с Барбарой Хейверс посвятил первые два часа рабочего дня выполнению инструкций, полученных по телефону от старшего суперинтенданта Линли. Они составили рапорты об обходе соседей Тео Бонтемпи вчера вечером и передали ее ноутбук в технический отдел. Ни он, ни она не видели записи с камер видеонаблюдения на здании, где была квартира Тео, а ее мобильный телефон так и не нашелся. Линли рассказал им о двойной жизни Тео: как Адаку, волонтера в «Доме орхидей», и сержанта уголовной полиции Тео, до перевода работавшей в группе, занимавшейся насилием над женщинами. В результате Нката получил задание еще раз встретиться с Рози Бонтемпи, а Хейверс направлялась на восток Лондона, чтобы добыть какую-нибудь информацию в «Доме орхидей».

Телефонный звонок Рози привел его сюда. Она попросила взять ей макиато навынос. На ее вопрос, почему он сам не пьет кофе, Уинстон поднял бутылку газированной воды.

– Мне хватило кофеина с маминой кухни. У нее кофе – прямо монстр.

Ему предстояло расспросить ее о ссоре с сестрой, которая случилась за два дня до того, как Тео впала в кому. Вероятно, это был грандиозный скандал, поскольку соседи из всех четырех квартир, имевших общие стены, пол или потолок с квартирой Тео, подробно рассказали ему или Барбаре Хейверс о том, как кричали две женщины. Поскольку двое слышали: «Убирайся отсюда, Рози», а затем – громкий хлопок входной двери, выяснить личность одной из скандалисток не составляло труда.

– Я не удивлена, что кто-то нас слышал, – сказала Рози. – Мы с ней ссоримся уже много лет.

Нката спросил почему. Ответом стало заявление, что ее сестра «превратилась в настоящую африканку».

Знала ли она, что Тео также называла себя Адаку, спросил Нката.

Конечно, знала. Это имя ей дали при рождении. Адаку Обиака.

– Я же сказала, что она превратилась в африканку, – заявила Рози. – Одежда, прическа, украшения… Она как будто исчезла за новой личностью. Нам повезло, что она не заставила называть ее Адаку. Важно не это – после того как Тео стала Адаку, мы почти перестали ее видеть. И именно из-за этого, кстати, мы и поссорились. Я пришла к ней, потому что она уже несколько недель не навещала papá. У него был инсульт – вы сами видели, – и можно было подумать, что ей это безразлично. Совсем безразлично. Я имею в виду, что она даже могла притворяться, правда? Но он не черный – наш папа, – и поэтому он не считается. И maman не считается. Они больше не имеют к ней отношения. Как будто она однажды проснулась, посмотрела в зеркало и решила, что теперь будет так. Это была совершеннейшая глупость. Думаю, она хотела их наказать.

– За что? За то, что они белые?

– Именно так. Невозможно отрицать, что они добились всего, что у них есть сегодня, потому что они белые. Но для нее главной проблемой был тот факт, что их обязали взять ее из приюта, чтобы получить право удочерить меня. Я была младенцем, а они хотели младенца. Она была чем-то вроде приложения, с которым им пришлось смириться.

Нката внимательно наблюдал за ней. Ее губы изогнулись в подобие горькой улыбки.

– Сурово…

– Да. Точно. Факты бывают очень суровыми. – Рози посмотрела на него оценивающим взглядом. – Откуда у вас шрам на лице? На вас напали?

– Поножовщина, – ответил он.

– О боже… Как ужасно!

– Бог тут ни при чем. Я был добровольным участником.

– Арестовывали преступника или что-то в этом роде?

– Я состоял в банде.

Глаза Рози округлились.

– В банде? У вас была… как это называется… война за территорию?

Нката покачал головой.

– Нам просто нравилось драться.

– Вы довольно крупный мужчина. Я удивлена, что кто-то осмелился бросить вам вызов.

– Я тоже был удивлен, – согласился сержант. – А потом удивился еще больше, когда выяснилось, что у парня есть нож и он умеет с ним обращаться. Мне повезло, что я не лишился глаза.

– И после этого вы вышли из банды?

– Это было бы слишком разумно, а разум – не самая моя сильная сторона. Прошло еще три года, но за это время я научился обращаться с ножом. Потом встретил одного парня, который вытащил меня оттуда, и больше уже не вернулся.

– Значит, вы гей?

– Что вы имеете в виду?

– Вы гей? Вы сказали, что из банды вас вытащил парень. А вы даже не пытаетесь со мной флиртовать, так что я подумала… Нет, конечно, вы смотрели на мои ноги, но и только. Вам не нравятся черные женщины? Вы женаты? И не говорите мне, что расследуете дело, потому что вы не расследуете дело двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Мы могли бы куда-нибудь сходить, выпить, если хотите…

– Я не гей, – сказал Нката. – И я благодарен за предложение, но обычно я не пью с… – Он не мог подобрать подходящего слова. Правильно было бы сказать «подозреваемыми», но ему не хотелось так называть Рози.

– …с