Стеклянный дом - Кристина Ульсон

Алекс чуть не засмеялся ей в лицо, когда она предложила допросить Аксбергера и Лунда. Сама Фредрика не понимала, что в этой ситуации такого смешного. Разве перед законом не все равны?

Впервые Петер и Алекс совещались в «Логове льва» одни, не пригласив больше никого из следственной группы. Жалюзи были опущены, двери закрыты.

– Что делать, черт подери? – спросил Петер.

Алекс размышлял над этим вопросом почти всю ночь. Он вернулся от Дианы слишком поздно и в слишком приподнятом расположении духа. Редко случается, чтобы скорбящий человек излучал энергию, но у Дианы это получалось.

– Я принял такое решение: поговорю с Фредрикой, а потом ты поедешь и привезешь Спенсера Лагергрена. Если не выяснится нечто новое, что в корне изменит ситуацию.

Петер горько покачал головой:

– Не понимаю, как она могла скрыть от группы столь важные сведения.

– А я вот прекрасно понимаю, – сухо возразил Алекс. – Она хотела сама расследовать, насколько Спенсер замешан в деле, и не вовлекать нас, поскольку убеждена в его невиновности. Если быть до конца откровенным… мы с тобой поступили бы точно так же.

Но вид у Петера по-прежнему был недовольный: он не хотел предаваться подобного рода размышлениям.

– Удалось еще что-нибудь узнать о киноклубе, в котором состояла Теа Альдрин и все остальные? – спросил Алекс.

– Кое-что удалось. У меня сложилось впечатление, что это очень снобистский клуб – малое количество членов, почти нулевая сменяемость. В первый раз они привлекли к себе внимание в тысяча девятьсот шестидесятом году, когда эта четверка появилась на кинопремьере в Стокгольме, а на следующий день камня на камне не оставила от фильма в совместной рецензии в «Дагенс нюхетер»[8].

– В шестидесятом году? Значит, клуб работал довольно долго.

– Почти пятнадцать лет. И в нем всегда было только четверо членов. Теа Альдрин в нем состояла с самого начала. Кстати, и Морган Аксбергер тоже. Тогда Теа было двадцать четыре, а Моргану – двадцать один. Ты знал, что в первые годы после армии он отказался идти по пути отца и писал стихи?

Алекс был очень удивлен. Отец Моргана Аксбергера своими руками создал ту империю, которую теперь возглавлял сын. Тот факт, что смене власти предшествовал своеобразный бунт, был Алексу неизвестен.

– Понимаю, я сам был поражен. – Петер заметил его реакцию. – Как бы там ни было, вскоре после воз вращения из армии Морган Аксбергер опубликовал свой первый поэтический сборник, который привлек внимание читателей и был хорошо встречен критиками.

– И за счет этого он вошел в клуб «Ангелы-хранители»? – продолжил его мысль Алекс.

Он легко мог себе представить, как бунт Моргана Аксбергера против отца произвел сильное впечатление на таких людей, как Теа Альдрин, и открыл ему двери в определенные круги.

– Кто были другие члены клуба?

Петер достал лист бумаги с плохой копией черно-белой фотографии, снятой перед кинопремьерой.

– Вот это Альдрин и Аксбергер, – пояснил Петер, указывая пальцем. Алекс внимательно следил за его движениями. – А этот мужичок слева – угадай кто?

– Понятия не имею.

– Это бывший Теа Альдрин, которого она потом укокошила у себя в гараже.

Алекс присвистнул:

– Я смотрю, он был очень высок.

– А она очень маленькая. Известно тебе, что он не признал свое отцовство?

В голове Алекса завертелись картины с рыбалки на даче у Турбьерна Росса. Выходные, проведенные с коллегой, оставили в душе осадок. Алекс обнаружил в Россе новые неприятные стороны, которые наводили на мысль, что с коллегой не все в порядке.

– Что-то такое слышал, – пробормотал Алекс. – Как его звали?

– Манфред Свенссон. Судя по всему, это тогда воспринималось как скандал – что они ждали ребенка и при этом не собирались пожениться.

– А кто четвертый? – Алекс снова взглянул на фото.

– Литературный критик, умерший от инфаркта в тысяча девятьсот семьдесят втором году. Малоизвестная личность. Кстати, именно его и сменил Лагергрен.

– Известно, как Лагергрен попал в киноклуб?

– Нет. Придется расспросить его самого.

У Алекса снова возникло неприятное чувство. Допрашивать сожителя коллеги – такого всеми силами хочется избежать. Еще хуже – подозревать, что коллега скрыла от следствия факты.

– Кто сменил мужа Теа, когда они разъехались и он вышел из клуба? – нарушил Алекс повисшее молчание.

– Это единственное, чего я пока не знаю. Наверняка какая-нибудь шишка.

– И затем клуб продолжал свое существование, пока Теа не угодила в тюрьму?

– Судя по всему, нет. По неизвестным причинам он закрылся через пару лет после вступления Лагергрена. Почему – неясно.

Какое отношение имел киноклуб к исчезновению и смерти двадцатитрехлетней женщины? Почему все эти странные фигуры снова и снова появлялись в материалах следствия?

– Мы начинали с рассерженной бывшей подружки и приятеля, имеющего весьма искаженную картину реальности. Далее мы получили сведения о сексуальных услугах – сфабрикованные, как потом выяснилось, но непонятно, с какой целью. Обнаружили научного руководителя, который изрядно проштрафился уже после того, как Ребекка исчезла, что, в свою очередь, привело нас к Спенсеру Лагергрену. А теперь количество фигур на шахматной доске увеличилось за счет одного из самых известных бизнесменов страны. Вернее, двоих – если считать и Моргана Аксбергера.

– А в самом центре этой паутины сидит немая писательница, осужденная за убийство своего бывшего, сын которой бесследно исчез, – продолжал Петер, обдумав все сказанное Алексом.

Какая-то мысль витала в воздухе, Алекс едва успел ухватить ее на лету:

– Собственно говоря, все пути ведут к Теа Альдрин. – Он наморщил лоб. – Судя по записям в ежедневнике, Ребекка посетила Теа. Зачем – можно только догадываться. Все же знали, что она отказывается разговаривать.

– Нам тоже следовало бы ее навестить.

– Еще не время. Бессмысленно ехать и пытаться допрашивать женщину, молчащую несколько десятилетий, – если мы не знаем точно, чего хотим от нее добиться.

– Где она живет?

– Я пока точно не узнавал, но, кажется, в каком-то доме престарелых.

– Не слишком ли она молода для такого места?

– Ты прав, но в последний год пребывания в тюрьме с ней случился инсульт, и она не в состоянии сама себя обслуживать.

Тут в дверь «Логова» постучали, и вошла Фредрика, застав их на месте преступления. Алекс поймал себя на том, что невольно втянул голову в плечи, словно стыдясь.

На лице Фредрики было написано множество вопросов. В темных глазах – тревога. Она слишком умна, чтобы ее можно было обвести вокруг пальца.

– А, привет, давно не виделись. – Голос Алекса прозвучал глухо, улыбка получилась нервозной, а приветствие – нелепым.

– Привет. – Ее взгляд затуманился. – Я помешала?

– Нет-нет, заходи.

Она села за стол, держа в руках бумаги. Видно было, что ей не терпится обсудить нечто важное.

– Что сказала Диана?

Алекс растерялся. Диана? Откуда Фредрика могла знать…

– Ты собирался поговорить с ней о Вальтере Лунде и поездке в Копенгаген.

От облегчения Алекс чуть не рассмеялся.

– Насколько я понял, она ничего не знала о поездке. Однако общение дочери с куратором у нее тоже вызывало вопросы. Например, ей показалось странным, что он пришел послушать, как та поет в церкви.

– С Вальтером Лундом связано немало странного, – проговорила Фредрика.

Она рассказала, что ей стало известно от норвежских коллег.

– Мы должны допросить его, – добавила она. – И Моргана Аксбергера тоже. Нужно выяснить, что происходило вокруг Теа в те годы.

Алекс и Петер переглянулись, поняв друг друга без слов.

– Подождем, пока не разыщем женщину, купившую золотые часы, – медленно проговорил Алекс. – Давайте снова соберемся после обеда и подведем итоги.

– Что-нибудь случилось? – Фредрика насторожилась.

– Поговорим после обеда, – уклончиво ответил Алекс.

Тут в дверь снова постучали, и вошла Эллен.

Она была бледна, руки у нее дрожали.

– Звонили с раскопок, – сказала она именно то, чего все так боялись услышать. – Обнаружили еще один труп.

41

Если бы днем не пригревало солнце, Хокан Нильссон, наверное, не выдержал бы жизни на катере. Ночь была морозная, от сырости кожа стала липкой. Каюта, которую он в свое время построил достаточно небрежно, легко пропускала холодный ночной воздух.

Раньше он даже в шутку не мог вообразить, что придется жить на катере. Суденышко он купил напополам с другом несколько лет назад. Строго говоря, целью его было произвести впечатление на Ребекку – она обожала море. Но она не особо заинтересовалась, а друг вышел из доли уже после первого сезона. Хокан выкупил его часть и оставил катер себе. Включив мотор на небольшие обороты, он медленно шел через канал Карлберг, глядя на Стокгольм под новым углом зрения, наслаждаясь свежим воздухом и чувством свободы.