Брачный договор с незнакомцем (СИ) - Снегирева Ирина "Ири.С"

Звук открывающейся двери отвлёк от размышлений о любимой супруге. Оборотень повернулся, чтобы убедиться в собственной догадке. Мачеха. Глория никогда не упускала возможности позлорадствовать над непокорным волчонком.

— Рейнгард! Здравствуй, сын.

Особое издевательство, назвать его сыном наедине. Одно дело, когда женщина произносила это при отце, желая показать, насколько она принимает чужого ребёнка. Другое, отслеживать каждую эмоцию Рейна, его неприязнь, оставаясь с ним с глазу на глаз.

— И тебе добрый, матушка, — мужчина скривил губы, что стало почти копией выражения лица незваной мачехи. — Скучала по мне?

— Всё язвишь, щенок. — Хозяйка просторного дома семейства Форд прошлась по комнате и остановилась у окна напротив самого Рейнгарда. Будучи достаточно рослой оборотницей, Глории не приходилось сильно задирать голову, чтобы взглянуть в глаза мужчинам. Удобно, особенно для той, что являлась женой альфы.

Вервольф намеренно промолчал, ожидая очередной порции яда от драгоценной родственницы. Неужели столько лет можно носить в себе злость, лелеять её? Раньше Рейн ненавидел мачеху, но самостоятельно прожив в стороне от семейства, на многое взглянул иначе. Она просто женщина, чьи поступки легко объяснимы. Ревность, осознание, что ты была не одна у своего мужчины. Это вполне жизненно, а тут ещё сын от другого брака. Первенец. К тому же муж не отказался от ребёнка, не отослал его от себя. Осуждал ли Рейнгард за это мачеху? Наверное.

Сейчас всё это не вызывало огромной боли в душе, как раньше. А всё потому что в его жизни появилась Юлька. Нежная, ранимая, пытающаяся выпустить коготки, едва видела малейшую угрозу для себя. И теперь дом вервольфа там, где живет любимая.

— Молчишь, ублюдок, — прошипела Глория. Она приподняла правую руку и сжала кулак, словно примеряясь к горлу нежданного гостя в попытке перекрыть ему кислород. — Знаешь ли ты, неблагодарный, что из-за тебя два года назад у Карла был сердечный приступ?

Столько ненависти было в глазах отцовой пары, что Рейн в очередной раз поразился глубине её отвращения. И это после стольких лет, когда он не появлялся дома? Приступ у отца? Не знал. Жаль, дурного оборотень не хотел. Только у альфы куча забот и помимо непокорного сына. Одних боёв по пять штук в год как минимум. Это если не считать опоенного брачным периодом молодняка, когда волки ведут себя агрессивно и пытаются показать, кто сильнее.

— Ублюдок? — Форд показно расплылся в издевательской усмешке. Он даже не посмотрел в сторону неплотно прикрытой двери. Сбегать не было смысла. Юля должна быть дома и это главное. По-хорошему нужно было поговорить с отцом, но тот нарочно медлил, пытаясь заставить сына нервничать.— Всё ещё не признаёшь брак моих родителей законным? До сих пор тешишь себя иллюзией? Однако.

— Она человек!— произнесла, словно выплюнула мачеха, в очередной раз выпуская на волю собственных тараканов.— Мы живём по своим законам.

— Неужели? Разве клан не находится на территории Лидании? И не платит налоги с прибыли? Смешно. Даже документы на собственность мы оформляем согласно закону.

— Да что ты в этом вообще понимаешь?! Ты, которого здесь никто не ждал. А твоё появление — это всего лишь прихоть Карла, желающего, чтобы все дети были собраны под одним отцовским крылом.

— Не понимаю? — Рейн сделал шаг вперёд, заставив вздрогнуть и отступить женщину. — Глория, а разве не ты радовалась, когда я уехал отсюда? Кто делал всё, чтобы очернить меня перед отцом?

Форд смотрел на мачеху сверху вниз, отстранённо заметив, насколько она постарела за то время, пока они не виделись. Или это злость так меняет приятные, в общем-то, черты лица? Супруга альфы всегда следила за собой, посещая лучших косметологов, не жалея средств. Но сейчас она выглядела как холеная и в то же время сморщенная жаба.

— Двери открыты. Я прикажу, и мальчики тебя выпустят.

— Думаешь, они смогут меня удержать? — ухмыльнулся Рейнгард. Он не стал рассказывать, что в какой-то момент на берегу реки и сам поддался братьям. Решил, что раз так, то лучше пообщаться сейчас, а не в тот момент, когда нельзя будет оставить жену. Разговор с отцом действительно назрел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Убирайся! — прошипела Глория и оскалилась.— Не то пожалеешь, что решил остаться. Запомни это, Рейнгард.

— И что ты сделаешь? Опять свалишь какую-нибудь вину на меня и устроишь скандал? Никакой фантазии. — Вервольф неожиданно развеселился. Сложил руки на груди, продолжая наблюдать за бушевавшей женщиной, которой приходилось смирять свою ярость. Зачем всё это? Неужели отец настолько любил мать, что Глория до сих пор злится.

— Что ты сказал, щенок?! Да как ты смеешь?! — выкрикнула мачеха и занесла руку для пощёчины. Когда-то она щедро раздавала их мальчишке, слишком гордому для того, чтобы пожаловаться отцу.

— Не выйдет. — Рейн перехватил руку. Запястье мачехи показалось ему слишком хрупким. Такое переломить проще, чем иное деревце в лесу. Оборотень приблизился к родственнице, ощущая собственной кожей, как волнами накатывает женская ненависть.

— Интересно, а те самые деньги нашлись? И кто тот, кого ты так рьяно покрывала,

драгоценная матушка? А ещё мне очень хочется знать, что на этот раз пропадёт после моего приезда.

— Ненавижу тебя и всегда ненавидела!— выдохнула оборотница, зло сверкая глазами. — Отродье! Не хочу тебя видеть никогда. Слышишь?!

Рейн прекрасно осознавал все её негативные эмоции, в очередной раз понимая, что ни о каком перемирии и речи быть не может. Даже сейчас Глория сумела бы напасть, вцепиться врагу в лицо или сразу в глотку. Но она неглупая, прекрасно осознавая, кто из них двоих сильнее. А ещё Форд промолчал, когда в порыве гнева женщина не услышала тихих приглушённых шагов за дверью. Мелкая месть? Нет, конечно. Ну а почему он должен был скрывать от отца правду? Такая замечательная возможность всё рассказать. Только примет ли тот эти знания. А, может, и раньше о многом догадывался, но предпочитал не замечать?

— Что здесь происходит?— голос альфы как гром среди ясного неба вмешался в противостояние, вызвав у присутствующих неоднозначные мысли и эмоции.

Рейн отпустил руку первой леди клана. На лице женщины друг за другом сменились растерянность, злость и сосредоточенность, ненависть...

— Общалась с блудным сыном, — сквозь зубы произнесла Глория. И, задрав голову, она направилась к двери.

Наверное, Форд младший ждал каких-то действий от отца, его слов. Но нет, абсолютное молчание. Всего лишь встреча карих и синих глаз отца и сына. Чистокровного вервольфа и полукровки, не желающего смиряться.

Затем комнату накрыла тишина, нарушаемая лишь удаляющимися шагами Карла Форда.

Рейн подошёл к двери и плотно прикрыл её. Свободен? Похоже, его действительно никто не держит. И он не стал оборачиваться, чтобы бежать несколько часов в сторону города. Отношения с отцом ещё не выяснены и всё ещё впереди. Следовало принять душ отдохнуть. Почти бессонная ночь в доме Линкольна и крайне насыщенный день давали о себе знать.

Форд скинул помятую и испачканную рубашку, намереваясь освежиться, как в дверь раздался лёгкий стук. Очередной посетитель мог принести не самые дурные вести. Рейнгард надеялся на это.

— Входи, Джек.

— О, да ты меня ждал!— радостно произнес один из троих братьев, рождённых во втором помёте Глории.

— Ещё как, — усмехнулся Рейнгард, глядя, как Джек плотно прикрывает за собой дверь. Семья обязательно узнает, что младший был здесь, но хотя бы сейчас они пообщаются без посторонних ушей.— Говори, не томи.

— Какой ты, братец, нетерпеливый, — попытался сострить молодой оборотень, которому совсем недавно исполнилось двадцать пять лет, а ростом он лишь немногим отставал от

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

самого Рейна. Но раз рождён последним из всех детей, то теперь навечно за вервольфом закрепилось прозвище «младший».

— Джек, — предупреждающе произнёс Рейн.

— Да ладно, не кипи. Всё с твоей женой в порядке. Я проследил до самого города. Сделал вид, что ушёл в лес, но потом перехватил её за мостом, да так и вёл, пока не убедился в её безопасности.