Шоколадная медаль - Валерий Цапков

Комендант Кабула, подполковник Кузнецов, скептически посмотрел на испуганного таким оборотом Найденова, на закрытые окна внутри и громко, чтобы слышали обиженные торговцы, произнес, указывая строго на Найденова:

- В камеру его!

Сажать его Кузнецов не собирался. Найденов не был похож на торговца оружием, но и ссориться с целым кварталом он не собирался. С этого дня полк, в котором служил Найденов, перестали назначать в наряд на этот перекресток...

После этого случая представить Найденова в качестве антисоветчика стало просто невозможным, майора Гаврильцова просто подняли бы на смех, как случилось всего неделю назад из-за пятой роты.

... Выходя из своего подвала, Гаврильцов нос к носу столкнулся с прапорщиком Пановым, старшиной пятой роты. Он трясся от страха, беззвучно тыкая пальцем куда-то вверх. Гаврильцов поспешил наверх, на второй этаж, где размещалась вторая рота, и, увидел, как из ротной кладовой, поигрывая штык ножами, выходят веселые командир Бабенков и замполит роты, только что выписавшиеся из госпиталя.

- Что случилось, что вы с ним сделали? - яростно закричал на них Михал - Михалыч.

- Пугнули суку, - усмехнулся замполит роты, - а что, он уже вложил?

- Следуйте за мной, - непреклонно сказал Михалыч.

Он отвел их прямо к командиру полка, туда же вызвали прапорщика Панова и начали разбираться. Разбор закончился гомерическим смехом, на этот раз над Гаврильцовым.

Панов прославился тем, что через три месяца службы в Афганистане послал в политотдел дивизии письмо удивительного содержания. Мол, через месяц службы меня, прапорщика Панова, коммунисты роты избрали своим секретарем, и ему просто стыдно руководить партийной организацией, не имея ни ордена, ни медали, потому как весь личный состав роты думает про него: '' А достоин ли ты руководить парторганизацией, если тебя не наградили медалью? '' Так нельзя ли его, прапорщика Панова, наградить чем-нибудь, раз уж коммунисты роты сочли его достойным должности секретаря парторганизации роты???

В политотделе были ошарашены как стилем, так и наглыми требованиями, но почуяли, что Панов - опытный склочник и шантажист, и с ним лучше не связываться. На сборах политработников замполита роты и батальона упрекнули , что не вдумчиво работают с прапорщиками и посоветовали как-то решить проблему.

- Валера, а ведь мы контуженные, - подсказал выход замполиту роты Бабенков.

- Точно, как это я забыл, - весело заржал тот.

Обоих во второй батальон перевели из дивизионной разведывательной роты на исправление за склонность повеселиться и нелояльность к старшим начальникам. У обоих за спиной были десятки боевых операций и ранения. Взяв по штык - ножу, они вломились в ротную кладовку, где как раз прапорщик Панов кормил тушенкой крошечного щенка, ''кутенка'', как он его называл. "Кутеночка'' же кормить надо!'' - объяснил он через месяц пропажу ящика тушенки.

- Слушай, сука, мы ведь контуженные, нам все простят, - угрожающе начал замполит роты.

- Браточки, да что ж вы задумали? - заголосил, упав на колени, Панов.

- Мы решили избрать нового партийного секретаря, - голосом, не обещавшим ничего хорошего, продолжил замполит.

- А я здесь для кворума, от блока беспартийных, - политически грамотно добавил Бабенков, подбрасывая тяжелый нож на ладони.

- Все сделаю, как вы скажете!

- Забери, сука, письмо в политотделе, скажи, что пока считаешь себя недостойным медали. И попросись в другой полк, очень тебе советуем!

- Так вы же шутите! - озарило вдруг Панова, он облегченно заулыбался, но нож замполита в тоже мгновение воткнулся в дверь стенного шкафа у него над головой. А Бабенков схватил его за пуговицу на груди, притянул к себе и стал отпиливать ее вместе с тканью зазубренным ребром ножа.

- Они же контуженные!!! - с этим воплем Панов выскочил из кладовой и помчался к выходу...

После этого разбирательства командир полка похлопал по плечу Михал Михалыча и сказал:

- Это же нормальные ребята, а вот Панов - сволочь. Ничего, они извинятся, шума поднимать не будем.

...И вот нелепость, из дивизионного медсанбата приехали врачи брать анализы всем офицерам и солдатам полка. Обычно офицеров особого отдела не беспокоили, но на этот раз полковой врач нашел Гаврильцова и сказал, что старший группы медиков приглашает его в медпункт. Гаврильцову было досадно, в этом ему чудился подкоп под авторитет органов. Но слова врача о начавшейся вспышке холеры звучали убедительно.

- Ну, подумаешь, укол, укололи - и пошел, - балагурил медик, лицо и погоны которого были скрыты белой марлевой повязкой и белым халатом.

Еще через день полковой врач сказал Михал- Михалычу, что у него нашли брюшной тиф.

- Да что вы! Я себя отлично чувствую! - раздраженно ответил Гаврильцов. Однако еще через три дня он понял, что сопротивление бесполезно. Было досадно ложиться в госпиталь, не доведя дел до логического завершения, главврач медсанбата наотрез отказал в лечении на территории дивизии.

- Идиотизм, как будто нарочно! - стонал от боли в прямой кишке майор Гаврильцов, лежа на скрипучей койке в инфекционном госпитале. Нарочно или не нарочно, вряд ли смог бы докопаться до истины и более проницательный, чем он... А пока ему оставалось одно - лежать на койке и глядеть на унылые вершины перевала Паймунар, которые изредка вспыхивали огоньками взрывов, в те дни, когда там проводили занятия по огневой подготовке подразделения воздушно-десантной дивизии. За два месяца он до малейших деталей запомнит профиль и выступы этих невысоких горок, а через несколько лет, увидев в телефильме прыткого итальянца, который, с испуганнным лицом, прячась за гусеницами, снимает ожесточенную стрельбу, он со смехом узнает дивизионное стрельбище...

... Кого не ожидал встретить в инфекционном госпитале Тарасов, так это майора Гаврильцова. И хотя тот был в спортивном костюме, многие офицеры, лежавшие на излечении, щеголяли в финских спортивных костюмах, Тарасов сразу понял - Мих-Мих охотится за ним.

- Рвать, рвать когти...- бормотал себе под нос Славик Тарасов, быстрыми шагами направляясь в дальний угол инфекционного госпиталя, где размещался морг, и где ни на день не прекращалась работа по упаковке убитых и умерших в Кабульском гарнизоне в цинковые гробы.

Он нажал кнопку дверного звонка и затаил дыхание, зная, чем пахнет на него, когда откроется дверь. Дверь открылась и, щурясь, на солнечный свет вышел высокий широкоплечий солдат, почему-то в парадной форме, в которой обычно в Союзе ходят в увольнение.

- Чего тебе? - дохнул он на Тарасова сильным перегаром.

- Не узнаешь, что ли? - обиженно спросил Тарасов.

- А, ты... Закурить есть?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});