Небо для талисмана - Татьяна Тарасова

- Я и сам такой, - усмехнулся капитан.

- Нет, ты не такой. Ты... О, Митра, я не умею этого объяснить, только ты совершенно не такой... Может быть, потому, что у тебя совсем другие глаза...

- При чем тут глаза, Кармио? - недовольно фыркнул Дигон. - Мы толкуем о течении жизни, а ты вдруг о глазах!

- Пусть будет так... Хотя... Ну хорошо, пусть будет так... Будучи ещё очень молодым, Деденихи на некоторое время осел в Шепине, маленьком хитайском городке - но не по своей воле. Его обвинили в нарушении правил поведения, то есть в том, что он был слишком богато одет для того бедного квартала, в коем решил остановиться на ночлег. Помимо пяти золотых, заплаченных им за сей "ужасный" проступок в государственную казну, он должен был отработать три луны подмастерьем портного, и только после этого мог отправляться в дальнейший путь. И он отработал. За это время Деденихи успел не только научиться шить затейливые хитайские платья, но и весьма близко познакомиться с очаровательной девушкой Те-Минь, дочерью его хозяина. В молодости любовь приходит столь же быстро, сколь затем исчезает... Думаю, нетрудно догадаться, что по истечении положенного срока юноша покинул сей негостеприимный город уже не один, а с прелестницей хитаянкой... ... После полугода странствий молодые люди были вынуждены сделать долговременную остановку в Гертунии, ибо Те-Минь ждала разрешения от бремени. Вскоре в маленькой деревушке Кью-Мерри на свет появился сын Деденихи, названный им в честь осиротевшего в Шепине портного Лау-Ко. Итак... О, Дигон, кажется, я утомил тебя своим повествованием... прервался Кармио Газа, увидев, что аккериец уже осушил две бутыли леведийского красного и теперь зевает во весь рот.

- Стах... Ладно, я могу потерпеть, - учтиво ответил гость, тем не менее не в силах сдержать следующий зевок.

- Нет-нет, сейчас я распоряжусь... Купец поднялся, скорым шагом засеменил к двери. Провожая его сонным взглядом, Дигон лениво отметил, что доброму старику до сих пор ещё не пришло в голову держать звонок для вызова слуг прямо здесь, у скамьи, или хотя бы у двери, чтобы всякий раз, когда нужно распорядиться о чем-либо, не бегать в дом...

- Это Пепино, Дигон! - бодро возвестил Кармио, появляясь в дверном проеме. - Он проводит тебя наверх, в твои покои! Капитан скептически осмотрел гномоподобного Пепино, который сверкал на него из-под густых бровей черными косоватыми глазками, затем встал и пошел за ним, во всех членах своих ощущая неимоверную усталость, а в голове - полную пустоту...

* * *

Дигон проснулся ещё до сумерек. Массивное тело его утопало в пуховых подушках, а от яркого солнца не спасала даже тяжелая темная занавесь: хоть лучи его и не проникали в комнату, зато нагрели её за весь день до состояния агранской бани, так что аккериец едва мог дышать от жары. Поэтому, наверное, снилась ему бескрайняя пустыня, по коей брел он в Аркадию, к Учителю; поэтому, наверное, на полпути упал почти бездыханный в раскаленный песок; поэтому и очнулся так скоро, и вскочил с роскошного ложа своего с проклятьями, адресованными Бургану и его прихвостням, хотя в чем состояла их вина, вряд ли сумел бы сказать. Однако Кармио Газа был поистине тароватый и внимательный хозяин: у изголовья разъяренный Дигон вдруг обнаружил низкий столик, а на нем - бутыль непрозрачного толстого стекла и глубокую золотую чашу. Вино на сей раз оказалось местным, но, на удивление, мягким и довольно приятным на вкус. Не прибегая к помощи чаши, гость жадно выхлебал всю бутыль до дна, и лишь тогда почувствовал, что жив. Кармио Газа ждал его на том же месте. Судя по прищуренным и тусклым глазам его, он тоже пробудился только сейчас. Встретив Дигона обычной своей ласковой улыбкой, старик жестом пригласил его занять скамью и вкусить вечерней трапезы, состоящей из черепашьего супа и фруктов. Вина же было вдоволь всякого. Не медля и вздоха, аккериец набросился на угощение.

- Ну, Кармио, - пробурчал он, попеременно глотая то суп, то вино. Что там ещё произошло с этим Дедехи, рассказывай!

- Деденихи, - поправил купец, с умилением глядя, как гость его уписывает черепаший суп. - Итак, я остановился на том, что у него родился сын... Такая радость!.. Увы, мне не пришлось испытать ничего подобного мой сын пришел ко мне уж будучи юношей... О, нет, Дигон, я не стану утомлять тебя описанием собственных чувств; они настолько просты, что понятны и так... Вернемся к нашему герою, если, конечно, можно сим прекрасным словом обозначить этого человека. Спустя лишь полтора года после рождения малыша Лау-Ко Деденихи вновь овладела страсть к перемене мест. Недолго думая, он оставил в Кью-Мерри жену и сына, и отправился в путь, намереваясь вернуться не позднее следующего года - во всяком случае, так сказал мне он сам. Но - богам не угодно было его воссоединение с семьей (и это тоже его слова). При переходе через горы Хоса его пленила банда разбойников, коих прельстил его пышный наряд. Раздев злосчастного путешественника почти что донага, они скинули его со скалы, но... Между нами говоря, дорогой друг, я так и не понял, откуда у Деденихи было столь богатое одеяние, что в Хитае его за это судили, а в Хосе ограбили... Как ты помнишь, он родом из небольшого горного селения (а я знаю совершенно точно, что состоятельные люди предпочитают все-таки жить в городах), то есть самое большее, на что мог он рассчитывать - так это на плащ из овечьей шкуры. Да и последующую его жизнь не назовешь роскошной... Ты улыбаешься, Дигон... В этом месте его рассказа я тоже чуть было не улыбнулся, но пожалел старца... Так вот: разбойники столкнули его со скалы, и он неминуемо разбился бы, если б в падении не развязалась вдруг набедренная повязка - единственное, что на нем оставалось - и не зацепилась бы за куст, росший из расщелины в этой самой скале... Увидев такое чудо, злодеи решили, что на стороне их жертвы сами боги; они бросили ему конец веревки и вытянули наверх. То ли я плохо понял, то ли повествователь здесь несколько слукавил, но совершенно неожиданно для меня выяснилась такая странная вещь: после низвержения со скалы Деденихи потерял память! Вот и ты теперь смеешься, друг... Да, трудно поверить... Ведь его же не били по голове, и, как мне показалось, в полете ему не встретилось ничего такого твердого, обо что можно было удариться... Ну, кроме куста, за ветки которого он зацепился набедренной повязкой... Впрочем, если разбирать все несоответствия, обнаруженные мной в его рассказе, то я и к ночи не закончу... Так что я думаю, что мы не станем сейчас размышлять, лгал он или нет. Позволь, я продолжу... К великой радости Деденихи, забыл он только самые ненужные вещи из своей прошлой жизни: место рождения, происхождение, принудительную службу в подмастерьях у портного, и, наконец, существование в маленькой гертунской деревушке Кью-Мерри жены Те-Минь и сына Лау-Ко. Не правда ли, память его довольно рационально подошла к столь важному вопросу: что помнить нужно, а что совсем необязательно? Таким образом Деденихи снова стал свободным (или, как выразился он сам, "бедным одиноким странником"); жаждущая новых приключений душа его не могла успокоиться и, естественно, - естественно для такого человека, я имею в виду, - он возжелал остаться с разбойниками, дабы изведать и сию сторону жизни. Он вещал об этом так серьезно, Дигон, что я начал сомневаться в ясности его мыслей. Проще говоря, я решил вдруг, что он умалишенный, и с этого мгновения внимал пространному рассказу его лишь из вежливости и неистребимого во мне уважения к преклонным годам. О, дорогой друг, а не так ли и ты сейчас слушаешь меня?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});