Кровь звезд - Натали Хеннеберг

– Тревога! Надсмотрщик!

Все легли на палубу. Тень в форме бочки поднималась по трапу судна; человек шатался, держа в руках хлыст, он был явно пьян. Он хотел еще раз ударить по нывшим от боли телам, но покачнулся, и узкие ремни хлыста просвистели в пустоте. Конрад сдержал свой гнев: «Не нападать на местных жителей без провоцирующих действий». Тому, кто составлял Устав Свободных Светил было легко написать такое! Но пьяный приближался, ругаясь. Он поднес фонарь к сверкающему силуэту:

– Что это такое? Клянусь Тервагантом, феранк не скован цепями!

Он поднял хлыст. Но длинное тело, золотистое и грациозное, бросилось с бортовых лееров: Искандер раздавил эту скотину. Монферрат вытер щеку, на которую попала кровь. Он чувствовал себя связанным с каторжниками Анти-Земли и скомандовал второму стражнику, остававшемуся в темноте:

– Снимите цепи с пленников.

Вышел капитан с обнаженной саблей. Искандер поднял голову и зарычал. При виде убитого стражника и огромной кошки, которая его терзала, человек открыл было рот, чтобы закричать, поднять тревогу на остальных кораблях. На этот раз Конрад без колебаний навел свой бластер и выстрелил. Однако появились и другие тени; каторжники увлеченно наблюдали за развернувшейся борьбой, предупреждая своего освободителя:

– Осторожнее, справа, сынок! Сейчас слева!

Видя это, второй стражник открыл замки на цепях, что связывали шестерых гребцов. Эти окровавленные, изможденные люди выпрямились и, пустив в ход наручники, начали наносить удары стражникам. Кое у кого в руках были обломки весел и обрубки канатов. Схватка была недолгой, но упорной; на палубе везде валялись убитые стражники.

– А сейчас – на другие корабли! – сказал Конрад.

Всего было шесть судов: три галеры по восемьдесят пар весел, флагманский корабль и две фелуки. Так как большинство каторжан были моряками, абордаж прошел изящно. Только флагманский корабль оказал сопротивление, но Искандер совершил чудо, раскалывая, как скорлупу, головы в тюрбанах, кроша мясо. Среди феранков были два рыцаря, которые, подобрав сабли, радостно работали ими молча.

Сидя на мостике командующего галерами, де Фамагуст, появившийся откуда ни возьмись, из измерения ESP или какого-нибудь другого, считал павших и отпускал им грехи.

Когда каторжане овладели флагманским судном, рыцари-феранки представились Конраду: граф Альфаж и рыцарь Эстандуер. Молодой певец, который все еще помнил свою милую в Феранции, оказался кузнецом из Арманьяка; богатый купец, который обвинял своих детей, был из Оверна: корсар, который мечтал только о свободе, назвал себя Тьерри. Конрад поручил им командование на захваченных кораблях. В мгновение ока палубы и мостики были расчищены, трупы выброшены за борт, а каторжане, сбросившие цепи, снова оказались у весел. Меркуриус де Фамагуст благословил этих людей.

– Мы поднимемся вверх по Тигру, – объявил он, – и да поможет нам Бог, братья мои, это будет тяжело. На полпути нам нужно будет сжечь корабли и отправиться в Фалестию пешком.

– Я не знаю, – сказал с сомнением корсар, – как встретят нас в Иерушалаиме.

– Вас встретят с распростертыми объятиями, – сказал Конрад. – Я ручаюсь за это.

Проявление ярости

Новость о том, что бесчисленная армия халифа Абд-эль-Хакима вступила в Моавский край, разнеслась по Иерушалаиму как удар молнии. До сих пор рыцарям Тау приходилось сражаться с Дамасском и пустыней: неравные силы противостояли друг другу. Но двести тысяч янычар и регулярных войск Баодада, пятьсот тысяч монголов с плоскогорий хлынули на ничтожно малый Сион.

В королевском дворце об этом еще не думали. На совете крупные вассалы поздравляли короля Ги; патриарх благословлял брак, махая, как крыльями, украшенными жемчугом рукавами; рядом с королем стоял Жильбер с высокомерным, мраморным лицом. Завтра он женится на Анне. В воротах Эль-Асбата показался гонец, прибывший из пустыни. Он так гнал своего коня, а на его лице была такая маска из пыли и крови, что его тут же пропустили в зал капитулярия. Поначалу великие мужи не узнали его: это был лишь сборщик налогов. Случай забросил его к границам королевства на горящие развалины крепости спустя полчаса после ухода Абд-эль-Малека. Этот предвестник несчастья очень спешил, он тяжело дышал, язык его во рту был черным.

Не произнеся ни слова, гонец упал на колени перед королем и бросил перед святейшим собранием одеревенелый мешок, покрытый клейкой массой. Веревка зацепилась за изображения сказочных чудовищ на троне, и этот своего рода бурдюк раскрылся.

Из него выкатились три головы: широко раскрытые глаза были белыми, густая жидкость капала из зияющих отверстий шей. С самой маленькой головы спадала голубая копна длинных женских волос. Ги узнал своих вассалов по ту сторону реки Иордан.

Поспешно поднявшись по ступенькам к своему трону, он закричал:

– Дама Эсшив из Триполи! Графиня Генезарета… Что вы хотите от меня? Чем я могу вам помочь?

Так Жильбер узнал, что у него была старшая сестра.

Синие губы почти не шевелились, когда гонец простонал:

– Они взяли крепость и всех перебили!… Только дочь графа от другого брака смогла убежать, уведя с собой четырех детей дамы Эсшив, и, судя по всему, укрылась в замке у озера. Но их осаждают полчища сарацинов. Это передовые отряды Абд-эль-Малека… Государь, дама Эсшив просит помощи для своих детей, ради справедливости!

Справедливость!

В зале поднялся оглушительный шум. Все стоявшие рядом с королем рыцари закричали, их кольчуги задрожали, багровый цвет приобрели покрытые славой шрамы. Рено из земель по ту сторону Иордана ругался; фландриец со всей силой ударил по столу кулаком; тамплиеры задумчиво рассматривали наполовину вытащенные из ножен широкие лезвия своих мечей. Даже Жильбер… Он смотрел на это безжизненное лицо, которое было раньше нежным и красивым.

У него было лишь одно желание: отомстить за эту неожиданно появившуюся сестру. Он так и сказал. Неподвижно застывший, Жильбер был похож сейчас на вышедшего из легенды принца. Он обратился к королю:

– Государь, другие могут ждать или обсуждать. Я не могу, как бы ни велико было мое желание присутствовать завтра на празднике, который даст мне все. Соблаговолите позволить мне взять Тау и отомстить за девушку, которую я совсем не знал, но она была мне сестрой.

Если еще недавно в Иерушалаиме были тысяча сердец, которые сомневались в Жильбере, рыцарей и принцев, которые к нему холодно относились, то он всех их покорил в эту минуту. Все хотели взять Тау и пойти с мечом на сарацинов. Люди обнимались, кричали, плакали. Христианские принцы забыли свои разногласия и злобу, генерал госпитальеров предлагал свои замки, а повелитель Антиохии – свою армию. Неистовство достигло наивысшей точки, когда, наклонившись, Жильбер взял в руки голову с длинными голубыми волосами и благочестиво поцеловал мертвые веки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});