Предупреждение Эмблера - Роберт Ладлэм

Теперь лицо чиновника выражало совершенно искреннее, неподдельное недоумение. Может быть, Дешен плохо понимал английский? Может, он пропустил какой-то нюанс, неправильно что-то истолковал?

— Je voudrais connaitre votre role dans la proliferation nucleaire[6], — четко проговаривая слова, пояснил Эмблер.

Дешен ответил на английском.

— Моя роль в распространении атомного оружия прекрасно известна и не является тайной. Я всегда боролся против этого. Вы... — Он замолчал и снова вдруг насторожился. — Какой-то бандит врывается в мою квартиру, пугает меня пистолетом, и я еще должен давать отчет о своей работе? Кто вас послал? Кто вы такой? В чем, черт возьми, дело? Как это все называется?

— Назовите, как хотите, но либо вы ответите на мои вопросы, либо замолчите навсегда. Игры закончились.

Дешен прищурился.

— Так вас послали «Аксьон де Франсез»? — спросил он, имея в виду организацию активистов за безъядерный мир. — Вы хотя бы представляете, насколько это непродуктивно? Вы ведете себя так, словно я — враг.

— Ближе к делу! — рявкнул Эмблер. — Расскажите мне о вашей встрече в Женеве с доктором Абдуллой Аламуди прошлой весной.

Чиновник недоуменно уставился на гостя.

— О чем вы?

— Здесь я задаю вопросы! Хотите сказать, что не знаете, кто такой доктор Аламуди?

— Конечно, знаю! — с видом оскорбленного достоинства ответил Дешен. — Вы, по-видимому, имеете в виду ливийского физика, имя которого значится в нашем «черном» списке. У нас есть основания считать, что он вовлечен в программу разработки секретных видов оружия, которую финансируют некоторые арабские страны.

— Тогда почему генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии встречается с таким человеком?

— Действительно, почему? — фыркнул француз. — Скорее мышь встретится с кошкой, чем Аламуди со мной.

И снова Эмблер не распознал признаков неискренности.

— И как вы объясните вашу прошлогоднюю поездку в Хараре?

— У меня нет объяснений.

— Ну, вот мы и сдвинулись с мертвой точки.

— У меня нет объяснений, потому что я никогда не был в Хараре.

— Никогда? — Эмблер не сводил глаз с Дешена.

— Никогда, — упрямо повторил француз. — Откуда у вас такая информация? Кто снабдил вас таким враньем? Я должен знать. — Он помолчал. — И все же «Аксьон де Франсез», да? — По его губам скользнула лукавая усмешка. — Когда-то они сослужили хорошую службу. Считают меня перебежчиком. Они во всем сомневаются, ничему не верят. А ведь чтобы узнать мою точку зрения, выяснить, где я был и что делал, достаточно включить радио или развернуть газету.

— Слова не всегда соответствуют делам.

— Exactement. Передайте вашим друзьям из «Аксьон де Франсез», что они принесли бы больше пользы, если бы оказали давление на выборных чиновников.

— Я не из «Аксьон де Франсез», — ответил Эмблер.

Дешен посмотрел на пистолет в руке гостя.

— Нет. Конечно, нет, — медленно сказал он. — Эти ксенофобы никогда бы не доверили важное дело американцу. Тогда вы из... ЦРУ? Кто еще может так напортачить. — Эмблер понимал, чиновник пытается удержать под контролем эмоции и одновременно успокоить незнакомца, чье оружие направлено ему в живот. И все же верх брали чувства. — Передайте вашим хозяевам, пусть для начала соберут правдивое досье. Потому что именно пренебрежение правдой со стороны западных стран и составляет величайшую из угроз, с которыми столкнулся современный мир. И Америка здесь не исключение: она главный нарушитель.

— Не припоминаю, чтобы вы демонстрировали такую откровенность, выступая перед Советом Безопасности ООН, — иронично заметил Эмблер.

— Мои доклады в ООН — это перечисление фактов. Риторику я оставляю другим. Но и одних голых фактов вполне достаточно. Северная Корея располагает количеством плутония, которого хватит на несколько атомных зарядов. То же и Иран. Более двадцати государств имеют в своем распоряжении так называемые реакторы для исследовательских целей, на которых можно проводить обогащение урана. Сотни атомных бомб хранятся на складах, которые практически не охраняются. Да что говорить! Шелковую блузку в каком-нибудь универмаге стерегут лучше, чем русские свои атомные боеголовки. Вот вам моральная деградация. Мир должен был бы ужаснуться, а вы делаете вид, что все в порядке! — Дешен тяжело дышал, лицо его раскраснелось от злости, от недавнего страха осталось разве что воспоминание.

Открытие потрясло Эмблера: сомневаться в искренности чиновника означало не доверять самому себе.

Если так, то Дешена подставили.

Но кто?

Фентон? Или тот, кто передал Фентону сфальсифицированное досье? Куда уходят корни интриги? И что за ней стоит?

Кто? Почему? Вопросы, вопросы... Но если кто и мог помочь Эмблеру найти ответы, этим человеком определенно был не Дешен.

Выглянув в окно, Эмблер увидел идущую к дому миниатюрную темноволосую женщину. Жоэль.

— В квартирах наверху кто-нибудь есть? — спросил он.

— Соседи на работе. Раньше шести они не вернутся Но у меня все равно нет ключа. И Жоэль...

— Боюсь, разговор еще не закончен. Я бы предпочел обойтись без Жоэль. Если только у вас нет возражений...

Дешен кивнул.

Держа пистолет в руке, Эмблер последовал за французом вверх по лестнице. Дверь действительно была заперта на ключ, но непреодолимым препятствием не выглядела — замок с мелким латунным язычком едва держался в трухлявом дереве. Эмблер резко ударил по ней ногой, и она с сухим треском подалась. Жоэль, наверно, уже была на нижней площадке. Отсутствие любовника ее, конечно, удивит, но объяснение придумать нетрудно, и в конце концов, решил Эмблер, пусть Дешен выпутывается сам.

Квартира на четвертом этаже выглядела почти необитаемой: овальный джутовый коврик на полу, кое-какая видавшая виды мебель — такая не нашла бы спроса и на блошином рынке.

— Предположим, — тихо заговорил Эмблер, — меня снабдили неверной информацией. Предположим, у вас есть враги, которые хотят вас подставить. Вопрос: почему?

— Я бы сформулировал его иначе: почему бы тебе, черт возьми, не убраться отсюда и не оставить меня в покое, — холодно, едва сдерживая ярость, ответил Дешен. Он уже решил, что опасность миновала и что стрелять в него никто не станет. По крайней мере сейчас. — Мой вопрос звучит так: почему ты размахиваешь передо мной пистолетом? Хочешь знать, кто мои враги? Так посмотри в зеркало, ты, ковбой американский! Ты — мой враг!

— Я уберу пистолет, — сказал Эмблер и, опустив «глок» в карман, добавил: — Но от этого ничего не изменится.

— Не понимаю...

— Я не единственный, кого они послали к вам. Таких там еще много.

Дешен побледнел.

— Там? И... где... там?

— Неважно. Важно другое: весьма влиятельные официальные лица убеждены в том, что вы представляете угрозу международной безопасности. И опять-таки следует логичный вопрос: почему?

Француз покачал головой.

— Невероятно. Я ничего не понимаю. — Он помолчал. — Как генеральный директор МАГАТЭ я в некотором смысле символическая фигура. Так сказать, олицетворяю собой отношение мирового сообщества к данной проблеме. Не будем говорить о том, что заявленное отношение — это одно, а реальные дела — совсем другое. Мое представление о ядерной угрозе основано на здравом смысле, и его разделяют миллионы людей и тысячи физиков.

— Но ведь общественности известна не вся деятельность. Не сомневаюсь, что в вашей работе есть и скрытая сторона.

— Мы, как правило, не сообщаем публично о предварительных результатах некоторых расследований. Но рано или поздно доступной становится вся наша информация. — Он снова помолчал. — Сейчас я работаю над докладом о роли Китая в распространении ядерного оружия. Это, пожалуй, главная из не преданных пока гласности тем.

— И что вы раскопали?

— Ничего.

— Что значит «ничего»? — Эмблер встал и подошел к окну — брюнетка, неуверенно оглядываясь на дверь, возвращалась к тротуару. Вопросы у нее, конечно, возникнут, но с ответами придется подождать.

— Вопреки утверждениям американского и французского правительств, вопреки заявлениям НАТО, у нас нет никаких доказательств того, что Китай занимается распространением ядерных технологий. Насколько мы можем судить, Лю Ань решительно против расползания атомного оружия. Вопрос лишь в том, способен ли он удержать под контролем китайских военных.

— Сколько человек работает над докладом?

— Немного. Около дюжины наших штатных сотрудников в Париже и Вене. Хотя, разумеется, мы перерабатываем огромный поток информации, поступающей от инспекторов и аналитиков. Но основной автор доклада — я. Только у меня одного есть право говорить от имени агентства.

И снова ничего. Эмблер был разочарован. Все указывало на невиновность Дешена. А это означало, что в ведущейся игре он никак не может быть главной фигурой. Обычный человек, уже немолодой, но еще пытающийся противостоять возрасту француз с сомнительными, может быть, нравственными устоями, но, несомненно, честный и неподкупный в своем публичном качестве.