Баланс столетия - Нина Молева

…Меня здесь били — больного шестидесятишестилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног. И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильными кровоизлияниями, то по этим красно-сине-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось, что на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты…»

* * *

Придымленный ладаном придел маленькой церкви Успения на Вражке. Отошедшая всенощная. Шаркающий священник в потертой ризе. Свечи у Голгофы. «Со святыми упокой, Христе…» Артисты Художественного театра. Из самых старых. Не заслуженных. Кучка актеров театра Вахтангова. Кто-то из Камерного. «Идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание…»

Входят. Берут свечи. Растворяются у темных стен. «…Но жизнь бесконечная… раба Божьего Всеволода…» Взгляды избегают встреч. Каждый в себе. «И сотвори ему вечную память…» Именины Мейерхольда. Первые после расстрела. Официальная дата не совпадает с той, о которой удалось узнать товарищам.

«Кто это решил?» — «С панихидой? Не помню. Мне передали». — «Не боялись?» У Тезавровского отсутствующий голос: «От страха тоже устают. И потом церковь. В ней возвращаются человеческие измерения. Мы как-то выезжали всей труппой в Петровско-Разумовское. Кажется, в 1898-м. Заговорили о вере. Что человеку нужна не обрядность, а идея всеобщей, единой для всех справедливости. Маргарита Савицкая отмахивалась: какая там справедливость — всегда судьба. Мейерхольд резко сказал: только справедливость. Да, а учеников его — любимых, во всяком случае, — тогда в церкви не было. Помнится, ни одного…»

NB

1940 год. 2 февраля были расстреляны Всеволод Мейерхольд и журналист Михаил Кольцов. Их тела сожгли в крематории. Прах сбросили в общую яму пятиметровой глубины на Донском кладбище. Позднее там была установлена плита с надписью: «Общая могила № 1. Захоронение невостребованных прахов с 1930–1942 включ.».

29 марта. Из доклада В. М. Молотова о внешней политике правительства на VI сессии Верховного Совета СССР первого созыва: «Крутой поворот к лучшему в отношениях между Советским Союзом и Германией нашел свое выражение в договоре о ненападении, подписанном в августе прошлого года. Эти новые, хорошие советско-германские отношения были проверены на опыте в связи с событиями в бывшей Польше и достаточно доказали свою прочность. Предусмотренное еще тогда, осенью прошлого года, развитие экономических отношений получило свое конкретное выражение еще на августовском (1939 г.), а затем и февральском (1940 г.) торговых соглашениях. Товарооборот между Германией и СССР начал усиливаться на основе взаимной хозяйственной выгоды, и имеются основания для его дальнейшего развития».

12 мая газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС: «Германское информационное бюро передает, что первый день операций германских войск на Западе, как видно из сообщений верховного главнокомандующего германской армии, прошел под знаком успешных нападений германской авиации на неприятельские объекты военные и аэродромы. Агентства „Гавас“ и „Рейтер“ передают, что германская авиация разрушила жилые дома, фабрики и вызвала жертвы среди мирного населения. Эти агентства утверждают, что Германия перешла к тотальной войне. Все эти сообщения, как заявляют в германских кругах, преследуют исключительно пропагандистские цели. В действительности Гитлер издал германской авиации приказ бомбардировать только военные объекты. О тотальной воздушной войне в том смысле, в каком о ней говорят враги Германии, не может быть и речи. Но германская авиация ответит на попытки противника превратить войну в тотальную во много раз превосходящим ударом».

12 мая газета «Пионерская правда» наряду с рассказом о походе Александра Македонского в Индию — для любителей истории, статьей о редком атмосферном явлении — огнях святого Эльма, советами знаменитой балерины Екатерины Гельцер молодым танцорам, отчетом о смотре детского художественного творчества в Киеве с хоровым исполнением песни «Про батька народного, про Сталина ридного» опубликовала краткое сообщение: «На северо-западе Европы, на берегу Северного моря, расположены две страны: Бельгия и Голландия. Между границами Германии, Франции и Бельгии лежит маленькая страна Люксембург. В особом сообщении, так называемом меморандуме, германское правительство объявило правительствам этих стран, что оно отдало войскам приказ перейти границы этих государств. В меморандуме говорится, что такие действия германского правительства вызваны тем, что Англия и Франция готовили наступление на Германию через Бельгию и Голландию».

* * *

Ходить в школу становится все труднее. Военная истерия вспыхивает на каждом уроке. «Нам с Германией придется защищаться!», «Сегодня удар на себя приняла Германия, завтра может наступить наша очередь», «Спасибо Гитлеру — сумел опередить врагов, а не то…», «Готовиться, готовиться каждый день! Враг рядом, враг не дремлет!» Какой? Само собой разумеется, англичане, французы и еще всякие разные.

Поэтому тренироваться в тире — каждый должен иметь значок ворошиловского стрелка. Прыгать, бегать, метать гранату — это для значка «Будь готов к труду и обороне». А если удастся — получить значки всех степеней. Значок «Готов к санитарной обороне» — это для девочек. И еще строевая подготовка. И — «песню — запевай!»:

Гремя огнем, сверкая блеском стали,Пойдут машины в яростный поход,Когда нас в бой пошлет товарищ СталинИ первый маршал в бой нас поведет!

Решение пришло неожиданно. После прочитанного в газете необычного объявления: «Прием в экстернат. Занятия как в институте. Система зачетов. Свободное посещение». Свободное? После школьной казармы? Только бы нашлись деньги!

Дома в гостях худощавая старая женщина. Кипенно-белая прическа. Открытый лоб. Тонкие черты лица. Руки в манжетах из стареньких, но настоящих валансьенских кружев. «Московская Венера» на парижском конкурсе красоты. Тетка Лидии Ивановны, так неохотно оставляющая свой закуток в бывшем собственном доходном доме напротив церкви Успения на Вражке.

Беспокойно перебирающие платок пальцы. Пятна румянца на пергаментных щеках. «Вчера была панихида. По Мейерхольду — в день его ангела…» — «Как панихида? Но ведь он…» — «Его больше нет. Так сказали. Актеры…»

У тетушки Анны Петровны особенная жизнь. «Лишенка» — лишенная всех прав, бывшая владелица домов и заводов, она не может работать нигде: запрещено! Тем более получать пенсию. Если бы не церковь — она стоит у свечного ящика. И если бы не… бега. Давняя страсть к лошадям и — что греха таить! — к тотализатору неожиданно обернулась источником существования. По старой памяти конюхи нет-нет да и подсказывают нужные номера. Так удается сводить концы с концами. На этот раз известие приходит из церкви, и сомневаться в нем не приходится.

«Боже мой, ведь за тебя хлопотал Мейерхольд!» На лице Лидии Ивановны безысходная усталость: опять хлопотать, опять метаться. «По-моему, я нашел выход. Смотри — экстернат. Вот только деньги…» Лидия Ивановна облегченно смеется: только-то и всего! Кто знает откуда, но деньги непременно должны найтись. И вообще хватит этой проклятой школы. Хватит!

NB

1940 год. 28 мая. Состоялся суд над авиаконструктором А. Туполевым и его сотрудниками. После суда Туполев отправил письмо Л. П. Берии:

«Народному комиссару внутренних дел Л. П. Берия от Туполева А. Н.

8 июня с.г. мне объявлено решение Военной коллегии, которым я признан виновным и осужден к 15 годам лишения свободы, к 5 годам поражения в правах с конфискацией имущества. Никогда не занимаясь никакой антисоветской деятельностью, я не совершил ни одного поступка против Советской власти и никакого акта вредительства или диверсии, я никогда и никому не давал никаких шпионских сведений. Все вынужденно мною подписанное под угрозами, как по отношению ко мне лично, так и по отношению к моей семье, является ложным и в действительности ничему не соответствует. Всю свою жизнь я честно работал на пользу Советской власти, и мне удалось создать конструкции целого ряда самолетов, торпедных катеров и других аппаратов, которые были приняты на вооружение Красной Армии. Ряд пассажирских самолетов моей конструкции состоял и состоит на гражданских воздушных линиях…»

1 октября. Из дневника М. М. Пришвина.

«Надо помнить на каждый день, независимо от того, хорошо тебе или плохо, что люди нашей страны живут тяжело и выносят невыносимое».