Бросая вызов - Юлий Медведев

При столь внимательном рассмотрении вопроса всплывает, однако, то обстоятельство, что устойчивость тел повышается с понижением центра тяжести. Но не по всякому же поводу спорить?

5

Потенциал и заряд — мужчина и женщина… Вы насмешливо отстраняете приглашение оценить эту аналогию всерьез. А напрасно. Это потому, что вы не теоретик. Вам невозможно понять: достаточно уже то, что концепция внутренне непротиворечива. Так условлено. Таковы правила теоретизирования, игры увлекательной, не хуже преферанса и умственной не менее, чем тройной обмен жилплощади. О теоретике же сказано: он умеет понимать вещи проще, чем они есть. Сказано сердито. Так ведь и он с нами не церемонится, уподабливая потенциалу и заряду.

Мой друг-портретист заметит, бывало, отстранясь от картона: «Увлекся цветом — забыл про выражение».

Вот так увлечешься да вдруг и взглянешь со стороны, наново: «А ведь самое удивительное и странное не это. С какой стати вам, семьянину и так далее, придет на ум спрашивать: «Зачем два пола?» Ну, специалист, тот ради своей узко специальной истины прикидывается, что не знает, иначе чего же искать. Но Геодакян деловой муж и отец семейства… Неужели он не знает — зачем.

А чего допытываться! Он сам же первый, удивляясь себе, все без разбору расскажет.

…Отец Геодакяна уморительно вспоминал первую встречу с классным руководителем, как тот стыдил его за первоклассника-сына. «Совсем не шалит, понимаете ли, тихий такой». Родитель обещал, что ребенок исправится и очень скоро. Про себя же думал, каков плут: дома он одно, в школе — другое. А кавказское чадолюбие учителя не знало покоя: «Такая семья, такой известный адвокат-отец, такая родня, — писатели, заседатели, врачи, сестра-красавица — почему мальчик должен быть тихий?»

О, боже мой! Обещание сбылось без всякой отсрочки.

— Геодакян, — справлялся математик еще в дверях, — ты сегодня посидишь с нами немного, а?

— Посижу.

Но у него тотчас что-нибудь «нечаянно случалось», класс прыскал, и «лучшая математическая голова» присоединялась к нарушителям коротать урок на школьном дворе. А выдастся задачка, шлют для интереса за штрафником: взмыленный, вырванный из сражения, он слушает условие, решает у доски и смотрит: «Ну, я пойду, что ли…» Соображал бегло. А надо было еще и заучивать. Ему же никакое старание не давалось. В общем, не выгнали из школы до четвертого класса ради отца. Но пришлось браться за ум, стал вполне сносным учеником. Только поведение так и не исправил, хромал по поведению, сам признается, совсем, можно сказать, до недавнего времени.

С седьмого класса родственники, чтоб поддержать семью, при больной матери, Вигену как старшему велели поступить работать. Пристроили к наркому легкой промышленности на должность «докладчика», вроде вечернего секретаря, с окладом в сто рублей, работа от семи до десяти вечера без отрыва от учебы. Секретаря наркома на службу и со службы провожала дворовая ребятня, он рассказывал по дороге «Трех мушкетеров», читанных по-русски под давлением матери, окончившей в Москве женские курсы, а также под обещание взять в дом собаку.

Уволился вечерник через полтора года. До того он нечаянно опрокинул даме в юбку графин воды, пробираясь меж рядов многолюдного заседания. Наркомат в один голос замаливал неловкость «докладчика», и хотя нарком знал, что все дело, было в даме, особе демагогической и вздорной, и что негодник просто совершил самосуд, к маленькой радости сослуживцев, общественное мнение одержало верх, молодцу выхлопотали даже премию — пару ботинок. Вскоре, однако, мститель получил урок: уже не нарочно, а всерьез споткнулся, да сильно. Ногу взяли в гипс, и сколько-то месяцев домашние, соседи, школа вкушали спокойную жизнь…

Но нет, прочь искушения, не станем мы пересказывать целиком богатую эпизодами, как старинный плутовской роман, биографию нашего героя. Ну, потому что он, продолжатель линии Иосифа Швейка, Фигаро, в общем, понятно, какой линии, — персонаж не выдуманный, а действительный, и описание его проделок, пусть веселых и в сущности невинных, ничего особо хорошего ему при жизни не сулит. А кроме того из принципиальных соображений. Из принципа. Он пренебрег нашей с вами индивидуальностями ради своей схемы, вот и мы сделаем из него схему. Отплатим теоретику его же монетой — построим внутренне непротиворечивую гипотезу его личности. По наблюдаемым фактам.

Наблюдать отправимся к нему в гости. Там, кстати, что-то справляют, и мы приглашены.

Полы блестят. Моложаво глядят образцы старинной мебели. Тяжелое граненое стекло. Картины, тоже тяжелые. Книги кое-где. Старинных нет.

Что еще? Тема женщины. Мраморная статуэтка купальщицы, в чеканке длинноволосая «Юность» прибалтийского образца, размноженного одноименным журналом, по стенам еще две-три не запомнившиеся дамы.

Висят в рамках портрет старика отца и спящий младенец в кроватке, выполненные в карандаше хозяином дома.

Нина Григорьевна, жена теоретика, невысока, подвижна, в лице всепонимание. По специальности химик-технолог, но специалист также всех профилей домашнего хозяйства.

Портрет отца… Адвокат. Профессия убеждать и разубеждать… Детское ухо ловит слова из процессуального лексикона, ум обезьянничает манеру приводить и выстраивать доводы.

Ну, далее, кавказскость — некая закваска, стойко сохраняющаяся на разных географических широтах и заключающая в себе ряд обязательных компонентов, среди которых можно условно поставить на первое моего семейно-родственный. Дом!.. Семья!.. Дети!.. Все это неколебимо и овеяно известным целомудрием.

Да! Чуть было не упустили важное: культ мужчины как, безусловно, высшего начала.

Солидный, добротный багаж: рационализм, традиции, воля, пришпоренная обстоятельствами… Но там имело еще одно, дополнительное вложение. Назовем его эстетическим. Дело в том, что всякий рисовальщик есть не кто иной, как чувственный смакователь обегающих линий, облегающих форм, если же он еще чуток к природе отличительно женского… О, тогда, укоренившись на такой почве, цепкий рационализм даст уж, поверьте, не сухие свои, а неожиданные плоды.

— …И это ваша гипотеза личности? Натяжка, простите, а не гипотеза. Мы близко знаем того, о ком идет речь.

То-то что натяжка. Неважно, была бы внутренне непротиворечива! Но пока и натяжка не объясняет, чего все-таки ради тот, о ком речь, задался вопросом о пользе двух полов. Почему сменный мастер Ереванского кожзавода, затем младший научный сотрудник ряда научных и учебных заведений (лаборатории физической химии АН Армянской ССР, Института стали и сплавов, Физического института АН СССР), кандидат технических наук, работы которого по физике металлов теперь, через двадцать лет, широко вошли в лабораторную практику («метод Геодакяна»), а имя все чаще фигурирует в «Сайтейшн индекс» — международном справочнике, указывающем, где кого и сколько упоминают, — почему он очутился в биологии, да не с чем-нибудь, а с теорией пола.

6

Пора, однако, и нам отвечать Адаму, смущенному, как вы помните, созерцанием Евы: «Зачем она такая?»

Из стариннейших, надо думать, вопросов, когда-либо посещавших головы людей. Но старые вопросы не обязательно простые и наилучше разрешенные. Вторичные половые признаки (половой диморфизм) — все то, что отличает его от нее (помимо главного, первичного — половых желез и органов размножения) — во многих отношениях загадка и теперь. Дарвин писал, что причина первоначальной изменчивости этих признаков неясна[22]. То, что они изменчивее признаков родовых, видовых, может объяснить меньшая строгость последствий полового отбора, чем естественного. Половой отбор (нравится — не нравится), накапливающий вторичные половые отличия, только ограничивает потомство неблагоприятного самца, в то время как естественный отбор (приспособлен — не приспособлен) имеет результатом смерть.

Большая же «выразительность» и изменчивость мужского пола возможна оттого, что «у всех почти животных самцы одарены большей страстностью, чем самки»[23]. А это, предполагал Дарвин, идет издалека, от первоисточных различий: ведь яйцеклетка громадна сравнительно с мужским семенем, и ему должно приближаться к ней, а не наоборот. Перенесенное на организм в целом это означает, что самцу пристало быть более подвижным, деятельным, страстным. В то время, как самка расходует свое органическое вещество на зародыша, самец тратит силы в яростных боях, странствиях в поисках подруги, издает звуки, красуется, привлекая ее.

Но есть вторичные отличия, спрятанные, внутренние, оценимые только если «жениха или невесту» вскрыть… Как они истолковываются?

Геодакян увидел половой диморфизм в новом свете. Таком новом!.. Грубо говоря, женский пол — это вчерашний мужской, а мужской — это завтрашний женский. Вот его достаточно «сумасшедшая» идея о смысле вторичных половых различий. Эволюция их оформила, чтоб были две подсистемы: одна — специалист по изменчивости — наделена свойствами оперативной памяти, другая — по наследственности — со свойствами памяти постоянной. Оперативность первой и инерционность второй получили в процессе эволюции каждая свое, и значит, вторичные половые признаки могут служить указателями тенденции развития. Появление нового признака у самца должно с учетом эволюционной специализации его пола исторически предшествовать появлению того же признака у самки. Если некий признак у полов выражен различно, то для вида в целом этот признак, как правило, эволюционирует в сторону самца. Признаки, чаще встречающиеся у мужского пола, должны иметь футуристический характер, а распространенные больше у женского — атавистический.