Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу - Василий Песков

Жирафы и с близкого расстояния не теряют своей необычности. Можно долго наблюдать, как животное тянет шею к лакомым верхним веткам или как, уронив ветку, старается поднять ее — высокие верхние ноги расставлены в стороны, шея дугой… Двигая челюстями, жирафа доверчиво за тобой наблюдает. Видны все морщинки на пятнистой коричневой шкуре. Между чутких ушей — два рога, покрытых шерстью. Иногда прямо на лбу видишь и третий рог. Назначение рогов непонятно. Жирафа — существо кроткое. Если приходится защищаться (при нападении льва, например), оружием служат мощные задние ноги. Возможно, рога нужны для турнирных боев? Но видавшие это редкое зрелище люди говорят, что успех поединка решается не рогами, а ударами шеи. Кроткие, добродушные существа в этот момент разъяряются. Раскачав шеи, они бьют ими друг друга с такой силой, что весящий тонну соперник едва способен устоять на ногах.

В обычное время шея (в ней, как и у всех других млекопитающих, семь позвонков) — это вышка, с которой голова может дотянуться за лакомым кормом, с которой легче всего заметить опасность. По этой причине смышленые зебры частенько пасутся рядом с жирафами. Чуть жирафа со своей колокольни заметит какую-нибудь опасность — зебры уже навострили уши и готовы бежать.

Сама жирафа тоже спасается бегством. При ее неуклюжести бег подобен кадрам замедленной киносъемки. Жирафа как бы плывет, лениво касаясь земли, движение, начинаясь возле хвоста, переливается по всему долгому телу. Но врагов у жирафы немного. И потому чаще всего видишь ее доверчивой и спокойной.

Молчаливое добродушное существо на африканском языке суахили называется твига. Танзанийцы избрали твигу символом государства.

Фото автора. 5 июля 1970 г.

Лето было сухое…

В мещерских лесах, у маленького поселка Курша, мы встретили братскую могилу. Война в эти места не дошла. Отчего погибло так много людей? Я стал расспрашивать и узнал трагедию, о которой следует рассказать.

* * *

В мещерском болотистом крае, на возвышениях, стоят сухие боры. Безлюдны и молчаливы эти леса. Деревья тут умирают стоя. Кора опадает, и старые сосны стоят нагими. От этого лес кажется мрачным. Кажется, человек тут никогда не ходил. Только кукушки, голуби-клинтухи и черные дятлы владеют лесом. Но вдруг встречаешь дорогу-лежневку. Дорога брошена. Бревна сгнили на ней, и между бревен давно проросли молодые березки. Позабытые штабеля леса возле дороги покрыты зеленой мякотью… Никем не увиденный гриб. Гнездо глухарки под елкой. В низинах — изумрудно-зеленые рыхлые шапки кукушкина льна и бочаги воды, черной и неприветливой.

Вода встречается то и дело. Временами опасаешься сбиться с пути, обходя колдобины одну за другой. Иногда ноги уходят в податливый мох, и только там, под зеленой периной, чувствуешь воду. Но чуть возвышенность — и опять сушь.

Под соснами — мох, в сырую погоду мягкий, как губка, и ломкий, сухой как порох в недождливое время. Бор беломошник. В сухую пору, упади одна искра, и лес этот вспыхнет как факел.

* * *

Это случилось 3 августа 1936 года…

В стоящем на краю леса селе Колтуки я разыскал стариков, видевших знаменитый пожар. И вот что записал со слов колхозника Клеменова Григория Ефимовича.

«Лето было сухое. Пожаров ждали. Отчего случился пожар, никто не знает. Я с бабами в тот день косил отаву в лесу. День был ветреный. Мы присели перекусить и вдруг вместе с запахом дыма услышали гул, как будто пролетали несколько самолетов. Я сразу понял: это пожар. И все мы кинулись через воду на болотистый островок…

Такого огня я не видел даже и на войне. Огонь несся по лесу со страшным ревом. И скорость его была такая, что убежать из лесу в тот день мало кому пришлось. Огонь застал косарей, грибников, лесорубов. Возчики леса, как потом оказалось, распрягли лошадей и пытались вскачь уйти от огня.

Все живое погибло: коровы, лошади, лоси, мелкие звери и птицы. Караси сварились в лесных бочагах. Стена огня шла по борам с ревом и бешеной скоростью. Казалось, лес не горел, а взрывался. Вихри огня и черного дыма поднимались высоко вверх. Головешки и горящие ветки ветром уносило до десяти километров. Пожары от падавших сверху огненных «шапок» начинались в разных местах. Мне казалось тогда: весь мир занят огнем.

Деревня наша, отделенная от леса болотцем и полосой поля, задыхалась в дыму. Из всех домов барахлишко повыносили, ждали, вот-вот где-нибудь вспыхнет. Горела рожь, дымились сухие луга.

Деревню пожар миновал. Поле остановило огонь, он пошел лесом, влево от нас. И тут мы опомнились: а Курша? Она в трех километрах, в лесу. Как раз через Куршу прошел огонь. Кинулись… Курши нет! Как будто и не было сотни домов. Людей тоже нет…

Через день хоронили останки тех, кого разыскали…»

* * *

Я попытался найти кого-нибудь из свидетелей гибели Курши. Наконец мне сказали: лесник Павел Иванович Большов и жена его Анна Архиповна жили в Курше. В тот день они чудом спаслись и знают, как это было.

Я разыскал стариков на одном из кордонов и записал рассказ Анны Архиповны.

«Вот видите, кутаю ноги шалью. С того самого дня ходить как следует не могу… В Курше мы жили с мужем. Тут же в поселке жили и наши родственники. Курша была центром лесных разработок. Там были лесные заводы, большие склады распиленной древесины, был клуб почти на тысячу мест, дома, постройки — все, разумеется, деревянное.

Пожар заметили накануне. Утром ветер потянул в сторону Курши, и появилась опасность… Через час уже ясно стало: надо немедленно уезжать. Подали узкоколейный поезд, груженный дровами, и на него спешно стали сажать детей и женщин. Кто-то не поспевал, кого-то ждали, кто-то бежал на поезд с охапкой имущества, ставили на платформы ящики с курами. Мужчины не все садились — родилась мысль отстоять Куршу. Промедлили. Поезд уходил в момент, когда Курша вспыхнула, как спичечный коробок. С платформы я видела сзади ревущий огонь и закрыла руками глаза от ужаса. Казалось, горел даже весь воздух. Поезд тоже далеко не ушел. Огонь успел перерезать дорогу. Все горело: лес по сторонам от пути, шпалы, деревянные мостики. Загорелись дрова на платформах, и люди оказались на бегущем по рельсам костре. Спастись было негде.

Мой муж был кондуктором в поезде. Когда паровоз зарылся носом на сгоревшем мосту, муж подбежал, подхватил меня под руки, заставил бежать вместе с ним. Мы кинулись сквозь огонь.

У меня обгорели ноги. И не помню, каким уж образом очутилась я на сосне. Муж привязал меня ремнем к дереву, и я не упала. Я потеряла сознание, глядя, как от поезда остается только железный остов. Там, в числе многих людей, была моя мать, братья, две сестры и сноха…

В Курше тоже спаслось считанное число людей. Пастух спасся в пруду, накрывшись мокрым одеялом. Мой отец спасся в картофельной борозде. Сгорело все. Горели даже срубы в колодцах. В этот же день погибло несколько лесных деревушек, хуторов, сторожек, кордонов…»

* * *

Это было в 36-м году. История давняя. Пожар исключительный. По числу жертв и убытков с ним могут сравниться только лесные пожары такого же рода в Австралии и Канаде.

Мы сочли нужным вспомнить мещерское бедствие, потому что много сейчас нас бывает в лесу и мы очень небрежны с огнем. Непогашенный костер и окурок могут повторить трагедию Курши. Лесной пожар — это убытки в миллионы рублей. Гибель людей — какой мерой мерить? Уместно вспомнить, что лучший наш вертолетчик Юрий Гарнаев погиб во Франции при тушении лесного пожара.

11 июля 1970 г.

Друзья

(Окно в природу)

Боцман подводной лодки Николай Семенович Хриненко рассказал любопытный случай.

«В 42-м году осенью всплыли мы в Черном море и увидели такую картину: море, как зеркало, гладкое, и на воде рядом с лодкой сидит стая гусей-гуменников. Гуси летели с севера к берегам Турции и сели передохнуть.

По очереди мы поднимались на мостик полюбоваться спокойно отдыхавшими птицами.

Интерес к этой стае у всех был огромный. Дело в том, что на каждом гусе сидело по перепелке…

Гуси вели себя мирно — ни беспокойства, ни желания скинуть непрошеных седоков…»

Что говорить, удивительный случай, удивительное зрелище! Но в сущности все объяснимо. Уставшие птицы часто садятся в море на маяки, на проходящие корабли. В этот раз спасительным островком для перепелки стал гусь.

В природе мы наблюдаем много примеров подобного содружества. Кто не видел, как ходят по спине у коровы скворцы, выбирая комаров и клещей. Домашние куры делают то же самое, и корова лежит спокойно, даже хвостом не махнет. Галки весной садятся на лошадей — пощипать старую шерсть для гнезда. В Африке, где крупные звери встречаются часто, я сделал несколько снимков, подтверждающих взаимовыгодный союз птиц и животных. Если встретишь жирафу, то всегда почти видишь юрких личинкоедов. По шее жирафы птицы бегают, как дятлы по стволу дерева. И жирафа стоит спокойно, потому что птицы избавляют жирафу от паразитов. Так же спокойно и благодарно держат себя антилопы. Невозмутимо, полный величия и достоинства, шествует по колючкам верблюд, на голове его — птицы. Стадо буйволов в зарослях мы всегда находили по стае кипенно-белых цапель. Взлетели цапли, и буйволы уже знают: близко опасность. Много друзей у грузных, неповоротливых носорогов.