Ведьма. Истоки - Галина Валентиновна Чередий

его посыльным.

Конечно с “мы недолго” это я сильно обольщалась. Людей, желающих успеть купить нечто по предновогодним скидками и просто гребущих все подряд было прямо-таки море. Даже в дорогих бутиках, где цены кусаются в любое время. Но все же я сумела предаться разнузданному греху бесчетных трат, приодев мамулю как королеву и себе отхватив кое-что. От Лукина, настороженно блюдущего нас, мое пересечение с курьером диспашера не ускользнуло, но вопросов наводящих не последовало.

Домой мы ввалились все в пакетах и не чуя ног. Мама тут же распрощалась и отправилась спать, заявив, что сроду и на грядках так не уставала, ни рук ни ног не чувствует уже, хоть и было все здорово.

Я тоже устала жутко, но все же была более тренирована городской жизнью, так что решила не откладывать задуманное в долгий ящик. Подмигнула высунувшемуся в столовую сонному оборотню и молча поманила ведьмака за собой в спальню.

— Твоя мама в доме, ты уверена, что это хорошая идея? — пробухтел он тихо по пути, изумив меня своей невесть откуда взявшейся застенчивостью.

— Уверена, что это замечательная идея и крайне своевременная главное, — так же шепотом ответила я, плотно закрыла дверь спальни и велела, принявшись торопливо сдирать упаковочную золоченую бумагу со свертка от Зээва Аароновича: — Снимай давай свитер и рубашку.

— Да? И ты готова мне ответить тем же?

А я готова? Не в смысле обнажиться для него, а для… Ух, меня даже передернуло от предвкушения и мандража. Положив на прикроватный столик сам сверток, извлекла первый предмет и, натянув на лицо максимально невозмутимое выражение, продемонстрировала ведьмаку ошейник из мягчайшей посеребренной кожи, щедро украшенный по всей длине и по самой массивной пряжке черными бриллиантами.

— А ты готов к тому, чтобы признать себя моим? — покачала я провокационное украшение на пальце.

Я ждала чего угодно. Что Лукин вскипит, рассмеется мне в лицо или начнет вилять со всякими там “на кой черт такой экстрим” доводами. Но вместо этого он нахмурился так, что весь лоб складками пошел и брови сошлись, шагнул ко мне и опустился на колени.

— Значит только так ты будешь во мне уверена, да, василек? — только и спросил он, и откинул голову покорно. — Ну пусть так.

Я опешила и примерзла к месту, вмиг осознав, насколько дебильной вышла моя попытка пошутить там, где для него, выходит, все крайне серьезно.

— Да ты с ума что ли сошел… — отшатнулась от него. — Я же просто… блин, прости, Данила!

Бросив дурацкий ошейник на пол, я метнулась к свертку, схватила второй футляр. Вернулась и бухнулась на колени напротив него, принявшись открывать подрагивающими руками. Замочек щелкнул, на пол, мягко звякнув, выпали заказанные мною у диспашера парные помолвочные браслеты фейринской работы. Завораживающе-черный металл гибких полос основы, что никогда не натирает и всегда кажется теплым на ощупь и великолепная тончайшая серо-жемчужная вязь нанесенного поверх нее рисунка.

— Вот! — подхватила я более широкий и длинный, под его запястье и протянула все еще трясущейся рукой, расстроенная и снова неуверенная ни в чем. — Я хотела… если ты только гото…

— Люська-Люська… ну ты у меня и… сокровище, блин.— Лукин рассмеялся и подставил мне запястье с готовностью, позволяя мне неуклюже застегнуть на нем украшение.

Следом поднял мой браслет и живо надел и защелкнул. Решительно соединил наши руки и сплел пальцы, давая браслетам соприкоснуться и активироваться. Волна замыкающей магии промчалась жгучим импульсом, кратко ослепляя и обжигая болью затрепыхавшееся сердце, как если бы выжигая там печать. Писали, что так и было и теперь мы связаны почти намертво, разорвать связь можно только через адские мучения. А вот брачные узы у фейри и вовсе неразрушимы.

Очнулась от волшебного шока я уже сидящей верхом на привалившемся спиной к изножью кровати Лукине, удобно расположившемся на полу. И он, очухавшись от магии быстрее меня, как раз ерзал, извлекая нечто из кармана. Нечто оказалось маленькой богато украшенной коробочкой с роскошным, но достаточно массивным перстнем внутри. Без камня, но с выпуклой головой сфинкса в навершии.

— А я уж думал, что ты так и не сподобишься действовать сама, василек, вот и решил тебя хоть как-то подтолкнуть. — сказал мне Данила, протягивая мне. — На, владей и распоряжайся как душа пожелает.

— Эммм… Это колечко со смыслом?

— Скорее уж с начинкой, Люська. — ответил ведьмак. — Внутри ампула с моей кровью, отданная добровольно, мои же волосы и даже осколок зуба.

Чисто по человечески я испытала краткий импульс брезгливости, но моя сущность подлунной взяла верх и опешила от значимости подарка.

— Но ведь с этим я могу…

— Ага, можешь сотворить со мной все, что заблагорассудиться и у шансов защититься у меня не будет. В твоих руках весь и из твоих рук, что угодно, девочка. — глядя прямо мне в глаза подтвердил Данила и привлек для поцелуя, прежде чем успела отказаться или возмутиться.

— А ошейничек ты далеко не забрасывай, василек, пошалим как-нибудь.

Глава 18

— Серьезно? — Василь высоко поднял перед собой извлеченные из недр подарочной упаковки здоровенные темно-коричневые тапки-когтистые лапы и скорчил нарочито пренебрежительную гримасу. — Сестренка, если ты хотела, чтобы я цокал тебе тут когтями по полу, могла просто попросить походить в другой ипостаси.

— Надеюсь они налезут, — ответила ему еле сдерживая смех, — Больше размера просто не было, а на заказ не успели бы сшить уже. Ты загляни, там еще и шапочка в тон есть.

Оборотень зыркнул на меня так, будто испытывал желание голову откусить, но и тапки напялил и шапку — огромную медвежью башку. Нет, ну не белым и пушистым зайкой ему же быть!

— Ну? — с вызовом спросил он, подбоченившись.

— Позитивненько. — с невозмутимой физиономией ответил ведьмак.

— В смысле?

— В смысле — глянешь на тебя такого и сразу на душе так радостно.

— Трындец какой это странный обычай человеческий, — ухмыльнулся Василь и пошевелил пальцами на ногах, отчего когти действительно цокнули по полу. — Но прикольно. Спасибо, сестренка. У меня для тебя тоже кое-что есть, правда уж прости, но без упаковки нарядной и совсем не… позитивненькое.

Он извлек из кармана какую-то серебряную трубочку с его палец толщиной и сантиметров десять длиной, на крепкой, на вид серебряной же, цепочке.

—