Н 7 (СИ) - Ратманов Денис

Я пожал плечами, опускаясь на диван:

— По горячим следам взять их не получилось. Лев Витаутович будет держать в курсе.

Посыпались предположения, кому я мог помешать. И Жаба Васильева фигурировала, и просто гопники, и обиженные со времен беспредельных боев, и Лизкин новый кавалер, которому она обо мне небылиц нарассказывала — это предположила Дарина, опершаяся о стену. Потом все заметили, что нет именных часов, поднялся такой галдеж, что моя бедная голова начала пухнуть изнутри.

— Пацаны. Давайте завтра, а? Мне правда не очень. Каждый звук — как гвоздь в череп.

— Дай посмотрю, — Дарина присела ко мне на диван и принялась перебирать волосы, легонько касаться кожи.

— Эй, — возмутился Погосян, — что ты там увидишь, ему рентген делали или что там…

— Мика, угомонись, ты же нас благословил, — прервавшись, сказала Дарина.

Я чуть не застонал от досады. Мне сейчас хотелось одного — чтобы она не останавливалась. От ее пальцев шло живительное тепло. Появлялось ощущение, что я дома, в очаге рокочет огонь, и в мой уютный мир не просочится ничего плохое.

А потом вдруг раз — и больше нет тепла, ты голый на развилке, и ветер пробирает насквозь…

Дарина, слава богу, продолжила лечить мою голову, я закрыл глаза. Какой же это кайф, когда уходит боль, и под черепной коробкой будто начинает чесаться, хоть там и нет нервных окончаний.

Как меня сморило, я не заметил. Проснулся в темноте на диване в прихожей — никто не стал меня тревожить и перетаскивать в комнату.

Чуть подташнивало, кружилась голова, каждое движение давалось с трудом. Но с тем, что было, конечно, не сравнить. Я могу сесть, и меня не выворачивает! И встать могу. Спасибо тебе, Дарина! Бесценный ты человечек. Вспоминая ее волшебные пальчики, хотелось замурлыкать.

Это что же, все, кого она лечила, испытывали что-то подобное? Я ощутил укол ревности. Микроб, вон, после лечения говорил, что поухаживал бы за ней, хотя раньше она ему не нравилась… Надо понаблюдать, нет ли у ее дара темной стороны: привязывать тех, кого она лечит.

Желание спать победило адский голод, я взял из шкафа белье и вырубился тут же, в прихожей.

Выспаться не удалось, потому что началось движение: парни собирались на тренировку. Я подумал, что неплохо бы доспать, но проверил сообщения и обнаружил одно от Тирликаса: «Мы нашли след, и он ведет в Ростов».

Сон как рукой сняло.

Глава 21

Ростовский след

Кажется, я понял, кто подослал гопников и почему меня не добили: никто не желал мне смерти. Ну, разве что мысленно. Нужно было вывести меня из строя на предстоящий матч. Вот только логично было предположить, что это выгоднее всего новгородцам. Но раз Ростов…

Хотя слишком часто зацепки приводили не туда. Вдруг просто совпадения? Вдруг киллер просто из Ростова? Или вообще это ложный след.

Но если не ложный, то выходит, что ростовчане нас боятся, и хоть мы с ними уже отыграли, они теперь всеми силами пытаются не пустить нас на второе место в турнирной таблице, а это можно устроить единственным способом: не позволять нам выигрывать.

Что ж, Лев Витаутович расскажет, как все на самом деле. Закрывшись в нашей с Клыком комнате, я набрал Тирликаса. Он сбросил и ответил в сообщении: «Еду».

Ну и какой тут сон? В нормальном состоянии я бы ходил из угла в угол и не находил себе места, теперь же валялся кабачком. Но не упругим зелененьким на грядке, а вареным склизким и никуда не годным. Все, что хотелось — не двигаться, чтоб не бултыхался кисель в голове.

Лев Витаутович приехал минут через десять после того, как парни, спросив, как я, удалились. Я выполз в гостиную и разлегся на диване. Тирликас выгрузил на стол таблетки, прописанные врачом, и сказал:

— Вижу — живой, и лучше тебе. — Он оседлал табурет, как привычно седлал стул, хотел сложить руки на спинке, поморщился и просто оперся спиной о стену.

— Взяли уже чувака этого? И как его вообще вычислили?

— Да, вот, должны уже взять, но пока довезут, пока допросят. — Он поставил на стол глушилку. — Нина полетела туда, так что в обед ее не жди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это плохо, хотелось бы внести ясность.

— О проделанной в Англии работе можешь отчитаться передо мной, — усмехнулся он. — После смерти Кротова тебя передали Нине, а она ввела в курс дела меня.

— Бывших не бывает? — сказал я и подумал, что мне теперь такое счастье до самой смерти. — Вас ввели в дело, как я понял, недавно, дабы вы следили, чтобы я не переметнулся?

Мне ответила его варанья улыбка. А у меня закралось подозрение, что он ведет свою игру, и всего ему знать не следует, вот перед Ниной и отчитаюсь. Хотя… Никому веры нет. Да, черт побери, не хочу так жить: всех подозревать, оглядываться. И все равно, сколько ни стели соломку, упадешь туда, где ее нет.

— Я уверен, что наши правильно все рассчитали, и на тебя вышли. Так ведь, вышли?

Я кивнул, думая, делиться ли подробностями или нет. Было тяжело нести этот груз в одиночку и хотелось поделиться: казалось, что Лев Витаутович не просто надежный — он близкий. Но я решил раскрыть правду частично:

— Вышли. Но здесь со мной никто не связывался.

Про явки и пароли я промолчал. Тем более про Энн ему знать не стоит. Надеюсь, она сюда не приедет. Мой рьяный боец с верхней головой не согласился. Однако очарование момента прошло, и я осознавал, что ничего между нами не может быть. Единственное — хотелось показать ей, что у нас в стране все хорошо. Не чтобы она осталась со мной, а чтобы хоть один наш враг стал если не другом, то нейтральным. Она любит Россию, пусть увидит, что ничего нам не угрожает.

— Как начнутся подвижки, я предупрежу, — пообещал я.

Лев Витаутович достал из кармана конфету «Кара-Кум», повертел в руках и передумал есть.

— Мудро. Молодец, — сказал он, очевидно, оценивая мою позицию; встал. — Я себе чаю заварю, тебе его нельзя — слабые стимуляторы противопоказаны. Молоко или сок?

— Думаете, убийства одаренных и английский след как-то связаны? — поинтересовался я и ответил на его вопрос: — Молоко, если есть. И спасибо за заботу.

Он включил чайник, сунул стакан молока в микроволновку, повернулся ко мне, опершись о стол.

— Вообще никакой связи не прослеживается. Может, да, это деятельность разведки. Может, и наши внутренние разборки.

Пискнула микроволновка, Лев Витаутович протянул мне стакан, а себе заварил чай и наконец съел конфету, блаженно зажмурившись.

И тут пиликнул дверной звонок. Мы переглянулись. Тирликас прошептал:

— Есть предположения, кто это?

Я покачал головой, напрягся. Лев Витаутович жестом велел мне не вставать с дивана и бесшумно двинулся в коридор. В тишине щелкнул дверной замок, потянуло сквозняком.

— Привет, проходи, — донесся голос Витаутовича.

— Здравствуйте, как наш больной? — прозвучал звонкий голосок Дарины.

— Идет на поправку. Что-то тебя давно на тренировках не было. Потеряла к ним интерес? С одной стороны, жаль, с другой — это ни к чему девочке.

— Ну вот, начинается дискриминация по гендерному признаку! — отшутилась Дарина, вошла в прихожую, помахала мне, поставила на стол пакет с фруктами и какой-то едой, посмотрела на лекарства. — О, вижу, Лев Витаутович о тебе уже позаботился.

Тирликас вернулся за стол, допил свой чай. Дарина все это время переминалась с ноги на ногу и не знала, куда себя девать.

— Мне пора. — Лев Витаутович подмигнул, улыбаясь. — Оставляю вас одних.

Так и казалось, что он голосом того жука загудит: «Эх, молодежь!»

Когда дверь захлопнулась за его спиной, Дарина подошла к окну, убедилась, что он уехал.

— Наверное, он удивлен, почему ты отдалилась, — предположил я. — То тренировки чуть ли не каждый день, а теперь — «между нами стена».

— По-моему, ему есть о чем думать, кроме меня. — Она развернулась ко мне, во взгляде читалось беспокойство, я сразу ответил на незаданный вопрос:

— Преступник найден и почти пойман. «Ростсельмаш» не заинтересован, чтобы мы выигрывали, и решил устранить самого сильного игрока. Мне ничего не угрожает.