Мое время — ночная пора - Мэри Кларк

Джек Эмерсон с кем-то разговаривал у конторки, а теперь подошел к ним.

— Есть новости про гаденыша? — спросил он у Сэма.

— Гаденыша? — вскинул брови Сэм. Он прекрасно понял, что Эмерсон говорит о Робби Бренте, но виду не подал.

— Нашего местного комика, Робби Брента. Ума ему что ли не хватает понять, что любые гости, пропавшие или не пропавшие, как та рыба — на третий день смердят? В смысле, достал он уже этим рекламным трюком.

Похоже, Эмерсон порядочно хлебнул виски за обедом, подумал Сэм, глядя на его раскрасневшуюся физиономию.

Оставив без внимания замечание о Бренте, он сказал:

— Мистер Эмерсон, поскольку вы живете в Корнуолле, вас наверняка нетрудно будет найти, если мне понадобится поговорить насчет Лауры Уилкокс. Как я только что пояснил мистеру Эймори, если она в скором времени не даст о себе знать, мы зарегистрируем ее как пропавшую без вести.

— Не выйдет, мистер Диган, — сказал Эмерсон. — Как только мы с Горди — то есть, Гордоном — уладим наши дела, я уеду. У меня есть дом в Сент-Барте, и мне как раз пора туда наведаться. С этой встречей выпускников я перетрудился. Сегодня вечером сфотографируемся в доме ректора Даунза, выпьем с ним, и тогда этой встрече действительно конец. Кого волнует, объявятся Лаура Уилкокс и Робби Брент или нет? Строительному комитету Стоункрофтской академии не нужна подобная реклама.

Гордон Эймори весело улыбался.

— Должен вам сказать, мистер Диган, что Джек все здорово изложил. Я хотел догнать Джин, но она уехала в лифте. Не знаете, какие у нее планы?

— Не знаю, — сказал Сэм. — Прошу меня простить, я должен вернуться в управление. — Не хватало еще сказать этим ребятам, чем занята Джин, думал он, пересекая вестибюль, и очень надеюсь, что она вняла моим предостережениям не доверять никому из них.

Когда он садился в машину, заверещал телефон. Звонила Джо Лэкоу.

— Сэм, счастье привалило, — сказала она. — Прежде чем взяться за отчеты о смертях в результате несчастных случаев, я проверила, что пишут о самоубийстве Глории Мартин. Сразу после ее смерти вышла большая статья в местной газете, в Вифлееме, Пенсильвания.

Сэм ждал.

— Глория Мартин покончила с собой, надев на голову полиэтиленовый пакет. И, Сэм, представь, когда ее нашли, она сжимала в руке маленького оловянного филина.

76

Вечером, в пять минут девятого, к радости Дюка Маккензи, вновь зашел неразговорчивый участник стоункрофтской встречи. Он заказал поджаренный бутерброд с сыром и беконом и кофе с обезжиренным молоком. Положив бутерброд жариться, Дюк торопливо завязал разговор.

— Дама из ваших выпускниц с утра заходила, — начал он. — Сказала, жила раньше на Маунтин-роуд.

За темными очками глаз не видно, но по тому, как посетитель замер, Дюк понял, что привлек его внимание.

— Как зовут, знаете? — небрежно спросил посетитель.

— Нет, сэр, не знаю. Хотя обрисовать вам ее могу. Такая красивая, волосы темные, а глаза голубые. Ее дочку зовут Мередит.

— Это она вам сказала?

— Нет, сэр. Не спрашивайте, почему, но ей сказали это по телефону. И знаете, ее все это выбило из колеи. Я никак не пойму, почему она не знает имя своей же дочки?

— Интересно, не говорила ли она с кем-то из наших, — задумчиво сказал посетитель. — Она не называла по имени того, с кем говорила?

— Нет. Только сказала, что зайдет к ним... в смысле, к нему или к ней... завтра в семь вечера.

Дюк повернулся спиной к прилавку, взял лопаточку и снял бутерброд с решетки. Он не видел холодной улыбки на лице своего клиента и не слышал, как тот пробормотал под нос: «Не зайдет она, Дюк. Не зайдет».

— Получите, сэр, — бодро сказал Дюк. — Вижу, пьете кофе с обезжиренным молоком. Говорят, так полезнее, но по мне лучше старые добрые сливки. Да и с чего мне волноваться? Мой отец до сих пор шары в боулинге катает, в его-то восемьдесят семь.

Филин бросил деньги на прилавок и вышел, буркнув: «Доброй ночи». Подходя к машине, он чувствовал, как Дюк провожает его взглядом. С него станется и проследить за мной, подумал он. Очень уж любопытный. Все подмечает. Больше не приду сюда, хотя, в общем-то, уже незачем. Завтра к этому времени все будет кончено.

Он медленно вел машину по Маунтин-роуд, но на дорожку к дому Лауры решил не сворачивать. Забавно, до сих пор так его и называю, подумал он. Проехал дальше, глядя в зеркало заднего вида, пока не убедился, что слежки нет. Тогда он развернулся и поехал обратно, высматривая, не приближаются ли фары навстречу. Затем резко свернул на дорожку и заехал на сравнительно безопасный огороженный задний двор.

Только сейчас он позволил себе обдумать услышанное. Джин знает имя Мередит! Судя по всему, она встречается завтра вечером с четой Бакли. Вряд ли Мередит вспомнила, где потеряла расческу, иначе детектив Диган уже колотил бы в его дверь. Значит надо шевелиться, действовать быстрее, чем предполагалось. Завтра придется не раз заходить и выходить из этого дома среди бела дня. Но он просто не будет оставлять машину снаружи. Однозначно. Хотя задний двор и огорожен, сосед может заметить его из окна второго этажа и позвонить в полицию. Дом Лауры считается нежилым.

Машина с трупом Робби в багажнике занимает половину гаража. Вторую половину занимает взятая напрокат машина, от предательских шин которой на том месте, где он бросил труп Хелен Уэлан, возможно, остались следы. Значит, если он хочет воспользоваться гаражом, от одной из машин следует избавиться. Вторая машина может выдать меня, рассудил он. Я должен держать ее до тех пор, когда можно будет без риска вернуть.

Я слишком далеко зашел, подумал Филин. Слишком долгий путь пройден. Нельзя останавливаться. Нужно довести дело до конца. Он посмотрел на бутерброд и кофе, купленные для Лауры. Я даже не обедал, подумал он. Какая разница, поест сегодня Лаура или нет? Завтра ей голодать недолго.

Он открыл сумку, не спеша съел бутерброд. Выпил кофе, отметив, что без молока лучше. Поев, он выбрался из машины, открыл дверь на кухню и зашел внутрь. Вместо того, чтобы подняться в комнату Лауры, он натянул пластиковые перчатки, которые всегда носил с собой в кармане куртки, открыл дверь из кухни в гараж и намеренно громко закрыл ее за собой. Лаура услышит звук и начнет изводиться от мучительной неопределенности — не пробил ли ее час, не пришел ли он, чтобы убить ее. Хотя может быть и такое: она проголодалась и предвкушает, что он принес еды. Но зато, когда он так и не поднимется наверх, ее страх и предвкушение станут расти, расти... и она сломается, она будет готова сделать то, что он захочет, будет готова подчиниться.

В душе ему хотелось заверить ее, что скоро все кончится, потому что заверить ее означает заверить себя. Он понимал, что его мысли путаются от боли в руке.

Собачьи укусы вроде зажили, но сейчас самый глубокий опять воспалился.

Ключи Робби оставались в замке зажигания. Отбросив мысль о бездыханном теле, которое он закутал в одеяла и небрежно засунул в багажник, он открыл ворота гаража, сел в машину Робби и выехал во двор. Через несколько минут, показавшихся вечностью, взятая напрокат машина стояла в надежном укрытии гаража.

Полквартала Филин осторожно вел машину Робби Брента с выключенными фарами, затем погнал ее к последнему пункту назначения — реке Гудзон.

Сорок минут спустя он пешком вернулся с того места, где утопил машину, и без приключений зашел в свой номер. Завтра ему предстоит рисковать, но он сделает все возможное, чтобы уменьшить опасность. Перед рассветом он вернется в дом Лауры. Может быть, заставит Лауру позвонить Мередит и сказать, что она ее родная мать. Попросит о встрече с ней за пределами Вест-Пойнта, всего на несколько минут после завтрака. Мередит знает, что она приемная, думал Филин. Она свободно мне об этом рассказывала. Вряд ли найдется девятнадцатилетняя девушка, которая упустит возможность встретиться с родной матерью. Он не сомневался в этом.

А потом, когда он заполучит Мередит, Лаура с его подачи позвонит Джин.

Сэм Диган неглуп. Даже сейчас он, должно быть, разбирается в смертях остальных девушек-сотрапезниц, расследуя неслучайные несчастные случаи. До Глории я не оставлял свой символ, думал Филин, ирония в том, что первую фигурку глупая женщина сама же и купила.

— Да ты и правда таким крутым стал, подумать только, что мы дразнили тебя «Филином», — говорила она, смеясь, полупьяная и все такая же бесстыжая. Затем показала ему оловянного филина, упакованного в полиэтиленовый пакетик — Я случайно заметила его на лотке в торговых рядах, где продаются такие штучки, — пояснила она, — и когда ты позвонил и сказал, что приехал в город, я пошла и купила одного. Думала, посмеемся.

Он по многим причинам был благодарен Глории. После ее смерти он купил дюжину этих пятибаксовых дюймовых оловянных филинов. Теперь осталось три. Конечно, можно достать еще, но когда он использует три оставшихся, то ему наверно будет уже не надо. Лаура, Джин и Мередит. По филину на каждую.