Громовое колесо - Евгений Викторович Шалаев

И сатир полностью оправдал мои ожидания. Молчать-то столько времени! И не суть важна была причина безмолвия. Главное – за более чем два часа, пара-тройка фраз и – всё! Надо было срочно наверстывать упущенное!

Полагаю, и то-то единственное предложение, которое я поначалу смог вклинить в наш разговор, было дозволено мне произнести лишь потому, что Орис был занят. Точнее, заняты были его челюсти, а причина того – скорейшее поглощение остатков яблока. Не хотелось ему долго говорить с набитым ртом. Так что сатир взял короткую паузу сразу после крайнего упрёка, обращённого ко мне. И то была последняя передышка. Как только с фруктом было покончено, начался монолог-бенефис (а как по-другому сказать?!) рогатого.

Орис сделал глубокий вдох, и… Слова полились из сатира, обгоняя друг друга. Приведись услышать эту речь досточтимым реперам, лидерам по скорости читки, они бы точно по достоинству оценили талант моего родственничка. И, безусловно, позавидовали бы ему. Ведь сам смысл текста оказался достаточно лёгок к восприятию и был вполне понятен. И это несмотря на просто огромное количество слов, выбрасываемых рогатым одновременно в воздух. Что было, в общем-то, вполне естественно для репа, но крайне странно для меня. Кроме того, за все те десять минут, что Орис разглагольствовал, он ни разу ни то, что не остановился, но даже не сделал хоть какую-то паузу.

Прервало спич рогатого лишь объявление о том, что электричка прибывает к нашему пункту назначения.

- Наша станция? – именно так, сразу после слов диктора и как-то вдруг, совершенно неожиданно спросил Орис без какой-либо паузы в своей речи.

- Да, точно, – только через несколько секунд смог отреагировать я, не сразу-то и сообразив, что рогатый сейчас обращается непосредственно ко мне. И, что самое удивительное – ждёт ответа!

Я был пойман врасплох и с удивлением понял, что во время своей речи сатир, оказывается, способен не только воспринимать ещё информацию извне, но и анализировать её.

Окончательно же мне удалось перестать тупить, лишь заметив, как Орис снова глубоко вдыхает воздух.

Я скинул, наконец, оцепенение, стремительно поднялся и поспешил к выходу, всерьёз опасаясь услышать в спину новую тираду от рогатого. Тираду, остановить которую так просто уже не будет. Потому, собственно, и постарался оторваться подальше от сатира.

У меня и так в голове основательно перемешались мысли о нашей судьбе трагической и чудесной одновременно, о прекрасных дамах и искусстве их соблазнения, о взаимосвязи природы и техники, об успехах в науке и магии, а также о друзьях и врагах человеческих. В общем, всё то перемешалось, о чём упоенно вещал в своём последнем монологе мой братец названный. К чему в мой и так-то ошарашенный мозг добавлять ещё чего-нибудь, ещё какую мыслишку?! Как я сильно опасался, выбраться тогда в ближайшее время из дебрей раздумий навстречу реальности мне будет уже просто невозможно. Вот и к чему это счастье?

Сатир, само собой, последовал за мной. Довольно скоро, однако всё же недостаточно для того, чтобы догнать меня и встать рядом. Дорогу ему преградили несколько тётушек с большими сумками и коробками с рассадой, также направившиеся загодя к выходу. Прорваться сквозь такой заслон было просто нереально. Так что рогатому пришлось смириться, а мне – облегчённо вздохнуть.

На станции было уже не до разговоров. Интернет здесь практически не работал, а карту местности я себе на телефон не скачал, поленился. Так что дальше пришлось искать дорогу к поселению, где обустроилась община славян, по старинке. То есть через опрос местного населения. И эту сомнительную честь Орис почему-то предоставил мне. Видимо, беседы с аборигенами к переговорам никак не относились. Ну а, скорее же всего, рогатый просто толком-то и не понимал ни то, где мы находимся, ни куда нам дальше надо. Да и разбираться не хотел, похоже, тупо следуя за мной, как собачка на поводке.

На самом деле, найти верную дорогу оказалось делом не таким уж и сложным. Конечно, возьмись я спрашивать про капище, навряд ли быстро успеха достиг. А вот славян, живущих по традициям старинным, да старым же богам поклоняющихся, местные знали хорошо. И относились к ним неплохо. Часть этого “неплохо” перепала и на нас. Коли славяне ребята, что надо, так и гости у них под стать, решили бабки, торгующие продуктами собственного производства на импровизированном рынке у вокзала. С тем и благословили они нас, выдав по пирожку и указав на автобус, что следовал в нужную сторону. Да строго наказали выйти на третьей остановке и дальше пешком идти, ориентируясь на высокую кривую сосну, что вдалеке виднеться будет. Она, сосна то есть, одна там такая, не ошибёшься.

Далее мы с Орисом действовали строго по полученным инструкциям. То есть сразу же сели в автобус, проехали три перегона, вышли, нашли торчащую на горизонте верхушку кривого дерева, ну и пошли в ту сторону.

Сомневаться в словах торговок не приходилось. Дамы эти, думается, свои сметанку, молочко, огурцы да помидорки, равно как и выпечку, исправно в общину поставляют, да не нарадуются. А что? Доход дополнительный, хороший, постоянный. И славяне не обижают. Платят исправно, относятся с уважением. Очень это на правду похоже. Мы, опять же, торговкам не конкуренты. Нет у нас ни товара с собой, ни костюмов опрятных, что коммивояжерам да рекламщикам по статусу положены. Наоборот. Какое-то время в общине мы пожить, может статься, сподобимся. А лишние рты – дополнительные доходы. Чего от нас тогда носы воротить-то? Так что лучше – пирожок в зубы (и ласка, и реклама себе одновременно) да путь-дорогу, не кочевряжась, подсказать.

Пирожки-то, чего душой кривить, у торговок действительно хороши были. Я даже пожалел, что ещё несколько штук не прикупил. Хотел было у рогатого его плюшку отжать, да только сатир и сам уже, глядя на меня, жевать начал. Ну, да и ладно. Даже лучше ещё. Помолчит хоть Орис. Подумает, надеюсь. О том, например, как славян уговорить нас на капище пустить.

Идти оказалось совсем недалеко. Вся дорога минут двадцать заняла. Кривая сосна служила лишь ориентиром, тащиться непосредственно к ней, как я поначалу опасался, нам не пришлось. Преодолев по тропинке, бегущей сразу от остановки автобуса, лужок и небольшую берёзовую рощицу, мы уткнулись в частокол, окружающий небольшое поселение.

Широкие ворота, в которые упиралась дорожка, были закрыты, зато калитка справа от них оказалась гостеприимно распахнута.