Большая игра - Гуляшки

встретиться с Кауфманом, так на судно еще и хивинцы напали. А самого Ситникова чуть не заманили в ловушку, навязав сражение, при котором русские сошли на берег и попали в засаду. Хивинцы обезглавили двенадцать человек и отвезли их головы хану, чтобы, по своему обычаю, продемонстрировать свою доблесть и потребовать награду.

Но все это выяснилось позднее, а пока же Мак-Гахан чувствовал нешуточную досаду. Русские уже начали войну, войска из Ташкента и Оренбурга выступили в поход, и ему теперь предстояло как-то их догнать.

Трудности американцев на этом не закончились. В Казалинске ранее находился небольшой отряд под командованием полковника Голова и великого князя Николая Константиновича. Было б неплохо отправиться в путь под их надежной защитой, но отряд уже как неделю выступил на юг, углубившись в пески Каракумов. Оставалась возможность догнать его, но и этим планам не суждено было осуществиться благодаря капитану Верещагину, заступившего место начальника форта вместо ушедшего Голова.

— Без разрешения генерал-губернатора фон Кауфмана я не могу позволить вам переправиться через Сырдарью и отправиться к войску, — непреклонным тоном заявил тот. — Каракумы опасны, вы легко можете повстречаться с хивинцами, которые с радостью вас и прирежут. Впрочем, если вас подобное утешит, я отправлю гонца в отряд полковника Голова, с тем, чтобы он сообщил о вас.

Никакие доводы не могли поколебать его позицию, но об истинной цели такого упрямства догадался, что не выглядело странным, именно Скайлер.

— Русский капитан видит в нас шпионов и не хочет рисковать, — выругался Томас, когда американцы остались одни. — Он подозревает, что мы здесь, чтобы собирать тайные сведения об их войске.

— Так ведь он прав, разве нет? — с открытой улыбкой поинтересовался Мак-Гахан. Сам он был честным корреспондентом газеты, но подобного нельзя было сказать о его спутнике.

— Ну и что? — удивился Томас. — При любой армии любой страны всегда находятся представители иных держав*. Это нормальная практика.

— Может и так, но на юг мы ехать не имеем возможности. Значит, следует двигаться на восток и искать другие возможности догнать армию, — решил Януарий. — Я не имею право ничего не делать. «Герольд» не простит мне лишней задержки.

Пришлось терять время и отправляться вдоль Сырдарьи. Путь до форта Перовского занял три дня, во время которых Скайлер окончательно разочаровался в идее отправиться в пустыню.

— Я не получил приказа лезть в гущу сражений, — рассуждал он, утомленный дорогой, жарой и пылью. — Русских я могу дождаться и в Ташкенте. Чего ради убивать себя в песках?

— У вас есть выбор, и вам повезло, — ответил Януарий. — У меня такой роскоши нет. Дирекция газеты вряд ли поймет, почему я истратил командировочные деньги, но так и не догнал наступающую армию. Читателям нужно описание войны, вот для чего меня послали.

— Да, Януарий, вам не позавидуешь, — сочувственно вздохнул Томас.

В Перовском американцы расстались. Скайлер выдвинулся на Ташкент, а Мак-Гахан принялся готовиться к переходу через пески.

Комендант местной крепости подполковник Родионов выглядел сонным и апатичным. Ему, в отличие от капитана Верещагина, и в голову не пришло препятствовать планам американца. Если бы все русские офицеры занимали такую безразличную позицию, то путешествовать было бы куда проще.

Приобретя шесть лошадей, провизию, наняв проводника по фамилии Мустров и мальчишку-киргиза Жалына для ухода за вьючными животными и присмотром за багажом, Януарий взошел на паром и пересек Сырдарью.

На другом берегу паром пристал к маленькой деревушке. Из войлочных кибиток высыпали добродушные киргизы, которые совершенно бесплатно помогли лошадям сойти на берег и перенесли груз.

Мак-Гахану, Ак-Маматову и Мустрову предназначалось по лошади, Жалын довольствовался ишаком. Четвертая лошадь везла ячмень, на пятую нагрузили два с половиной пуда багажа, а последней доверили гардероб американца, его бумаги и оружие.

— Я человек сугубо мирный, — вполне серьезно заявлял Януарий Томасу по дороге в Перовский. — Но оружия много не бывает.

Потому он вез с собой четыре ружья, тяжелую английскую двустволку, винчестерскую винтовку, три револьвера, несколько ножей и сабель. К каждому огнестрельному оружию прилагалось по полторы сотни патронов.

Главным стремлением американца было быстрее догнать армию Кауфмана и цесаревича Николая Александровича. Он часто оглядывался назад, ему все мерещилось, что подполковник Родионов одумается и пошлет за ним погоню.

Проводник Мустров решил следовать берегом Ямыдарьи. Она вытекала из Сырдарьи и, по-видимому, вначале была одним из арыков, который со временем превратился в полноценное речное ответвление.

Путь лежал на юго-запад. Иногда встречались сидящие на лошадях киргизы, вооруженные старинными фитильными ружьями.

Речную долину покрывала жесткая растительность, тростник и кусты терновника. Со всех сторон щебетали птицы. Пахло цветами, свидетельствующими о приходе в эти места лета.

Ночевали путники либо в кибитках, либо ставили палатки, благо погода позволяла. Во время одного из привалов Януарий с удовольствием поохотился на туркменского фазана — золотистого окраса, с сильно развитым «чешуйчатым» рисунком, синевато-зеленой шеей и длинным хвостом. Но охотник чуть сам не стал добычей. Когда в зарослях промелькнуло гибкое тело тигра, американец похолодел, решив не испытывать судьбу и не начинать преследование столь опасного хищника. Поглядывая по сторонам и держа палец на курке двустволки, Мак-Гахан отступил обратно к их временному лагерю.

Временами река начинала выделывать кольца, и тогда проводник сводил их с тропы и они двигались сквозь пески, срезая путь.

Днем немилосердно припекало, и американец уставал все больше. Пытаясь в очередной раз сократить путь проводник заплутал. Маленький отряд сбился с дороги и несколько часов бесцельно бродил по раскаленной пустыне.

Направление выдерживали по солнцу и компасу, но что-то не складывалось и они никак не могли вновь отыскать реку. Воду выпили быстро. С каждым часом жажда одолевала все сильнее. На целые мили, куда ни глянь, пустыня состояла из сухого песка с редкими кустиками чахлой растительности. От зноя кружилась голова, мысли путались. Губы потрескались. Желтое солнце казалось безжалостным пятном. Януарий закрывал глаза, но оно никуда не пропадало, продолжая гореть яркой точкой. Колодцев не было, а перспектива пробыть еще сутки без воды едва не сводила американца с ума.

Но все обернулось благополучно, путники вновь вышли к реке и на следующий день встретили конный русский патруль. Это были казаки.

Через час Мак-Гахан уже входил в ворота небольшого земляного форта, носившего название Иркибай и воздвигнутого всего несколько дней назад. Как оказалось, они вышли на дорогу, по которой двигался из Казалинска отряд полковника Голова и великого князя Николая Константиновича. И здесь русские заложили небольшую крепость.

— Кто вы такой? — удивился встретивший их возглавляющий гарнизон офицер. Звали его Гизинг, и он носил чин капитана.

— Американец.

— Американец? Тот самый, о котором сообщили из Казалинска?

—