Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, для наказания отрывать ушки — это мало. Тебе нужно язычок отрезать.
— Вот обрадовал! Отрезай! Я онемею, как рыба, а ты будешь говорить за меня, отвечать на мамины вопросы, давать за меня уроки… И чувствовать себя виноватым, стараться развлечь и развеселить меня, бедняжку. Песни будешь петь, стихи читать, байки рассказывать и анекдотами смешить. Не жизнь у меня будет, а рай. Ты же исстрадаешься, зачахнешь, будешь ходить, высунув язык и волоча ноги…. Не выдержишь такой пытки и захочешь поставить мой язык на место. А я не дамся, сцеплю зубы и не открою рот. Тогда ты свалишься на колени и взмолишься, чтобы я открыла свой ротик. Я соглашусь при условии, что буду говорить, когда хочу, с кем хочу, где хочу, о чем хочу и о ком хочу… Ты, конечно, немедленно согласишься, я открою ротик, язык станет на место, и для меня наступит полная свобода хвастаться своим совершенным чародеем, где хочу, когда хочу и перед кем хочу. На Андрея Игнатьевича не сердись. Он хороший мужик. Сказал тогда, что завидует тебе. Его жена не умеет так восхищаться им, как умею я восхищаться тобой. А что, пусть открывает такой музей, я расскажу о тебе волшебную сказку, все небо засияет огнями восхищения!
— А я тебе тут же уши надеру за такую сказку.
— Сказка ложь, да в ней намек — добрым молодцам урок.
— И красным девицам тоже. Не перестаю тебе удивляться. Умеешь успокоить. Если крикнет рать святая: "Брось жену, живи в раю!" Я скажу: "Не надо рая, дайте милую жену!" Почему я так скажу?
— Почему?
— Потому что с милой женой рай даже в гиблом шалаше. Ждать не надо. Рай прямо здесь, прямо сейчас, в эту минуту.
Я горячо прильнула к нему.
В тот вечер мы не ходили посидеть на ступеньках. Не пели, не любовались звездами на небе. В упоительном безумии любовного опьянения мы праздновали рай в своем шалашике, умышленно забыв, что он уже трещит под хищными зубами преследователей.
В Ак-Булак отправились пешком — дорога меньше пяти километров по широкой горной тропе. Текля почти каждый день поднималась по ней к базару с очередной порцией приготовленного для продажи товара. Сегодня мы ее не встретим, она в горном лагере с детьми. Вышли на рассвете, чтобы, двигаясь не спеша, прибыть в Ак-Булак к началу рабочего дня.
Необходимость расставания сильно удручала Юрия, поэтому шли без обычного веселья. Пели мало, стихов не читали.
— Николай Петрович был в пять раз грешнее нас с тобой, — сказала я, — отнял невесту у младшего брата, соблазнил школьницу, осиротил сына, а его в наказание перевели вместе с Машей в другую школу и забыли о нем. Значит, мой чародеюшка ясный, ты только меня околдовываешь до полной потери разума, а в городе теряешь силу, раз нас разбрасывают в разные стороны…
— Во-первых, время было другое. До войны. Во-вторых, его не называли антисемитом, и он не имел такого врага, как завоблоно, наш главный начальник. А в отношении разума ты не прибедняйся. У тебя этого добра целые залежи. Выдавай их на-гора и постараемся вместе сообразить, как сделать так, чтобы я все время был недалеко от тебя. Хочу видеть сына в первый день его рождения. Вообще не смогу жить без вас. Полная потеря разума выпала на мою долю, когда испугался, что потерял тебя. Думал, подохну. А сейчас мне уезжать нужно. Не хочу.
— Ну, чародеюшка, ты меня убиваешь. Как это так: "не хочу уезжать". Ты же знаешь, без диплома, как без Бога, не до порога! Тебя посылают в институт, на очное отделение, без экзаменов, с гарантированной стипендией… А ты: "не хочу!" Нам выпало испытание, как-то нужно его пережить. Думаешь, мне легче… Это я должна падать в обморок, вешаться тебе на шею и выть: "На кого ж ты нас покидаешь!"
— Не разыгрывай предо мной героиню. Мне не нужно твое самопожертвование. Я отец, и должен быть с семьей. Из-за немки не получается жить под одной крышей, но где-то рядом наверно, удастся устроиться.
— Ты будешь приходить, заботиться о нас до первого собрания. Здесь тоже найдутся свои текли и верки. Донесут, и я вылечу в Сары-Таш, а ты куда-нибудь подальше. И в какое положение мы поставим наших заступников? У кого найдем понимание и поддержку? Если ты останешься, погубишь окончательно и себя и меня. Если они не нашли другого выхода, значит его нет.
— Хорошо, нет так нет, но я все же поищу. Не найду, тогда поеду.
— Не хитри, ты что-то уже решил. Кажется, догадываюсь, куда ты собираешься нырнуть. "Залежи", "на-гора"… В шахту надумал спуститься! Зарплата не в пример учительской, свободного времени навалом после смены, и мы под боком. Школа в помойную яму, и я с сыном туда же! В шахту! Но не вместе с тобой, а в тот же Сары-Таш! То-то обрадуешь Софочку и ее сановного дядюшку! — продолжила я со слезами обиды. — Убила бы тебя, придушила или растерзала как-то иначе, не будь ты такой гранитной глыбой!
Юрий расхохотался, поднял меня на руки и прижал к себе. Я вырывалась, дергалась, не отпустил, держал крепко.
— Ну, давай растерзай меня теперь на части! — говорил он, смеясь. — Да, была такая мысль толкнуться на шахту… Ну, успокойся! Не пойду я на шахту. Даю слово. Убедила, напомнив о Василии Федоровиче и нашем секретаре.
— Да дело не только в них! Мы с тобой прикипели к школе! Глотнули учительского успеха, увидели, как мы нужны своим школьным детям и теперь век будем им служить. Нет у нас теперь другой жизни, особенно у тебя. Ты же учитель милостью Божьей, к тому же чародей и дурак безмозглый! В шахту нацелился! Помни, ты дал слово, больше скачков- прыжков не будет!
Юрий отпустил меня, чтобы крепко ухватить за уши.
— Вот наконец-то я надеру тебе уши, — шипел он, с наслаждением оттягивая их в сторону. — Как ты разговаривала с мужем? Своим владыкой и повелителем? Как директор школы с двоечником- первоклашкой! Проси прощения, не то превращу твои ушки в лопухи!
— Прости, мой владыка и повелитель, рабу свою неразумную, — смиренно произнесла я.
— Дуру безмозглую, — подсказал Юрий.
— Дуру безмозглую, — повторила я. — Достойную пару такому самовлюбленному идиоту!
Спасаясь от его хищных пальцев, рванула с места и устремилась вниз, к роднику. Юрий, хохоча, ринулся вслед.
Петра Ильича мы нашли в гороно, где он замещал заведующего, ушедшего в отпуск.
— Любопытно взглянуть на современных Ромео и Джульетту, — сказал он шутливо, здороваясь с Юрием за руку и приложившись к моей руке. — Василий Федорович взахлеб поет вам такие дифирамбы, что впору и мне запеть. Ну что ж, гвардеец, будет твоя супруга под надежным крылышком, не беспокойся, в обиду не дадим. А ты, Ромео, два года проучись, переходи на заочное и приезжай… Мне такие орлы нужны. Школа ведь мужская, солдатская. Не будь у вас такой заварухи с облоно, сию же минуту приковал бы тебя к седьмому классу. Он у нас пока самый старший. Восьмой, девятый и десятый остались в старой школе, она теперь стала женской. Орлы — мальчишки, и ты им нужен позарез. Вообще- то я, наверное, смогу тебя вытянуть и через год… Вот родится у вас малыш, я им прикроюсь, Соломон зубы обломает. Так и договоримся: супругу твою беру под крыло с условием, что через год, от силы через два года ты будешь здесь. Жить пока будете в бараке. Вон видите длинное здание, там вам оставлена большая комната. Соседи покажут. Не очень удобно, но как представится случай, переселю. Пока, Татьяна Павловна, примете первый класс, а как потом решим, будущее покажет. Заявление принесли?
Юрий извлек из портфеля мое заявление. Петр Ильич тут же написал приказ, велел секретарше сделать из него выписку, заверил ее и вручил мне. Там было сказано, что я второй день, то есть со вчерашнего дня, работаю учительницей первого класса Ак-Булакской мужской средней школы Љ2 и отозвана из трудового отпуска, то есть мне уже начисляется зарплата. На переезд нам дали три дня. Ай да фронтовики-офицеры! Ай да сукины дети! Молодцы! Век буду им благодарна.
Рекомендацию для направления Юрия на учебу в пединститут районо выдало без задержки. В моей трудовой книжке было написано, что я уволилась по собственному желанию в связи с переходом на работу в другую школу. Когда нас пригласили на открытое партийное собрание, Юрий злорадно усмехнулся и запретил мне там появляться, велел сидеть тихо и ждать его возвращения. Послушалась, сидела тихо вместе с мамой, обсуждая, кому продать корову, как побыстрее убрать все с огорода.
Собрание не затянулось. Вел его Карл Иванович, так как Василий Спиридонович был еще в отпуске. Первые три вопроса производственные — о готовности детей к школе, о распределении групп по спальням и рабочим комнатам, об очередности пользования баней — много времени не заняли, а третий вопрос не обсуждали вовсе. Карл Иванович зачитал приказ о моем переводе в Ак-Булак и направлении Юрия на учебу в столичный пединститут. В связи с тем, что данные товарищи уже не являются членами нашего коллектива, нечего ставить вопрос об их проступке.
- И. Сталин: Из моего фотоальбома - Нодар Джин - Современная проза
- Рок на Павелецкой - Алексей Поликовский - Современная проза
- Огонь войны (Повести) - Нариман Джумаев - Современная проза
- Чародей - Сергей Шаргунов - Современная проза
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Девушки, согласные на все - Маша Царева - Современная проза
- Сатанинские стихи - Салман Рушди - Современная проза
- Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер - Светлана Борминская - Современная проза
- Минни шопоголик - Софи Кинселла - Современная проза
- ПираМММида - Сергей Мавроди - Современная проза