Королевская кровь 1 - Котова Ирина

ваших охранников, с вашим служащим, который допрашивал его с помощью аппарата

Смык-1813.

- Понятия не имею, о чем вы, - с удовольствием говорит Смитсен. – Я целый день работал, криков не слышал. Самоуправство, наверное.

Следователь, нехорошо прищурившись, смотрит на Смитсена. В разговор вступает

стоящий за ним служащий Зеленого крыла в одежде духовника.

- За вашим кабинетом обнаружена комната с инвентарем для общения с демонами,

господин Фабиус. Тоже понятия не имеете, о чем это мы?

- Нееет, - протягивая слова, словно издеваясь, говорит Смитсен.

- На Черном Зеркале ваши отпечатки, господин Смитсен.

- Понятия не имею, как они туда попали, господин дознаватель.

И Фабиус Смитсен тихо, с удовольствием смеется, пока ему надевают наручники, чтобы

отвести в камеру, под Зеленым Крылом, будто ему нравится то, что с ним происходит.

Королевский бал-маскарад и созданный для того, чтобы его не отменять, День Народного

Единства, обещали стать событиями года. С самого утра воскресенья дворец напоминал

растревоженный улей. Вернулись большинство придворных, заняв отведенные им покои.

Дамы щебетали, обсуждая свои наряды и порядок танцев. Кавалеры использовали

момент, чтобы уничтожить дворцовые запасы коньяка и поговорить о делах, и заодно

подумать, кого из понаехавшего дамского цветника можно будет на маскараде зажать в

уголке, пользуясь относительной анонимностью. Швеи и костюмеры дошивали последние

маскарадные костюмы, повара сбивались с ног, готовя закуски, декораторы наводили в

залах последние штрихи, ответственные за фейерверк проверяли оборудование,

церемонимейстер пил утиные яйца, чтобы не дай Боги, при объявлении приезжающих

высоких гостей не заскрипел или не сорвался голос.

В городе у простых горожан тоже было неспокойно, но как-то радостно-неспокойно. Еще

в субботу на площадях открылись ярмарки с торговыми теремками, в которых можно было

купить все – от расшитых красными и черными петухами передников до искусных

изделий ювелиров, поесть тут же на выставленных длинных дубовых столах запеченное

на углях мясо с туши баранов и поросят, запивая его горячим глинтвейном, чтобы

согреться вечером, или холодным пивом, чтобы охладиться жарким днем.

Торговля шла бойко, несмотря на кризис. А между поставленных полукругом столов и

окружающих их палаток приготовили деревянный настил для танцев, поставили сцену,

окружили их светящимися ночью фонариками и аппаратами для цветомузыки. Днем на

сценах выступали популярные артисты, планировалось выступление цирка и конкурс

танцевальных групп, соревнующихся в национальном рудлогском танце – бойком,

веселом, с притопами и парными кружениями болерне.

В полдень должно было начаться карнавальное шествие по главным улицам всех крупных

городов, а в мелких городках люди просто надевали маски, костюмы и выходили

веселиться в центр. Равнодушным не остался практически никто.

В вычурных купеческих домах тоже царил переполох. Тонкие и пышные, бледные и

румяные, купеческие дочки мечтали выйти замуж за аристократа, а купеческие сыновья –

окрутить дамочку голубых кровей. Отцы семейства наставляли отпрысков, дабы те не

опозорили их вольным поведением, многие на этом не ограничились и срочно, как только

в четверг доставили приглашение, вызывали консультанта по этикету, который проводил

экспресс-курс обучения этикету высшего света. Купеческие жены томно вздыхали, надеясь

уломать мужа на покупку какой-нибудь королевской драгоценности, а мужья довольно

похлопывали по тугим кошелькам кулаками и новыми глазами смотрели на своих

расстаравшихся ночью, возбужденных будущим балом жен.

Готовились и столичные дворяне, недовольно сообщая друг другу, что им, о ужас,

придется платить за то, чтобы тереться в одном пространстве с простолюдинами, и что

королева, кажется, сошла с ума из-за планируемого отречения. Но надвигающийся бал они

бы ни за что не пропустили. Отчасти из-за вечного желания себя показать и других

посмотреть, отчасти из-за любопытства – посмотреть, как держится королева, отчасти

ради новых сплетен, - как перенесла принцесса разрыв помолвки, чем закончится

противостояние королевы и парламента, и кто что из драгоценностей продал, а кто купил.

Были среди них и те, кто был готов разбавить свою кровь купеческой ради восстановления

фамильного благосостояния, поэтому дети аристократии тоже наставлялись

приглашенными консультантами по обычаям поведения в купеческих семьях.

Готовилась и королевская семья. Воскресенье должно было стать днем помолвки

Ангелины, и королева прекрасно понимала, что ее старшая дочь будет привлекать особое

внимание и вызывать шепотки за спиной, как и она сама. Поэтому они все должны были

выглядеть безукоризненно, и даже чуть холодно, чтобы буквально вызывать благоговение.

Добиться этого с почти полным отсутствием драгоценностей было трудно, но недаром

модельеры Королевский Модный Дом пользовались особым расположением семьи. То, что

терялось с отсутствием камней, компенсировалось качеством и дороговизной тканей,

оригинальным покроем, украшениями платьев. Маскарадные костюмы было решено не

надевать, ограничиться масками, все равно от подданных не укрыться и членов

королевской семьи узнают под любым костюмом. И с утра девочки во главе с матерью

ушли в дворцовый термальный комплекс, после которого их кожа сияла, глаза блестели, светлые волосы всех оттенков переливались золотом и серебром, а маникюр с педикюром

заставил бы удавиться от зависти всех дворцовых модниц.

Обед был легким, переходящим в послеобеденный сон, чтобы не клевать носом на балу.

После того, как они оделись, пришлось сделать общую фотографию – фотограф был

приглашен заранее и его тоже забыли отменить. К дворцу уже съезжались гости, ведь бал

начинался в семь вечера. Королевская семья должна была появиться в девять, когда все

соберутся.

Три центральных бальных зала, украшенных цветами, задрапированных воздушными

тканями, сияющие огнями, были соединены между собой высокими арками, увитыми

лентами и бантами. На сцене в главном зале играл оркестр, но благодаря колонкам его

было слышно во всех трех залах. По периметру стояли столы с закусками, ледяными

фонтанами и напитками. У стен – диванчики для притомившихся гостей, между которыми

были выставлены стеклянные подиумы с драгоценностями короны. Лаунж для мужчин

манил запахами дорогих сигар и коньяка. В дамских комнатах терпеливо ждали

горничные, на случай, если их госпожам понадобится помощь - поправить платье или

сменить поехавший чулок. Бал набирал обороты, гул усиливался, огни сверкали, музыка

играла, гости прибывали.

Гости подъезжали к центральному входу дворца, расположенному между четырьмя

разноцветными крыльями. Сверху он был похож на цветок клевера. Вереница дорогих

сверкающих автомобилей, мигая огнями, непрерывно въезжала в центральные ворота,

медленно подъезжала к входу. Вежливые молчаливые шоферы выходили из машин,

открывали двери, почтительно кланяясь. С сидений выбирались главы дворянских и

купеческих фамилий, одетые в дорогие костюмы или офицерскую форму – если они были

военными, сопровождаемые супругами в модных маскарадных платьях и отпрысками с

горящими глазами, аккуратно и шикарно одетыми в костюмы героев разных эпох. Все

были в полумасках.

Они поднимались по длинной лестнице с широкими плоскими ступенями, покрытыми

золотым бархатом, проходя мимо горящих по краям лестницы фонариков.

Останавливались пообщаться друг с другом у входа, раскланивались, целовали руки

дамам, и, сопровождаемые любезными королевскими распорядителями, заходили внутрь.

В зале прибывшие фланировали от столиков с закусками до диванчиков, от лаунжа до

скамей фрейлин, возглавляемых Сениной, которые записывали в дамские танцевальные

карточки порядок приглашений на будущие танцы, и распределяли по парам тех, кто

остался без партнера. Никто не должен был быть обиженным.

Молодые светские львы подходили к краснеющим под масками девушкам, ждали, пока

общие знакомые их представят и просили предоставить им право танцевать с юными

девами свободный танец. В воздухе ощутимо пахло любовью и выгодными браками.

Купцы и дворяне, не сталкивавшиеся ранее, знакомились и осторожно обменивались

своими матримониальными планами. Танцы должны были вот-вот начаться, как раз тогда, когда все наговорятся, наедятся и будут готовы танцевать.

Наиболее родовитые семьи приезжали позже всех, и церемониймейстер добавлял в

объявление прибывших все больше торжественности, пока его голос не стал чистым