Американская ария князя Игоря, или История одного реального путешествия - Алекс Экслер

– Я тебе объясняю реальную ситуацию, – сказал Игорь, подходя к конвейеру, на котором уже крутился багаж с их самолета. – А ты не хочешь слушать – не слушай. Твои проблемы. Вот упустишь что-нибудь важное, тебя по твоему незнанию арестуют – я тебе передачки носить не буду. Тут негры в тюрьмах – они знаешь какие недружественные? Ну или наоборот – слишком дружественные. Настолько дружественные, что тебе это точно не понравится…

Получив багаж, друзья отправились к выходу.

– Интересно, – спросил Сергей, – как мы Вадика-то там углядим? Если на выходе такая же толпень, как в «Шереметьево-2», то нам долго придется его отыскивать. Кроме того, я даже не знаю, как он сейчас выглядит, – прошло же лет двадцать, а я с ним через веб-камеру поболтать не догадался.

– Во-первых, – сказал Игорь, – это только в «Шереметьево-2» встречающие стоят плотной толпой, как бараны. Во-вторых, один из нас догадался связаться с Вадиком и взять его мобильник. Ты сможешь с первого раза угадать, кто был этот умный «один из нас»?

Игорь оказался прав. На выходе даже рядом не было такого бардака, как в «Шереметьево-2», когда встречающие стоят монолитной толпой и мешают прилетевшим выйти из дверей. Здесь выход был отделен специальной загородочкой, оставляя прибывающим большую буферную зону, а встречающие не висели на этой загородочке, а свободно рассредоточились по залу, что позволяло им отлично видеть всех выходящих из дверей, да и прибывшие могли спокойно и не торопясь оглядеть всех встречающих.

Тем не менее Вадика друзья быстро идентифицировать не смогли. Да и им из толпы никто не махал рукой и не кричал: «Серега, Игги, кам ту ми, плиз, на фиг!»

– Облом, – сказал Сергей. – Вадика нет. Что будем делать, дети?

– Во-первых, он тут будет на сто процентов, – сказал Игорь. – Вадик всегда был парнем ответственным. Раз сказал, что встретит, – значит, встретит. Иначе хотя бы эсэмэску кинул. Во-вторых, даже если вдруг и не встретит, то все равно не проблема. Снимем в Нью-Йорке отельчик, делов-то…

В этот момент в толпе вдруг возник легкий очаг активности, из которого трепыхалась рука и раздавался крик: «Хай, гайс, кам ту ми!»

– Смотри, какой-то пузырь нам машет, – сказал Сергей. – Явно нам. Но это же не Вадик, правильно? Пузатый, бородатый. Какой это Вадик?

– Да уж, – заметил Игорь. – На Вадика парень никак не похож. Наверное, какой-то нерд-программист с его работы. Пузо типично программерское.

– Я бы попросил, – обиделся Сергей. – У меня сорок четвертый размер.

– Так ты же не нерд, – объяснил Игорь. – Ты – специалист-айтишник. Другое дело. У тебя даже костюм есть. Ты вне подозрений.

Тем временем парень выбрался из толпы, подбежал к друзьям и стал обниматься – сначала с Сергеем, потом с Игорем.

У Сергея, когда его в первый раз вдавили в пузо парня, возникла мысль о том, что это, скорее всего, все-таки Вадик. Потому что вряд ли бы незнакомый парень, тем более нерд-программист, которого Вадик попросил их встретить, стал бы проявлять такие бурные чувства. Впрочем, тут же Америка, напомнил себе Сергей. Американцы любят обниматься. Традиция такая – еще со времен итальянской мафии…

Но, приглядевшись к парню, Сергей понял, что это, конечно, именно Вадик. Именно он, его школьный друг, в котором за прошедшие двадцать лет произошла разительная метаморфоза. Во-первых, Вадик из своего спортивного сорок четвертого размера перешел примерно в пятьдесят шестой, обзаведясь солиднейшим пузцом. Во-вторых, он приобрел усы и бородку, причем Сергей изрядно затруднился определить цвет волос этой растительности: там были темные волосы, коричневые и временами попадались ярко-рыжие. В-третьих, Вадик, у которого в школе было нормальное зрение, обзавелся очками в здоровенной роговой оправе, что сделало его лицо почти неузнаваемым. Но тем не менее это был он – их школьный приятель.

– Что, обалдели? – спросил Вадик и громко захохотал. – Да, я сильно изменился, – признался он, лучась улыбкой. – Года два назад парочка из нашего класса приезжала – Мишка с Иркой, – так они вообще с квадратными глазами стояли.

– Вадик, привет, – неуверенно сказал Сергей, похлопывая школьного друга по пухлой спине. – А ты и правда совсем другой стал.

– Все жена, – сказал Вадик, игранув бровями. – Очень ревнивая. Сказала, что, пока я не буду толстый и лысый, не успокоится. Еще и бороду заставила отпустить. Сказала, что сама-то переживет, дело семейное, а вот твои профурсетки с работы пусть обломятся.

Тут Вадик снова оглушительно захохотал.

– Мысль, кстати, логичная, – заметил Игорь. – У каких-то животных самка своему ненаглядному вообще башку откусывает – так, говорит, спокойнее.

– И как он после этого без башки? – заинтересовался Сергей.

– Да нормально, – пожал плечами Игорь. – Лежит себе в норке, не жужжит. Зато по бабам не шляется. Правда, через некоторое время начинает не очень хорошо пахнуть…

– Ну что, – спросил Вадик, пропустив пример Игоря мимо ушей, – дергаем до хаты? Или вам сначала пожрать? Вы оголодавшие? Тут вокруг полно всякой фастфудинки.

Игоря передернуло. Он резко негативно относился ко всякой фастфудинке.

– Да вроде не голодные, – сказал Вадику Сергей. – Нас в самолете какой-то дрянью покормили. Правда, я так и не понял, что это было: рыба или омлет.

– Вообще-то, это были макароны с курицей, – объяснил Игорь.

– Ну так надо было бумажку сверху прилепливать, чтобы пассажиры не путались, – заметил Сергей. – Поди пойми, что они туда накидали. Может, это седло барана с трюфелями. Или утка по-пекински.

– Гайс, гайс, – прервал их спор Вадик. – Может, мы подрайваем уже к черту, а? Меня эти аэропорты депрессуют.

– Меня они тоже обдепрессивают, – признался Игорь. – Подрайвали, на фиг. Я тем более на самом деле хангри уже, как беар после винтер слипинг. Но фастфудинку я не аксептед. Так что хоум, свит хоум.

Друзья подхватили вещи и шустрым аллюром отправились на стоянку, ведомые Вадиком.

– Вот она, моя красавица, – сказал Вадик, показывая пальцем на свою машину – заметно неновую бандуру огромных размеров.

«Красавица», судя по всему, когда-то была цвета «мокрый асфальт», но долгие годы езды по суровой американской земле, во время которых машину ни разу не побеспокоили таким пошлым делом, как помывка, отразились на ней в виде очень своеобразной цветовой гаммы: серовато-буровато-коричневатой с редкими темными проплешинами там, где попавшая на корпус вода еще не успела проникнуть сквозь поры плодородного слоя земли до заводской краски.

– Знатная тачка, – сказал Игорь вежливо. – Что за марка? «Бугатти-Зингер»? Я не узнаю ее в гриме.

– «Шевроле Тахо», – гордо сказал Вадик. – Большому человеку – большая машина. Знаешь, сколько туда девчонок помещается, чтобы за город с ними рвануть?