Сэндсторм - Лоренс Гоф

Конусы света, исходившие от фар роверов, прыгали по камням и песку. По настоянию Дауни было решено возвращаться в Каир, разбившись по машинам следующим образом: в передней ехали сам Дауни, Мунго и Дженнифер, а в задней – Свитс и Чарли; то есть сохранялся почти тот же порядок, которого они придерживались по дороге в лагерь.

Дженнифер выразила желание ехать с Чарли, но Дауни по каким-то причинам, которых предпочел не открывать, наложил на эту идею вето. Интересно, подумалось Дженнифер, каково Чарли в одной машине со Свитсом? Мужчины явно сторонились друг друга. Старая рана Мунго зажила, а потому он после стычки в ангаре согласился заменить Свитса и до вчерашнего дня включительно руководил всеми тренировками, в том числе – по рукопашному бою и по стрельбе.

Дауни, который сидел впереди, о чем-то переговаривался с Мунго. Из-за рева двигателя слов было не разобрать; впрочем, Дженнифер все же услышала, как Мунго спросил Дауни, почему они не позаботились спрятать тела и почему оставили на базе снаряжение и оружие. В его голосе проскальзывала озабоченность. Дауни объяснил, что уборка базы возложена на египетского полковника, которому заплачена дополнительная сумма. Дженнифер вздрогнула. Во время перестрелки она не сделала ни единого выстрела, но ей до сих пор было не по себе. Она не сомневалась, что парашютисты, представься им такая возможность, прикончили бы всех и каждого, однако чувствовала себя виноватой в гибели людей. Женщина откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, но заснуть ей не удалось.

Александрия

Немногим более трех часов спустя, когда предрассветное небо окрасилось в розовато-серые тона, они пересекли по мосту Нил и въехали в Бени-Суэф. Вскоре они миновали город и помчались на запад, в направлении Каира; вдоль шоссе тянулись зеленые поля, на которых в поте лица трудились многочисленные крестьяне. Дженнифер всю дорогу глядела в пыльное окно. В Каире их поджидал «фиат», стоявший на улице в тени Цитадели. Дауни сел за руль, жестом пригласил Дженнифер занять соседнее место, а Чарли расположился в гордом одиночестве на заднем сиденье. Роверы покатили прочь; ни Свитс, ни Мунго не соизволили оглянуться.

– Куда они? – спросил Чарли.

– Можешь за них не беспокоиться, – отозвался Дауни, запуская двигатель.

– А кто беспокоится? Я всего лишь спросил, куда они поехали.

– В Тунис. – Дауни посмотрел через плечо и вырулил на мостовую.

Их путь лежал вдоль дельты Нила, в сторону Средиземного моря. Местность, по которой они ехали, отличалась почти полным отсутствием холмов; куда ни посмотри, всюду зеленели поля и деревья. Дауни прихватил с собой запас продуктов, который решено было съесть в рощице апельсиновых деревьев. Едва Дауни достал из машины корзину со снедью, путников окружили маленькие египтяне, которые лучезарно улыбались и беспрерывно хихикали. Дауни оделил ребятишек шоколадкой и отослал восвояси. Детвора разбежалась. Тишину, которая царила в роще, нарушал лишь гул проходившего поблизости шоссе да причмокивание, с каким Дауни облизывал свои пальцы. Около полудня они достигли Александрии.

Дауни отеческим тоном сообщил своим спутникам, что этот город был основан Александром Великим в 331 году до нашей эры.

Он забронировал для Дженнифер и Чарли номер в отеле «Палестина», роскошном здании из белого камня и розового кирпича; раньше отель служил летней резиденцией монарха.

Дворец располагался в самом конце Карниза, прибрежного александрийского променада. Дауни выбрал «Палестину», поскольку полагал, что романтичнее места не найти. Номер Дженнифер и Чарли состоял из двух спален, его окна выходили на море. Номер же Дауни явно проигрывал в роскоши, однако имел то стратегическое преимущество, что находился напротив по коридору.

Дженнифер вышла на балкон, оперлась на толстые каменные перила. Ее глазам предстало изумительное зрелище: обширная изумрудно-зеленая лужайка постепенно как бы перетекала в лазурную синеву моря, с которого задувал, ероша волосы, солоноватый бриз. По пляжу, вдоль кромки воды, важно расхаживала чайка. Услышав позади себя некий звук, похожий на позвякиванье льда в стакане, Дженнифер поняла, что пришел Дауни, и с сожалением покинула балкон. Обстановку кондиционируемого номера составляла массивная мебель – темное, украшенное резными завитушками дерево, затейливо орнаментированная обивка. Как ни странно, Дженнифер испытала нечто вроде приступа клаустрофобии. Она опустилась на обитую фиолетовым велюром кушетку. Ей на колени легла тень. Женщина подняла голову: под потолком медленно вращались изготовленные из полированного красного дерева огромные лопасти вентилятора. Дауни стоял у бара и смешивал коктейли. Не отрываясь от своего занятия, он пустился убеждать Дженнифер, что все будет в порядке и что главное сейчас – промочить горло и успокоиться; чувствовалось, что сам он не очень-то верит собственным словам. Вот он ухмыльнулся, раздал бокалы, поднял свой, преувеличенно радостно провозгласил тост за успех, выпил половину содержимого стакана, плюхнулся рядом с Дженнифер, положил ноги на кофейный столик розового дерева и удовлетворенно фыркнул. Чарли, который залпом осушил свой бокал, выглядел испуганным и держался весьма напряженно. Дауни похлопал Дженнифер по колену, вскочил, подошел к окну, задернул портьеры, из-за чего комната погрузилась в полумрак, так что очертания всех предметов оказались несколько размытыми, после чего вернулся к бару и включил проектор.

– Всем удобно? – Ответа не последовало. Дауни взял пульт дистанционного управления, нажал кнопку. «Карусель» щелкнула, на экране появилось изображение. – Узнаешь, Чарли?

– Нет.

– Дженнифер?

– Это Каддафи, – она скорее выплюнула, чем произнесла ненавистное имя, как будто речь шла о ядовитой змее.

– Полковник Муамар аль-Каддафи, – поправил Дауни. – Большая шишка. Нумеро уно.

Каддафи восседал на тракторе, который стоял посреди поля. Вокруг высились стеной желтые колосья. Поле тянулось до самого горизонта. Если бы не вооруженные до зубов ливийские солдаты на заднем плане, можно было бы подумать, что съемка велась где-нибудь в Канаде. Высокие, по колено, черные кожаные башмаки и серые мешковатые брюки Каддафи дополняла куртка, похожая на те, какие носят горнолыжники, темно-серая с красной полосой внизу: воротник-стойка, обшлага на резинках. Головной убор диктатора, надвинутый на брови, представлял собой нечто вроде тюрбана, свободный конец которого спускался Каддафи на подбородок, а затем ниспадал на грудь. Кроме того, руки полковника защищали от холода меховые перчатки, которые сразу бросались в глаза, поскольку руки Каддафи – чего не сделаешь ради удачного снимка – лежали на руле трактора. Кадр сменился. На экране появилось лицо Каддафи крупным планом.

Дженнифер взглянула в его глаза – широко расставленные, очень серьезные, темно-карие, скорее даже черные. Прямой нос, без намека на горбинку, широкие ноздри. Губы являли собой разительный контраст друг другу: верхняя – тонкая, придававшая лицу выражение жестокости, нижняя – полная, свидетельствовавшая о добродушии и чувстве юмора. Подбородок идеальных пропорций, крепкий, волевой. Дженнифер снова посмотрела в глаза ливийскому диктатору. Как ей показалось, взгляд Каддафи был взглядом человека, который способен решительно на все; с другой стороны, если отбросить субъективность, эти глаза не выражали ровным счетом ничего. Щелчок – и вместо портрета Каддафи на экране возникло словно взятое с иллюстрированной почтовой открытки изображение крохотного оазиса. В тени пальмы виднелась розовая палатка.

– Он родился в палатке, почти такой же, как вот эта, – проговорил Дауни, которого не был видно – он находился по другую сторону светового луча. – Разве что материал другой, не брезент, а овечьи шкуры. Родители Каддафи принадлежали к бедуинам. Кстати сказать, нормальные люди, пастухи. В семье было семеро детей. Чтобы отправить Муамара в школу, пришлось пойти на большие жертвы. Он единственный из всей семьи получил школьное образование. – Очередная смена кадра. Теперь на экране появилось лицо Каддафи в профиль. – Как вам, вероятно, известно, он офицер ливийской армии, имеет чин полковника. Это, разумеется, ложная скромность. Пожелай он только – и мог бы в одночасье превратиться в десятизвездного генерала. В Ливии Каддафи правит с 1969 года, после того, как вместе со своими дружками свергнул короля Идриса. Не составляет секрета, что переворот отчасти финансировался конторой, – Дауни улыбнулся – ни дать ни взять – Чеширский кот. – Никто не застрахован от ошибок, верно? – Он переключил проектор на автоматический режим. Дженнифер и Чарли просмотрели ряд слайдов, на которых Каддафи восхищался передвижной пусковой установкой. – Русская, – пояснил Дауни. – Кремль продает этому сукину сыну все, что он только ни попросит, от пистолетов до МиГов, способных нести ракеты с ядерными боеголовками. Платит он наличными, нефтедолларами. Русские все ближе подбираются к Средиземноморью. – Подобно большинству людей, Дауни был прирожденным лектором. – Всякая мелочь, которую покупает Каддафи, предназначена вовсе не для домашнего потребления. В течение многих лет он снабжает деньгами и оружием «Черный сентябрь», «Красные бригады», Баадер-Майнхофа, японскую Красную армию и этого мясника Ильича Рамиреса Санчеса, в девичестве Карлоса. Здесь, в Египте, Каддафи поддерживает организацию под названием «Аль-Такфир Вал Хигра». Кроме того, он поставляет оружие и снаряжение ПЛПФ, ПИРА, НАЙЛП, ПЛО и прочим разномастным террористам. И поверьте мне, речь идет не о каких-нибудь там грошах. За последние несколько лет Каддафи заплатил одному «Черному сентябрю» свыше сорока миллионов долларов. Сюда, кстати, входят десять миллионов за взрыв в Мюнхене. Помните? А причина, по которой я пригласил тебя, Чарли, следующая. В Ливии у нас много друзей, однако они и не подозревают, что мы намерены раз и навсегда покончить с терроризмом. Установим каждого из боевиков в отдельности и выведем из игры. Но для того, чтобы добыть список, мне нужен специалист по сейфам. Понятно?