Путешествие рок-дилетанта - Александр Житинский

БГ охотно признал достоинства ребят из ЭНИГМЫ.

Однако кроме интереса и любви к этому новому для себя музыкальному жанру РД все более и более начинал испытывать чувство долга. Все чаще ему на стол ложились письма, подобные следующему:

Уважаемый рок-дилетант!

Пишут Вам постоянные читатели «Музыкального эпистолярия». Вы помогли нам разобраться в настоящей музыке, и если бы не «Аврора», мы бы не знали, что происходит в данный момент в нашем роке. Мы живем в провинции, и до нас все очень долго доходит.

После «тяжелого рока» на нас нашел советский панк рок и авангард. Но больше «панка» нам по душе АКВАРИУМ. Мы каждой клеткой нашего организма чувствуем музыку АКВАРИУМА и тексты БГ. Нам по пят надцать лет, и мы играем в панк группах, но у нас мечта — создать свою акустическую команду. Мы просто не нашли ребят, которые умеют играть на скрипке, виолончели, арфе, и поэтому у нас нет возможности играть в этом стиле.

Привет АКВАРИУМУ и всем молодым критикам.

От имени группы — Широких Федор. г. Коряжма Архангельской обл.

Читая такие письма, РД и впрямь на минуту чувствовал себя «молодым критиком», но главный кайф был не в этом. Письма из провинции показывали, что вдали от рок-н-ролльных центров «Аврора» часто оказывалась единственным источником информации об отечественном роке, а следовательно, «Музыкальный эпистолярий» не был уже частным делом РД. Лавине поп-музыки и разливанному морю «тяжелого металла» следовало создавать хоть какую-то альтернативу, воспитывая молодых меломанов на примерах высокой гражданственности и духовных исканий, которыми отмечены лучшие образцы нашей рок-музыки.

Та же почта (а в месяц РД получал порядка 40–50 писем от читателей) показывала, что именно через рок-музыку шло приобщение молодого слушателя к классической музыке, литературе, театру. Для элементарного понимания текстов того же БГ, Майка, Шевчука, Кинчева, Армена Григоряна из московского КРЕМАТОРИЯ требовался некий уровень культуры, ибо в них полно было ссылок на литературные, исторические, религиозные реалии. Ничего подобного не предлагала эстрада; молодой человек, вкусивший услады электропопа, мог до старости повторять за взъерошенными болванчиками пошлейшие и банальнейшие сентенции.

Итак, любовь и долг определяли желание, которое надобно было соразмерить с возможностями.

Внутренняя возможность продолжения деятельности на новом уровне проистекала из того количества связей, которыми оброс РД за период рок-дилетантства. Он был более или менее близко знаком с ведущими ленинградскими командами, с некоторыми из их лидеров поддерживал дружеские отношения. Он знал или был знаком практически со всеми работающими в роке журналистами и критиками, получал многие самиздатовские рок-журналы, в изобилии выпускаемые по стране. Вокруг «МЭ» сложилось ядро критиков и журналистов, исповедующих те же общие принципы, что и РД, — любовь к живой музыке, нелюбовь к музыкальной коммерции, определенные общественно-политические взгляды. Наконец, за годы занятий роком РД накопил некий авторитет, у него сложился свой имидж, не вызывавший более отвращения у молодых рокеров и их поклонников. Все чаще и чаще в адрес РД приходили катушки и кассеты с магнитной лентой, на которой были записаны программы музыкантов — с просьбой дать отзыв.

Все эти внутренние возможности развития обещали, что дело будет не безнадежным.

Однако внешние возможности до поры до времени были чрезвычайно ограничены. Речь идет об идеологической монополии государства. Для того чтобы открыть собственное издание, требовалось своротить горы, как минимум, иметь на сей счет постановление Совмина СССР и разрешение ЦК партии.

Лишь в последние годы начало что-то меняться в этой области. РД надеялся, что к тому времени, когда у него на руках будет материал для будущего издания, появятся и новые возможности.

А пока он занялся консолидацией сил, задумав несколько акций, осуществленных «МЭ» в 1987–1989 годах. О них мы расскажем позже.

Что сказать о самом РД, каким он вступил в новый этап своей деятельности? Конечно же, рок наложил отпечаток на все формы его жизни. С некоторым удивлением РД обнаружил, что сфера его общения за последние пять лет совершенно изменилась. Она резко помолодела. Подавляющее большинство людей, с которыми встречался, беседовал, путешествовал и отдыхал РД, были на 12—

25 лет младше его, но это обстоятельство больше не вызывало в нем терзаний. Он все меньше ссылался в публикациях на свой увеличивающийся возраст, что приводило иногда к забавным курьезам: РД вздрагивал вдруг, вскрывая очередное читательское письмо, где какой-нибудь юный фан обращался к нему на «ты», считая, по всей видимости, РД своим ровесником.

Как говорится, «за что боролись, на то и напоролись».

Это «бегство в чужую молодость» привело к тому, что РД стал гораздо меньше участвовать в делах и заботах собственных сверстников. Литературные баталии, возникшие благодаря перестройке, не то чтобы не волновали его, но происходили где-то в другом измерении. Обрушившаяся на страну историческая правда не вызывала столь бурной реакции, как у многих коллег: да и то сказать, потрясение открывшимися фактами злоупотреблений, жестокостей и репрессий было пережито РД гораздо раньше — в шестидесятые — семидесятые годы, когда читались и Солженицын, и Платонов, и «Доктор Живаго». Как это ни странно, теперь РД смотрел на все это глазами молодого поколения: об этом следовало помнить, но жить все равно нужно было сегодняшними и завтрашними заботами. Если сказать честно, гораздо больше, чем публикации Набокова, Замятина, Войновича и других, РД интересовало, как отражается новое время в песнях молодых групп, в публикациях музыкального самиздата.

С другой стороны, было крайне любопытно, каким предстает интересующее его явление рок-культуры в средствах массовой информации, на радио, телевидении и в кино.

Несколько материалов «МЭ» (некоторые из них по техническим причинам не появились в печати) было посвящено этим проблемам.

Глава 8

МЭ: «Нас научила мечтать свежая краска газет…»

Вступление рок-дилетанта

Среди «белых пятен» истории и культуры, исследованием которых занята сейчас наша пресса, особое место занимает явление, существовавшее в России испокон веку, в любые времена, когда существовала цензура. Поскольку цензура была практически всегда, то и оборотная ее сторона всегда процветала. Я говорю о так называемом самиздате, носившем до революции название «списки». В списках впервые увидели свет многие выдающиеся сочинения русской литературы. Вспомним хотя бы «Горе от ума» Грибоедова и «На смерть поэта» Лермонтова.

Пожалуй, лишь в свирепые годы культа личности самиздат был практически сведен к нулю, ибо занятие им было не просто опасно, а смерти подобно. Но в более либеральные времена, наступившие после XX съезда, самиздат расцвел пышным цветом, вызвав новую волну гонений. Сейчас начинают появляться публикации о литературном и общественно-политическом самиздате времен застоя, нас же интересует самиздат музыкальный — чуть менее опасная область деятельности, которой занимались некоторые любители джаза и рока в 70—80-е годы.

Мое знакомство с рок-музыкой отечественных образцов протекало параллельно с чтением ленинградского любительского журнала «Рокси», потом к нему добавился журнал «РИО». Как и везде, я употребляю термин «любительский» в определенном смысле: так же, как и музыканты, о которых они писали, журналисты, критики, редакторы и издатели музыкальных журналов делали все на свой страх и риск, бесцензурно, бесплатно и бесстрашно. Мои попытки рассказать публике о музыкальных рок-изданиях были пресечены в зародыше. Оставалось «ждать перемен», уподобляясь герою песни Петра Мамонова «Союзпечать», слова из которой вынесены в заглавие тура. Кажется, теперь пора обсудить и это явление, о чем я и попросил своих корреспондентов.

Андрей Гаврилов — рок-дилетанту

Уважаемый рок-дилетант!

Я с большим интересом отнесся к Вашей идее составить обзор самодеятельных рок-журналов. Только с одной поправкой: не именно рок-журналов, а вообще самодеятельных музыкальных изданий. В свое время, когда я более или менее серьезно стал интересоваться музыкой, я был поражен тем, какое богатство передается из рук в руки в машинописном виде. Любители передавали друг другу монографии и справочники по истории и теории джаза, рока, фольклора, энциклопедии и отдельные статьи из зарубежных журналов, дискографии… Практически все материалы были переводными. Хотя попадали и исключения — например, своя, отечественная энциклопедия фламенко.

Сейчас ситуация резко изменилась. Подавляющее большинство переходящих из рук в руки материалов написаны по-русски, лишь небольшая часть обзоров и теоретических, как правило, статей переводится с других языков.