Жанна дАрк из рода Валуа - Марина Алиева

– Занять оборону! Больше нам всё равно ничего не остается!!!

Внутрь вагенбурга сэр Джон въехал одним из последних. И, как раз вовремя. Французы, не церемонясь и не выжидая, как обычно, выдвинули вперед арбалетчиков и малокалиберные орудия, и начался обстрел, на который отряду, везущему селёдку, ответить было нечем…

– Что ж, подождем, когда от них ничего не останется.

Герцог де Клермон поднял забрало и опустил поводья на седло.

– Надеюсь, господа, мы не успеем замерзнуть, пока наш авангард развлекается. Думаю, он справится самостоятельно. И мы, с этаким-то уловом, окажемся в Орлеане гостями, вдвойне желанными…

В свите герцога тускло поулыбались. От побед такого рода много чести не прибудет. Но не связываться же, в самом деле, королевской армии с обозной охраной.

– Лишь бы бургундцы не проснулись в своих траншеях, – заметил кто-то.

– А хоть бы и проснулись, – тут же отозвался де Клермон. – Вчера я получил письмо от Дюнуа, в котором он заверяет, что Ла Ир со своим отрядом уже наготове и прикроет, если что…

Тут раздался новый залп, заставивший рыцарей замолчать. В воздух, смешанные с комками грязного снега, взлетели ошметки одной из телег.

– Вам не скучно, господа? – презрительно скривив губы спросил де Клермон.

Он был уверен в терпеливом спокойствии своих людей.

Но, если французы готовы были подождать, считая для себя зазорным обнажать мечи против горожан, то шотландцы Стюарта горели негодованием. Тлевшая в их сердцах обида за Вернейль, вдруг разгорелась с новой силой. И им совсем не казалось зазорным напасть на отряд, численностью вполне им равный – гораздо более стыдным выглядело ожидание того момента, когда артиллерия разнесет это обозное укрепление в щепки, и можно будет проследовать дальше, высокомерно плюнув на то, что останется.

– А ну-ка, мечи к бою! – скомандовал Стюарт. – Мы пришли сюда воевать, и не должны пропустить ни единого англичанина!

– К бою! К бою! – понеслось по рядам шотландцев.

Лязгнули вынутые из ножен мечи, заполоскались на утреннем ветерке поднятые флажки, и шотландская кавалерия, сначала на рысях, а затем, все более убыстряющимся галопом, понеслась на английский селедочный обоз.

– Это ещё, что такое?! Зачем?!!! – не поверил своим глазам де Клермон.

– Кажется, шотландцы решили атаковать, ваша светлость!

– Я не отдавал приказа!.. Кто здесь командующий, в конце концов?!

– Ваша светлость, нужно прекратить обстрел, чтобы не досталось кавалерии!

– Ах, проклятье! Ну, разумеется… Чёрт бы побрал Стюарта!.. Прекратить обстрел!.. Идиоты шотландские!.. Готовьтесь, господа! Кажется, теперь нам боя не миновать!

Как только стихли последние залпы, сэр Джон Фалстоф, который только что крестился и шептал молитвы, готовясь предстать перед Всевышним, осторожно выглянул из-за утыканной арбалетными стрелами оглобли, и тоже не поверил своим глазам.

– Ах вы, … дорогие мои.., – прошептал он, поднимаясь.

И тут же закричал, поднимая остальных:

– Лучников – к бою, к бою!!! Уничтожить конницу!

Все, кто мог держать в руках лук и стрелы, мгновенно заняли оборону вдоль внешнего ряда телег. Поскальзываясь на расползшейся по снегу сельди, лучники отдавали короткие приказы горожанам – тем, кто легко ранен, оставаться в укрытии и подносить стрелы, чтобы стрельба по противнику не прерывалась, а тем, кто разбирал пики и готовился встретить конницу в рукопашной, – перекрыть оба прохода вагенбурга и постараться рассечь наступавших на небольшие группы.

– Коней щадить! Сбивать только всадников! Когда побегут, погоним их верхом на траншеи под городом!

Этот призыв вдохновил не чаявших остаться в живых людей. На шотландцев обрушился целый ливень из стрел, сразу сокративший численность отряда почти вдвое. Те, кому удалось прорваться внутрь заграждений, были выбиты из сёдел пикейщиками. Горожане подхватывали под уздцы коней, забирались в седла с ловкостью, продиктованной страхом за жизнь, и топтались по упавшим копытами их же коней.

– Не прекращать стрельбу! – орал сэр Джон, заметивший, что на выручку шотландцев двинулась тяжеловооруженная конница французов. – Всадникам не высовываться! Пикейщикам – к проходам! Бейте их, ребята! Это же всё те же французы!

Ещё не настал полдень, когда остатки подкрепления, идущего на помощь Орлеану, обратились в бегство. Верный слову Ла Ир со своим отрядом прикрыл только отступление, но позора прикрыть не смог бы и сам Господь.

Четырехтысячная армия разбежалась от селедочного обоза, потеряв убитыми более шестисот пеших и больше сотни тяжеловооружённых рыцарей. Воодушевлённый тем, что сумел отбить сразу две атаки, сэр Джон повёл своих людей в контрнаступление и снова победил, навсегда вписав это нелепое сражение в Историю под насмешливым названием «Битва сельдей».

Французам, определённо, оставалось уповать только на чудо…

Шато д'Иль

(пока ещё осень 1428 года)

Возвращение Жанны из Туля в масштабах деревенской жизни можно было бы назвать триумфальным. Расспросам не было конца. И уже через день после возвращения, дядюшка Лассар мог бы рассказывать с церковной кафедры, историю суда и того, как Жанну приняли в городе, настолько гладко от частых повторений она звучала.

От «мальчишки Ле Конта» толкового рассказа добиться не смогли, потому что по его же словам в зал, где заседали судьи, его не пустили. А сама Жанна от любых вопросов только расстраивалась.

– Как вы все не поймете, что это сейчас не самое главное?! – удивлялась она.

Но для её соседей, друзей и просто знакомых, даже этот самостоятельный поход в Туль, явился событием, далеко выходящим за рамки привычного. Поэтому всё, что должно было произойти с Жанной дальше – и второй поход в Вокулёр, и будущий отъезд к дофину, в котором никто не сомневался, и само спасение Франции – всё это было в их представлении действиями какого-то иного порядка, более всего подходящие Деве из легенды, но никак не девушке, живущей с ними рядом. А Жанна, давно знакомая Жанна, сумевшая, без помощи писарей адвокатов и стряпчих, одержать верх над городскими судьями, причём несомненно с Божьей помощью, как раз и стала самым главным событием в их действительной, каждодневной жизни.

Однако, девушка упорно стремилась в Вокулёр, куда даже отец теперь не решался её не отпускать. Он только нахмурился больше обычного, демонстрируя, что вынужден подчиниться обстоятельствам, и охотно отвел душу на «мальчишке Луи», который стоял перед ним, рядом с Жанной, теребя в руках походный узелок.

– Это ещё зачем? Он куда собрался? Нечего бегать целой толпой! Одного Лассара вполне достаточно.

– Он должен пойти, батюшка, – волнуясь, но с твёрдостью, перед которой господин Арк теперь неизменно пасовал, заявила Жанна.

Для пущей убедительности она взяла приятеля за руку, и тут, за спиной господина Арка, кто-то тихо охнул.

– Ты чего, Изабо? – спросил он, оборачиваясь и удивлённо глядя на жену, которая смотрела на дочь и её приятеля каким-то странным, бегающим взглядом, и прикрывала рот рукой так, словно увидела что-то страшное. – Что это с тобой вдруг сделалось?

– Ничего, Жак, не обращай внимания, – как-то слишком монотонно проговорила мадам Изабелетта. – Пускай идут вместе…

На негнущихся ногах она подошла к дочери. Обняла её крепко, с нежностью, а потом точно так же обняла и Луи.

– Как же я раньше-то.., – пробормотала госпожа Вутон тихо, но осеклась и отступила…

* * *

Новый поход в Вокулёр наметили на декабрь. Однако, к началу месяца привычную жизнь Шато д'Иль в очередной раз нарушило событие, более чем неординарное – из Нанси, от самого Карла Лотарингского, прибыли гонцы с настоятельным требованием: «деревенской целительнице» прибыть в замок и попытаться облегчить больному герцогу его страдания.

Блистательный, жёлто-красный отряд, яркий, наряженный в камзолы с Лотаригскими мечами и коронами, шитыми золотом, выглядел здесь, в деревенском захолустье, королевским эскортом, даже несмотря на малочисленность. А уж когда обитатели замка выяснили, для чего прибыло этакое представительство, они принялись наперебой расхваливать Жанну и до небес превозносить её достоинства, гордясь и совершенно забыв, что, ещё вчера, умоляли её торопиться и идти в Вокулёр к господину коменданту.

В полной растерянности Жанна-Клод не знала, что ей делать. Но Жанна-Луи, наоборот, никаких сомнений не испытывала.

– Соглашайся, соглашайся, – шептала она, – герцог – не господин де Бодрикур, он отправит к дофину и быстрее, и надёжней. С его рекомендательным письмом нас в приемных держать не будут!

– Но он ждёт, что я его вылечу! – отчаянно прошептала в ответ Клод. – А я никого, никогда не лечила! Герцог может решить, что я самозванка, и получится только хуже…