Наковальня Льда (Зима Мира - 1) - Майкл Роэн

- Уже лучше! - прохрипел Керморван. - Когда-нибудь... великий воин... было бы только желание!

- Лучше... ковать металл... чем людей... - просипел в ответ Элоф.

Керморван рассмеялся и уже собирался что-то ответить, когда из-за высоких дюн на пляже донесся крик дозорного:

- Вижу корабль! Черный парус на юге!

- Отплываем! - взревел капитан. - Подкладывай катки, остальные - к лебедке!

Керморван одним быстрым движением вложил свой меч в ножны и побежал к остальным корсарам, потащив Элофа за собой. Канат, натянутый между старн-постом, представлявшим собой обрубок массивного пня, и носовым кабестаном, толкал судно вперед на катках. Те члены команды, которые не налегали на ворот лебедки, бегали взад-вперед, проворно вынимая катки из-под кормы и подкладывая их под надвигающийся нос корабля. Элоф, стоявший на корме, мог лишь поражаться тому, что все остались целы, но, видимо, это был отработанный маневр - и длинный, обтекаемый корпус скользнул в маслянистые воды залива с едва заметным всплеском. Туман склубился вокруг низких планширов, цепляясь за ноги отставших матросов, которых поспешно втягивали на борт. Многие корсары сжимали амулеты или чертили в воздухе знаки, отгонявшие беду; даже Керморван на мгновение прижался лбом к мачте и приглушенным шепотом пробормотал несколько фраз. Сам же Элоф просто смотрел на берег, уже превратившийся в туманную линию. Болотные запахи растворились в мириадах других, более резких и навязчивых - от дегтя и сырых спальных мешков, обшитых тюленьей кожей, до невыносимой вони, доносившейся из трюма. Капитан вынес на палубу тяжелый сверток, завернутый в промасленную кожу. Когда он осторожно развернул свою ношу, свет факелов заиграл на огромной хищной голове, вырезанной из цельного куска дерева и отполированной, со сверкающими глазами из красного стекла и длинными мощными челюстями. В разинутой пасти сверкали латунные клыки. Капитан с усилием потянулся и укрепил голову в гнезде на вершине форштевня, словно на длинной, изогнутой лебединой шее.

- Амикак! - взвыли корсары и разразились гулом приветственных кличей.

Элоф поежился.

- Почему они так почитают Морского Губителя и принимают его как свою эмблему? - шепотом спросил он у Керморвана.

- А разве есть лучшая эмблема для корсаров? - сумрачно отозвался воин. - Безымянный ужас, бич и проклятие морей - вот наш символ! Мы изгнанники, люди вне закона. Наши сородичи могут убивать так же, как и наши враги. - Он с горечью рассмеялся. - Возможно, мы заключили своего рода соглашение с Губителем. Мы посылаем ему обильную пищу либо сами отправляемся на дно и кормим его. Так почему бы нам не призвать его на свою защиту?

- По местам! Весла в уключины!

Гребцы расселись по скамьям. Длинные, тяжелые весла были переброшены через планширы и укреплены на поворотных стержнях, служивших уключинами. Они на мгновение застыли, словно собираясь грести в тумане, а не в воде, но по команде капитана, ударившего в палубу древком алебарды, дружно опустились и заработали в слаженном ритме. Узкое судно птицей полетело вперед; темная, стеклянистая вода неистово забурлила вокруг заново откованного тарана.

Кто-то начал напевать. Секунду спустя остальные подхватили медленный, печальный мотив, ритм которого совпадал со взмахами весел.

С белою пеной

Приходит она

Дивная обликом Сайтана - Морская Дева!

Золотые, как солнце,

Струятся ее кудри,

Но белы ее груди, как хладный мрамор!

Стройное тело

Сияет и манит,

Нежны ее объятья в подводной зыби!

Звонкий голос Керморвана возвысился над общим хором:

О Сайтана, приди ко мне,

Не оставляй меня плыть в пучине

И спать одиноко

Там, где плещет прибой о высокие скалы

И светит луна над темной водою!

- Пусть себе зовут Сайтану, пока могут, - проворчал шкипер, обращаясь к Элофу. - Но я вам скажу, сир кузнец, это не по мне - обращаться к покровительнице утопленников! Мало ли что может приключиться, когда плывешь в темноте и тумане!

- Но только так мы и можем дать бой, - спокойно возразил Керморван. Мы не в состоянии выстоять против эквешцев при свете дня и под парусами. Но они плохие моряки и всегда плавают вдоль побережья. В этом заключается надежда для нас. Они должны миновать дельту, где всегда лежат туманы, и там мы нападем на них.

Он вгляделся в плотную мглу, где Элоф не мог различить ничего. Секунду спустя он отдал резкий приказ, и пение смолкло. Керморван приложил ухо к планширу, словно прислушиваясь.

- Судя по звуку прибоя, мы проходим скалы на мысе. Верно, шкипер?

Капитан тоже прислушался и кивнул. Мерное покачивание палубы под ногами Элофа усилилось, когда они вышли в открытое море, хотя слабый ветерок лишь едва шевелил ему волосы.

- Отлично, - сказал Керморван. - Притушите факелы, обвяжите уключины тряпьем, но самое главное - держите рот на замке. Чтобы я больше не слышал никаких выкриков! Придерживайтесь этого правила, и к концу плавания все станете богачами.

В ответ послышался приглушенный гул одобрения, а затем корабль окутала тишина, еще более плотная, чем туман. Керморван повернулся к Элофу.

- Не думай обо мне плохо за обещание богатой добычи, - сказал он. Мне самому понадобится золото.

- Зачем?

Воин стукнул по румпелю тяжелым кулаком.

- Чтобы покупать и снаряжать собственные корабли! Чтобы бить эквешцев на подходе к нашим землям, а не кружиться над падалью, подобно стервятникам! До сих пор мы протаранили четыре эквешских судна, и я, бедный изгнанник, сохранил свою долю добычи. Пока что она невелика, но тогда я не был вторым по старшинству в команде. А сегодня... посмотрим!

Медленно тянулись часы. Корсарское судно рыскало взад-вперед в поисках противника; капитан с Керморваном определяли их местонахождение лишь по меняющимся звукам прибоя и направлению прибрежных течений. Редкие порывы ветра на короткое время рассеивали пелену тумана, но по большей части паруса безжизненно висели, отяжелев от сырости, пока корсары потели за веслами и копили подспудное разочарование. Многие поговаривали, что эквешцы уже прошли мимо. Элоф поочередно греб или стоял на страже у форштевня под чудовищной головой Амикака. Он смотрел на таран, разрезавший низкую волну, и в нем постепенно зрели сомнения. Промозглый холод притупил его чувства, тишина становилась все более зловещей.

Но что это?

Он подался вперед и затаил дыхание, чтобы расслышать самые слабые звуки. Поскрипывание весел, плеск воды под корпусом, рождавший слабое эхо в трюме, отдаленный ропот... Может быть, это иллюзия, фокус тумана, который отражает и рассеивает звуки так же, как и лучи света? Элоф снова прислушался и затаил дыхание так надолго, что к горлу подкатил комок. Ему показалось, что он слышит смех и грубые голоса, похожие на отзвуки кошмаров его детства. Он скользнул обратно на палубу и перемолвился несколькими словами с капитаном и Керморваном. Весла были подняты, команда собралась вдоль планширов. Звуки приблизились, пока не стало ясно, что ошибки быть не могло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});