Боги, пиво и дурак. Том 4 (СИ) - Горина Юлия Николаевна

В воздухе всплыл уже знакомый мне серый конструкт — это Тень пытался подействовать на богиню, как прежде сделал это с демоном.

Но тварь только тряхнула головой, точно отмахиваясь от назойливой мухи, и ее рука, рассекая воздух, вонзилась мне в плечо, да с такой скоростью, что я не то, чтобы увернуться — даже разглядеть ее движение толком не успел.

Я заорал. Боль была такой, будто мне эту руку нахрен выдернули из плеча. Богиня одним ударом отшвырнула бросившегося мне на выручку Тень, сверкнула зелеными зрачками и рванулась ко мне, метя зубами в горло.

Но тут я оказался быстрей.

Целой рукой я впился в облезлую дыру у нее на щеке, а зубами со всей дури вгрызся ей в другую щеку.

Вонючая соленая кровь хлынула мне в рот, шерсть прилипла к языку и небу.

Господи, я надеюсь, у местных монстров не бывает гепатита С или спида? Не хотелось бы подцепить что-то подобное...

Тварь взвизгнула, дернулась всем телом и выпрямилась, едва не выдрав мне передние зубы.

Но этого мгновения ее замешательства было достаточно, чтобы Рыжий воткнул ей меч под ребра.

Вот только богиня даже не пошатнулась! Она рванулась прочь, унося в себе оружие...

Когда я обернулся, то увидел, что Кас уже лечит Азру, задрав ему штанину до колена.

Стиснув зубы, мой товарищ с трудом сдерживал крик.

— Потерпи, миленький, — шептала Кассандра. — Потерпи немного! Я больше не ошибусь... Терпи, терпи!

Нога его в разы усохла, будто мумифицировалась. Правая сторона лица тоже пострадала — она пожелтела, одрябла и покрылась морщинами, будто состарилась лет на сорок.

Взглянув на меня, она крикнула Рыжему:

— Перетяни Дане руку!.. Ему повезло, что доспех очень плотный...

Мир перед моими глазами закачался и поплыл.

Сквозь красную пелену я видел, как мои друзья рубятся со зверолапым — тот уже весь был в отметинах, но сдаваться еще не собирался. Видел, как его сестрица встала рядом и принялась сражаться с ним плечом к плечу — костяная рука ее не действовала и один глаз не видел, но сил в ней еще оставалось немало.

И только силуэт дохлого пса вдалеке вселял оптимизм.

Помочь бы им всем!

Им всем... надо... помочь...

Но как, если даже сидя у меня кружится голова?..

— Данечка, милый, потерпи! Сейчас я... — бормотала Кас, занимаясь лицом Азры и напрочь позабыв о себе самой. — Ему надо сразу, иначе это не восстановить... Еще бы минуточку...

— Я нормально, — заверил я целительницу. — Тебе еще свою ногу заштопать надо!

— Да, потому что глупая и упрямая! — прорычал сквозь стон Азра. — Куда ж ты?..

— Потому что знала, что иначе тебя не остановить! — строго прикрикнула на него Кас. — Теперь молчи и терпи!..

— У меня еще... Было порядка десяти минут, истерики малолетние! Через десять минут... Рыжий с Даней вдвоем... Могли бы добить ее!

— А ты бы потерял ногу.

— Я так не думаю... Да что ж ты делаешь!..

— Это чтобы ерунды не говорил!

Она мягко, но решительно убрала голову Азры со своего колена и повернулась ко мне.

— Теперь ты...

Кассандра была не просто бледна. Она выглядела так, будто это ей, а не Азре, грозило только что помереть.

— Себя подлечи!.. — возмутился я.

— От таких ран, как у меня, не умирают, — проговорила Кас, глядя мне в глаза своим теплым, мягким взглядом. — А от таких, как у тебя, иногда бывает. А я, Даня, не уверена, что смогу как следует вылечить и то, другое. Слишком много штопки мне выпало сегодня. Поэтому будь умницей и поворачивайся ко мне другим боком...

Она положила на больное плечо руки, и взялась за дело.

В этот раз — без какой-либо подготовки. Прямо со всей силы и сходу, будто раскаленные спицы в рану воткнула.

А мне чего?

Я — не многоопытный Азра.

Так что заорал я без малейшего стеснения, во всю глотку, да так, что оливковые деревья рядом вздрогнули.

Потом Кассандра, не сходя с места, немного поколдовала над своей ногой, но почти сразу ей притащили окровавленного Рыжего. И девушка, сделав несколько медленных глубоких вдохов, снова начала лечить.

Да уж, сегодня все работали на пределе возможностей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И мне тоже следовало бы, а я тут прохлаждаюсь, не в силах подняться после раны и лечения! Азра вон уже опустил штанину на свою ногу — розовую, как у новорожденного, и встал в строй!

А я...

Тут меня осенило.

Твою ж мать, Даня, что ты тупишь на ровном месте? Ты же призыватель! Ты можешь быть полезным, даже не сходя с места! Надо только сосредоточиться и призвать что-то действительно полезное, а не очередной пирожок с вишней!

Что-то такое, чтобы эти двое золотоволосых не могли двигаться, и наши по-быстрому бы из добили.

Сосредоточься, Даня! Что ж голова так гудит, будто по ней кирпичом заехали?..

Неожиданное, тяжелое... Пусть это будет тварь! Точно, тварь! Голодная!

И пусть она внезапно нападет на тех двоих.

Монстр против монстров — что может быть лучше?

Я погрузился во внутреннее созерцание — опасливо, потому что из-за непроходящей горячки мог бы запросто принять за символ банальный бред.

От напряжения я взмок, будто в бане.

Собрать все силы, какие смогу. Пусть буду выпотрошенный, но зато получу нужный результат!

Так. Вот квадрат. Внутри — кривой треугольник, похожий на рот. Мелкая волна — в данном символе она означает жажду крови. Оно живое... Злое... Массивное...

В конце концов, если некоторые авторы своих главных героев убивают камнем по голове, почему мне нельзя попытаться прибить таким хитрым способом наших врагов? Чем не метод?

Готово!

Совершенно опустошенный, я толкнул получившийся конструкт в сторону наших врагов.

И через мгновение услышал истошный вопль Бобра:

— Всем в сторону!

— Мать твою!.. Оно летит! — выкрикнул Рыжий.

У меня похолодело внутри.

Что летит?..

Я же не заказывал ничего летающего!..

Подняв голову, я увидел здоровенный геометрически правильный силуэт, угрожающе пикировавший прямо на место сражения!

Все наши бросились врассыпную.

Грохот!

И сразу стало тихо.

Потому что оба врага оказались погребенными под огромной бетонной плитой, украшенной ядовито-зеленым граффити в два слова: «Жажду крови».

Тяжело дыша и широко распахнув изумленные глаза, все уставились на упавшую с потемневшего неба плиту.

И это...

Победа?

Да?

Я накрыл их плитой, и мы победили? Да это йо-хххо как круто!

Обнаружив в себе новые силы от гордой радости, я поднялся на ноги и поплелся к остальным.

— Ну, чего обомлели? Никогда не видели, как надгробия с неба падают? — с довольной улыбкой заявил я, приблизившись к месту событий.

— Отойди, — строго сказал мне Азра, отодвинув меня от плиты.

— Почему? — не понял я.

И тут услышал размеренное чавканье.

— Оно живое, — с ужасом в голосе проговорила Майя, тыкая пальцем на мое детище. — Присмотрись! Эта твоя плита надгробная дышит!

— Даня, если ты с Офионом когда-нибудь скорефанитесь и соедините свои извращенные фантазии — миру наступит полный звездец, — пробормотал Дин.

Глава 21. Что русскому хорошо, олимпийцу — смерть

Какое-то время мы молча стояли и смотрели на дышащую плиту. Приглушенное чавканье, доносившееся из-под нее, время от времени сменялось задорным хрустом, словно кто-то голодный руками разрывал вкусненькую курочку-гриль.

У меня аж слюноотделение усилилось, как у собаки Павлова. Я буквально почувствовал аппетитный аромат золотистой хрустящей корочки...

И на мой безумный аппетит не мог повлиять ни легкий рыбный душок от оставшихся ошметков слизня, ни туша вола, ни понимание того, что сейчас под плитой кое-кто, возможно, еще частично жив.

Вот это ты извращенец, Даня.

— Она... их жрет? — спросил у меня Азра, поглаживая ладонью все еще розовую свежевылеченную щеку.

Вместо ответа я только плечами пожал.

Потому что хрен ее знает, эту плиту. Может, жрет, а может как-то по-другому кости перемалывает.