Взрывоопасные чувства - Лидия Андрианова

памяти наш утренний разговор в машине, делюсь с подругой.

– Тогда какого черта ты поверила Ленке? – с возмущением глядя на меня, спрашивает Карина. – Если Волков признался тебе в любви, то какие могут быть сомнения? Он слов на ветер не бросает. Этого у него не отнять. Раз сказал, что влюблен в тебя, значит, так и есть!

Обдумав слова подруги, прихожу к выводу, что я и правда дура, как и сказала Шевцова. Карина права, Кирилл не из тех парней, кто говорит громкие слова, лишь бы получить желаемое.

– Я дура, да?.. – жалобно произношу.

Хорошо хоть Кириллу не позвонила и не обвинила во всех смертных грехах.

– Ты беременна. Говорят, беременные глупеют, так что тебе простительно, – хмыкнув, отвечает подруга и, потеснив меня, укладывается рядом.

– Останешься? – не вопрос, просьба. Не хочу оставаться сейчас одна.

– Конечно.

– Спасибо.

– Должна будешь, – улыбнувшись, говорит Карина. И спустя секунду внезапно добавляет: – Я буду крестной твоего ребенка.

Ребенок… у меня, точнее, у нас с Кириллом будет ребенок…

– Обещай, – требует подруга.

– Хорошо, – находясь в прострации, соглашаюсь.

Понимая, что мне нужно время все обдумать, Карина больше не спешит лезть с вопросами.

Пока подруга пропадает на просторах мобильного интернета, я пытаюсь собраться и решить, что делать.

Перспектива стать матерью пугала до дрожи. Мне ведь всего девятнадцать. И да, я понимаю, что матерями становятся и в более раннем возрасте, но от этого принять правильное решение не легче.

Я только на первом курсе. Впереди еще четыре года учебы.

К тому же пугает возможная реакция Кирилла на мою беременность. Он говорил, что не против семьи, но одно дело говорить, другое – создавать семью. Что, если он решит, что я специально забеременела, чтобы привязать его к себе?

И не менее важный вопрос, как отреагируют родители на такую новость? Разочаруются во мне?

С появлением ребенка моя жизнь изменится. Я не буду свободна в своих желаниях и решениях. На мне будет лежать ответственность за жизнь и здоровье маленького беззащитного создания.

Справлюсь ли я с этой ответственностью? С ролью мамы?

Не уверена…

Так, может, ничего никому не говорить? Срок еще маленький, и я могу…

От мысли избавиться от нашего с Кириллом ребенка подкатывает тошнота. И поднимается волна протеста.

Нет. Это неправильно. Так нельзя. Разве зародившаяся во мне жизнь виновата в том, что мы были неосторожны?

Раздираемая мыслями, чувствами, сомнениями и страхами, притягиваю ноги к груди и обхватываю их руками.

– Всё будет хорошо. Обязательно, – обнимая меня со спины, тихо говорит Карина, и я киваю.

Должно быть. Я справлюсь. Как бы ни отреагировали родные и Кирилл, я справлюсь. Хотя бы потому, что у меня есть Карина. Она не бросит. На её поддержку я всегда смогу рассчитывать. Да и родители, даже если будут разочарованы, не отвернуться от нас.

– Постарайся уснуть. Тебе нужен отдых.

Сама не замечаю, в какой момент отключаюсь.

****

Просыпаюсь я ближе к вечеру от громкого голоса Карины, доносящегося с первого этажа. Кажется, она кого-то отчитывает.

Проанализировав, прихожу к выводу, что, скорее всего, девушка разговаривает по телефону. Другого объяснения нет. Родители еще не должны вернуться с работы, рано. Да и не стала бы Карина на них кричать.

Чувствуя себя разбитой, словно после затяжной болезни, встаю с кровати и, прежде чем спуститься вниз и выяснить, на кого ругается подруга, ползу в туалет.

Приведя себя в более-менее нормальный вид, спускаюсь.

– Карин? – зову подругу и, зайдя на кухню, увидев, кто там, судорожно втягиваю мгновенно закончившийся кислород.

– Вам нужно поговорить, – твердо говорит Карина, обведя нас с Кириллом серьезным взглядом. – И только попробуй, Волков, расстроить её, клянусь, придушу.

– Иди уже, фурия, – бросает парень, не отрывая от меня обжигающего взгляда.

Под моим тревожным взглядом, фыркнув в сторону Кирилла, подруга покидает кухню, но прежде, поравнявшись со мной, успокаивающе говорит:

– Я буду в твоей комнате.

Киваю, что услышала. При этом испытываю облегчение. Почему-то сейчас оставаться с Волковым один на один в доме страшно.

– Что ты тут делаешь? – прочистив голос, спрашиваю после затянувшейся паузы, образовавшейся вслед за уходом Карины. Подхожу к раковине и, налив себе воды, жадно пью.

– Ты не отвечала на мои СМС и звонки. Зато ответила Лаврицкая, – жадно следя за каждым моим движением, отвечает он.

– Я спала.

– Знаю.

– Что еще знаешь? – прощупываю почву, так как не знаю, сказала ли подруга на эмоциях Волкову, что он может стать отцом.

– Знаю, что тебе наговорила Ленка. И то, что ты ей поверила.

– Она была убедительна, – говорю в свою защиту, чувствуя недовольство Кирилла. Его злит, что я усомнилась в нем.

– А я не был убедителен, когда говорил, что люблю тебя? Когда предлагал жить вместе?

– Ты говорил, что влюблен, – тихо поправляю.

– Влюблен, люблю, это одно и то же! – эмоционально говорит Кирилл.

– Не одно. Влюбленность не любовь. Любовь более глубокое чувство, – не знаю, зачем начинаю спорить и объяснять различия.

– Хорошо, – опираясь ладонями о столешницу, разделяющую нас, хмуро говорит Волков. – Тогда я не влюблен в тебя. Я тебя люблю. Убедительно? Или мне нужно это как-то доказать?

Молчу. Ибо просто не могу что-то произнести от переполняющих меня эмоций.

«Он любит меня… любит…»

– Молчишь? – сузив глаза, задает вопрос он. – Сказать нечего? Как ты могла поверить Шевцовой? Как посмела усомниться во мне? Разве я давал повод?! – взрывается парень.

– Я беременна… – выпаливаю на выдохе, и Кирилл давится воздухом. Он собирался продолжать отчитывать меня, но мои слова меняют его планы.

– Повтори, – отдышавшись, требует он.

– Я беременна, – беря себя в руки, твердо говорю.

– Когда узнала? – новый вопрос.

– Сегодня. Как приехала домой, сделала тест.

– Почему мне сразу не написала? – допытывается парень, а я хмурюсь. Слишком спокойно он реагирует на такую новость.

Разве он не должен быть шокирован? Удивлен? Или раздосадован?

– Мне необходимо было все обдумать в одиночестве.

– И что именно ты обдумывала? – нехорошим голосом спрашивает Волков, и под его пристальным взглядом я тушуюсь.

Признаваться в том, что допускала мысль об аборте, язык не поворачивается. Что-то подсказывает, что Кирилла это взбесит не на шутку.

– Новость стала для меня неожиданной, и мне требовалось время разобраться в себе, – быстро тараторю, заметив, как парень с силой сжимает столешницу. – А вот ты словно… не удивлен.

Поведение Кирилла обоснованно вызывает подозрения. Ну не может быть таким спокойным парень, когда ему сообщают о беременности.

Или может?

– Новость неожиданная, – заметно расслабляясь после моего ответа, говорит Волков. – Но ожидаемая.

– Что значит «ожидаемая»? – подозрительно смотря на приближающегося парня, интересуюсь.

– Мы с тобой не за