Сто три жемчужины (СИ) - Юлия Кирина

из фарфоровой тарелки. Рей с тоской посмотрела на захлопнувшуюся за спиной дверь.

— Конфету хочешь, смертная? — джин протянул ей конфету в полосатой обертке.

— Нет, — Рей плюхнулась на диван рядом с незваным гостем и подтянула к себе тарелку с жареной рыбой.

Ифрит пожал плечами и с удвоенной энергией принялся за суп.

— Смертная, — Лениэниэль облизал ложку, — загадай желание.

***

Госпожа Снот неторопливо шла к старому колодцу. Монета Эйру жгла ей руку. Последняя из найденных, министерство долгое время отказывалось даже слышать о том, чтобы использовать ее. Ирэн улыбнулась. Министр напрасно не прислушался к ее совету сразу, но магистр Снот умела убеждать. Ей потребовалось почти десять лет и несколько мертвых заклинателей, чтобы монета оказалась у нее в руках.

Магистр замерла на краю колодца. Он не торопилась, растягивая удовольствие. Говорят, что за исполненное желание монета требует равноценную плату. Что ж, Ирэн Снот готова заплатить. Тонкие пальцы разжались, монета с легким звоном разбилась о дно колодца. Осколки вспыхнули ровным светом, дожидаясь пока хозяйка произнесет желание:

— Желаю получить силу повелевать пламенем в людских сердцах, огнем пустыни и небес. Желаю получить силу ифрита.

Осколки погасли и рассыпались пеплом, тьма в колодце забурлила, вспенилась и осела черными хлопьями пепла на траву. Ирэн расхохоталась, она чувствовала, как время замедляет свой ход, как рвутся незримые нити, меняя ее судьбу навсегда. Магистр ждала, когда огненная река силы затопит ее, заберет это жалкое человеческое тело и подарит неизмеримое могущество. Но минуты шли, и ничего не менялось. Все та же чернильная сажа лежала на мысках туфель, все та же яма чернела у ног. Не менялось ровным счетом ничего.

Над пустыней уже начали сгущаться сумерки, когда разъяренная неудачей госпожа Снот, развернулась и пошла по направлению к башне. Вслед за ней, неслышно хлопая крыльями, полетел донельзя довольный собой Шу.

***

Ифрит скосил глаза, ожидая увидеть, как во взгляде Жемчужины разгорается алчный огонек. К его колодцу слишком часто приходили те, кто желал сменять медную монету на кошель с золотом, или баронство на графство. Адептки мечтали о выгодной партии, о золотых туфельках и розовом жемчуге в волосах, адепты мечтали о подвигах, славе и власти. А Жемчужина ела рыбу. Она сосредоточено жевала, не отрывая взгляд от тарелки. Ифрит едва заметно нахмурился, но отступать не собирался:

— Желай, смертная. Сам Хранитель Границ и Врат предлагает тебе.

Рей положила в рот еще один кусок и задумалась. Желание у нее было — одно, заветное, но делиться им с кем бы то ни было она не собиралась. Ректор отложила вилку и посмотрела в горящие огнем глаза ифрита:

— Желаю пообедать в одиночестве.

Джин закусил нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, столь наивным образом от него пытались избавиться в первый раз. Мелькнула даже мысль, что Орхем был прав на счет нового ректора. Хранитель Границ демонстративно размял плацы, натянул на лицо серьезное выражение и хлопнул в ладоши:

— Слушаю и повинуюсь.

Комнату заволокло туманом, который тут же рассеялся, являя напряженному взгляду Рей пустую тарелку с рыбой и сидящего рядом джина. Он ковырял рыбьей костью в зубах и совершенно не собирался уходить.

— Не умеешь ты желать, смертная, — с неподдельной тоской в голосе протянул ифрит. Рыбья кость полетела в тарелку. — Истинное желание должно жечь тебя изнутри все сильнее с каждым днем. Истинные желания либо исполняются, либо обращают тебя в пепел. Согласись, твое жалкое желание на это не тянет, — пламя в глазах ифрита ожило, заплясало тенями по стенам, сквозь потемневшую кожу проступили огненные дорожки вен. В воздухе запахло пеплом и серой. Хранитель резко подался вперед и прорычал Рей в лицо: — Есть у тебя настоящее желание, смертная?! Или все твои желания столь же ничтожны, как и желания магов, сославших тебя сюда?!

Жемчужина отпрянула и потянулась за ножом. Ифрит вспыхнул, пламя лизнуло потолок, оставив на нем черный след. Рей вскочила и бросилась вон из комнаты, а вслед за ней, пожирая все на своем пути, тек жидкий огонь. Огненная стена преградила путь в коридор, ректор отступала в спальню.

— Загадай желание, Жемчужина. Иначе тебя сожгут желания магов, — голос ифрита гремел в башне. Рей слышала, как за ее спиной от нестерпимого жара лопнуло окно в гостиной. Огонь наступал, дым выедал глаза. Ректор ворвалась в спальню.

— Желание! — прорычало пламя ей вслед.

Розы потянулись к Жемчужине сквозь окно, но огонь одним касанием обратил зеленые стебли в пепел. Рей оглянулась, в дверях стоял ифрит — дух огня и земли, он улыбался, словно безумец, скаля белоснежные клыки. Не отрывая взгляд от огненных глаз, Жемчужина потянулась к кулону на шее, но проклятая цепочка путалась в волосах, не желая сниматься.

Дым раздирал горло, пот заливал глаза. Рей шарила глазами по спальне в поисках выхода, из-под подушки торчала рукоять эльфийского кинжала. Жемчужина кинулась к кровати и схватила древний артефакт. Холодный металл почти обжег кожу, руны на лезвии ослепительно вспыхнули и погасли.

— Желание, смертная. Или ты умрешь, — Рей оказалась в кольце огня.

— Жить, — прохрипела она, почти задыхаясь от дыма. — Хочу жить.

Безумная улыбка ифрита стала шире. Он с шумом втянул носом воздух, и, пошатываясь, словно пьяный, двинулся к жертве.

— Тогда отчего же ты не зовешь на помощь, глупая смертная? — джинн замер на границе пламени, Жемчужина почувствовала, как начинает тлеть одежда. — Боишься, что маги придумают тебе смерть пострашнее, чем сожжение заживо?

Рей подняла на ифрита полный ненависти и боли взгляд. Джин расхохотался, упиваясь отчаяньем и болью жертвы и шагнул к Рей сквозь пламя.

— Скажи, чего ты