Морок - Юлия Аксенова

— Хорошо, Бетти, я буду неподалеку, — ласково сказал он и поднялся с лавочки.

Задержался па секунду, глядя на девочку. Но прощаться с Элли не имело смысла: она напрочь позабыла про чужого дядю, поглощенная своим горем.

Няня Элли уже торопливо сворачивала в боковую аллею.

Виктор направился в противоположную сторону.

Теперь он находился в отдалении от лавочки, где мать старалась оторвать от себя дочь, вручив ее чужой женщине. Визг ребенка не прекращался — такой пронзительный, что от него по-прежнему закладывало уши. Бетт то прижимала Элли к себе, то пыталась передать ее, отбивающуюся, на руки няне. Рыдали обе, только няня сохраняла спокойствие и даже вежливую улыбку.

В третий раз Элли вывернулась из рук Бетт и вцепилась в материнские ноги. Возобновился замерший было ненадолго вопль.

Виктор перевел дыхание и быстро зашагал к троице, на ходу вынимая из кармана свежий носовой платок.

Он знал — наверное, где-то вычитал или услышал, — что маленького ребенка легко отвлечь даже от переживания самого горького горя чем-нибудь занятным. Ребенок увлечется новым впечатлением и успокоится, как по мановению волшебной палочки.

Вначале собрался снять часы. Но Элли — не младенец, чтобы приманивать ее интерес блестящим предметом. Тогда бог знает из каких глубин памяти он вытащил простенькую, но очень веселую детскую забаву — скрученную из носового платка марионетку. Тощие подвижные ножки управляются двумя пальцами, выделывая любые кренделя, откляченный задик вихляет, туловище изгибается во всех направлениях — прелесть!

Няня без остановки произносила ровным голосом адресованные девочке увещевания. Бетт с блестящими от слез глазами гневно шипела на дочь, требуя немедленно прекратить истерики. Элли уже не кричала, только рыдала в голос, хрипя и задыхаясь, красная от натуги. Одновременно девочка не забывала уворачиваться от не слишком проворно ловящих ее няниных рук.

— Обе остановитесь и замолчите, — вполголоса деловито приказал Виктор, как будто распоряжался в своей студии.

Женщины, уставшие от борьбы, безропотно подчинились.

Виктор присел на корточки так, чтобы оказаться в поле зрения девочки.

В наступившей тишине, прерываемой только ее собственными рыданиями, Элли услышала мужской голос, спокойно произнесший ее имя. Девочка вскинула глаза.

На кратчайший миг рыдания прекратились, и Виктор успел поймать взгляд ребенка и улыбнуться. Губы девочки автоматически дрогнули, поползли вверх. Новый приступ рыданий смыл улыбку, но теперь Элли плакала, глядя прямо на Виктора, обращаясь именно к нему.

Он поставил на колено своего тряпичного человечка. Человечек плакал. Виктор изобразил это лицом и голосом, фигурка на его колене согнулась в печали и вздрагивала в такт горестным вздохам: «Ох!.. Ох!..» Девочка замолчала, уставившись на фигурку. Слезы продолжали катиться из глаз. Одушевленный носовой платок немного приободрился, выпрямился, почесал носком одной ноги лодыжку другой, прошелся вразвалочку.

Потом человечек из носового платка попрыгал, потанцевал, покувыркался в воздухе. Элли не смеялась. Смотрела молча, серьезно. Но уже не плакала.

Улучив момент, Виктор украдкой бросил взгляд вверх. Молодец Бетт! Не зря он старался. Пользуясь тем, что дочь отвлеклась, Бетт потихоньку отошла и исчезла из поля зрения.

Теперь — самое трудное.

Носовой платок, перестав плясать, утомленно прилег на коленку Виктора.

— Человечек устал, — объявил тот. — Посмотри, какой растрепанный!

Пальцы легко выскользнули из своих гнезд в уголках платка, платок медленно расправлялся, приобретая обычную форму, но оставаясь безнадежно смятым.

— И Элли устала… — добавил Виктор.

— Я уложу его спать, — добросердечно предложил ребенок, протягивая ручонку к платку.

— Хорошо, возьми его с собой, — ответил Виктор, подавая девочке жеваный лоскут батиста.

— Нам пора, Элли, — встряла няня. — Пойдем домой. Ты ляжешь в кроватку и положишь рядом с собой это… эту тряпочку.

Элли продолжала смотреть Виктору в лицо серьезными, красными от слез глазами. Ее горячий кулачок с зажатым носовым платком лежал в его ладони. Ему хотелось взять девчушку на руки и прижать к себе. Укрыть от недетских невзгод, выпавших на ее долю. Он протянул руку, робко погладил льняную макушку.

— Я хочу, чтобы мама поехала со мной, — сказала Элли спокойно. — И ты.

Вторая часть предложения Виктору польстила, но разбираться следовало с первой.

— Детка, послушай меня! Ты сейчас придешь домой, поешь, поиграешь и ляжешь спать. Перед сном подумай о маме — и она тебе обязательно приснится. А потом настанет новый день, и ты опять встретишься с мамой. Очень скоро.

Уговаривая Элли, Виктор беззастенчиво пользовался тем, что маленький ребенок не умеет считать дни.

— Мама больше с нами не живет. Она меня не любит? — спросила девочка.

Ничего себе! «Больше с нами не живет». Формулировка явно принадлежала взрослому человеку. Скорее всего, придурку отцу.

— Нет, детка. Мама очень-очень любит тебя. Она хочет быть рядом с тобой все время. Но это невозможно. Мама думает о тебе всегда. Она рядом, даже когда ты не видишь и не слышишь ее.

— Почему мама не может поехать со мной? — упрямо переспросила Элли.

Виктор вздохнул.

— Потому что ее заколдовала… заколдовала глупая колдунья.

Вот…

Задним числом он понял, что следовало просто сказать: «Мама работает» — волшебная формула, понятная всем детям с младенчества. Подвело его смешное для взрослого человека неумение врать.

— Злая колдунья? — уточнила Элли.

— Нет, просто глупая. Она не понимает, что мама и дочка почаще хотят быть вместе.

— Виктор! — Элли впервые, позабыв робость, обратилась к нему по имени. — Ты победишь глупую колдунью? Скажи ей: пусть мама живет дома!

— Я поговорю с глупой колдуньей, Элли. — Виктор вновь глубоко вздохнул. — Я попробую уговорить ее расколдовать маму. А теперь дай няне ручку. Тебе пора домой!

Девочка послушно взяла протянутую руку чужой женщины и сделала шаг в сторону.

Свободной ладошкой Элли без улыбки помахала Виктору.

— Пока!

Он, ободряюще улыбнувшись, помахал в ответ:

— Пока!

Бетт ушла недалеко. Она только укрылась за высокой живой изгородью туи, тянувшейся вдоль аллеи.

Подойдя к Виктору, она, не дожидаясь приглашения, тяжело оперлась о его руку, посмотрела в лицо. Ее веки были слегка припухшими, глаза красными, но сухими.

— Спасибо, Виктор. Я слышала. Спасибо, ты очень помог мне.

Она отвела взгляд и отпустила его руку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});