Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1 - Дмитрий Галантэ

Многие женщины, живущие без мужчины, стремятся скорее окунуться с головой в семейную жизнь, а живущие с мужчиной – избавиться от неё. Никто не жаждет становиться несчастной и терпеть вечно. И тогда женщины приходят к вольному одиночеству и гордо именуют себя любовницами, находящимися в свободном плавании и трезво осознающими, что лишь это способно дать им состояние, приближенное к счастью, в сложившейся коварной действительности. Наверное, это самое правильное и разумное решение с их стороны.

А мужчины всё продолжают одурманиваться разнообразными способами, лишая себя остатков человеческого облика, запускают себя до дикого ужаса и ведут омерзительный образ жизни или кидаются в полную противоположность сказанному и невыносимо любят и ценят себя до чёртиков. А почему? Да именно по той же самой причине – все вокруг бесятся с жиру! Ну а зачем держать себя в форме умственной и физической, когда это теперь совершенно не жизненно необходимо, а денег они и с одной извилиной и внушительным мамоном заработают… или заграбастают, какая там работа? А женщины их и таких невыносимо обожают.

Мы все катимся в бездну и, даже понимая это, ничего сделать не в состоянии. Необходимо принимать ситуацию такой, какая она есть, и пытаться исходить из неё, оставаясь при этом тем, кем решил оставаться.

Теперь общаться и жить с женщиной можно и нужно, лишь пока это приносит обоюдное счастье, возможно, это следует делать с разумными перерывами и без давящих уз. Но случись только нечто чрезвычайное и всеобъемлющее в глобальном масштабе, когда понадобится мужская сила в совокупности со здравостью умственной, нынешние обрюзгшие в своей основной массе и женоподобные мужчины с набитыми кошельками опростоволосятся по полной и будут объявлены несостоятельными. И мудрые женщины кинутся расхватывать скорее нормальных мужей, и вновь начнут дорожить ими и ценить, только мужчин к тому времени может уже и не остаться – естественный отбор в каменных джунглях. А подайте-ка скорее сюда красную книгу, ведь даже если мужчина нормален – дорожить им не будут, пока можно обойтись и без него!

За разговорами мы и не заметили, как уселись за большой стол и стали угощать хозяев тем, что было у нас из провизии: мясом, сыром и так ещё, по мелочи. Но и они в долгу не остались, накормили нас густым и наваристым грибным супчиком. В конце трапезы, перед сном, напились все душистого крепкого чая с очень вкусным земляничным вареньем. После долгой дороги и сытного ужина нас, естественно, сразу разморило. Поблагодарив и извинившись, мы отправились почивать в отведённую для нас комнату, где бойкая бабушка Ксения уже успела всё подготовить. Она постелила нам на полу матрасы, набитые соломой. Оказалось, это была не простая солома, а сбор всевозможных трав, улучшающих и усиливающих сон. То-то я спал как убитый! Поговорить при Корнезаре всё равно бы не удалось, поэтому мы быстро заснули, на всякий пожарный случай выложив часового, который менялся каждый час, толкая следующего соседа по очереди.

Ночь прошла спокойно, без происшествий, и с рассветом мы отправились дальше, наскоро позавтракав и поблагодарив этих премилых и добрых людей за гостеприимство, так вовремя оказанное нам. Как правильно сказал Дорокорн, дорога ложка к обеду.

А Юриник тут же лаконично добавил:

– Угу, а вилка к ужину.

Бабушка Ксеня, наперекор бабке Ленке и деду Кузьме, всучила нам на дорожку баночку прекрасного земляничного варенья. Мойша на этот раз воздержался и не стал высказывать своего мнения, хотя было видно невооружённым взглядом, что он явно не поддерживал Кузю с Ленкой.

Варенье было сотворено из ягод, собственноручно собранных закадычными братьями, приготовлено по оригинальному и неповторимому, крайне секретному рецепту со всевозможными чудодейственными добавками. Вот почему бабка Ленка с дедом Кузей очень экономно и бережно относились именно к этому варенью. Но и дедушка Михась, в свою очередь, не отстал от бабы Ксеньи. Он отсыпал из своих закромов доморощенного табачку под названием «бросай курить», немного, объёмом приблизительно со среднюю наволочку. Очень уж крепок он был, этот табачок, но и ароматен тоже, ничего не скажешь. Курить его было одно удовольствие, особенно когда привыкнешь и перестанешь плакать, чихать и плеваться. А крепок он был, зараза, настолько, что даже комары дохли на лету, попав в стелящееся облако сизого дыма. Как дыхнёшь на них, они так и осыпаются, шебурша своими тушками по листве, на радость муравьям и лягушкам.

А мы в благодарность общими усилиями нарубили, напилили и накололи им за час с четвертью огромную гору дров для печки. Словом, все остались очень довольны знакомством. Теперь мы были всегда желанными гостями в этой одинокой и всеми забытой лесной избушке, находящейся на далёком речном острове. На том и распрощались. Мы отчалили от берега, а вдали ещё долго виднелись маленькие фигурки, о чём-то спорящие на берегу и изредка, видимо, вспоминая о нас, махавшие вслед.

* * *

Глава 15

Сюрприз

Всё утро и середина дня прошли без особых приключений, если не считать того сюрприза, который отчебучил ворон. Оказалось, у него есть чувство юмора. Правда, несколько гипертрофированное, но всё же есть, а следовательно, не всё потеряно. Сначала он неожиданно плюхнулся на середину плота, закатил глаза и вывалил тёмно-фиолетовый язык, видимо, изображая голодный обморок. Сделал я подобное заключение, потому что немного погодя, пораскинув мозгами, он шустро вскочил, отряхнулся, как хитрющий старый лис, и как ни в чём не бывало заковылял ко мне. Передвигался он вразвалочку, воровато озираясь по сторонам, как настоящий пиратский боцман после нескольких перерезанных глоток и такого же количества кружек ямайского рома. Коршан, будто читая мои мысли, вдруг запел хриплым задушевным голосом прожжённого в боевых походах пирата:

– Ох, вдарила мне в темя кровь с вином… – затем гордо окинул всех взглядом и продолжил: – И очертя башку, мы смело ринулись на абордаж…

Он стоял, покачиваясь, посреди плота. Наверное, о чём-то усердно размышлял. Или ноги его плохо слушались, потому что он их отлежал. Ну, думаю, сейчас мяса затребует. Давно ведь, поди, не ел, пиранья крылатая, вот и подкатывает издалека. Тогда это означает одно – сработало! Найден общий язык на фоне взаимных интересов. Ещё немного, и он начнёт делиться со мной самым сокровенным, а мне только этого и нужно.

На плоту до его эффектного появления царило сонное царство – атмосфера всеобщей дремоты и расслабленного уныния. Слышно было только, как жужжали назойливые мухи и стрекозы, да волны привычно хлюпали под брёвнами плота. Дремали все, кроме, естественно, нашего бессменного и сурового капитана Юриника, который зорко всматривался вдаль, вытянув худую шею. Юриник правил плотом с очень серьёзным выражением лица, и было отчего! В этом месте речка заметно обмелела и расширилась. На нашем пути то и дело встречались подводные камни, отмеченные на поверхности гребнями вздымающихся загривками волн. Приходилось старательно следить за водой, дабы ненароком не сесть на мель и не развалить плот, ставший уже таким родным.

После внезапного появления нашей развесёлой и удалой птички картина уныния резко переменилась на прямо противоположную. Все встрепенулись и с интересом стали наблюдать за развитием событий. Мы хоть и с нетерпением ожидали продолжения, но старались при этом не показать вида, чтобы не спугнуть главное действующее лицо и не вогнать его ненароком во смущение, что, кстати говоря, было очень и очень маловероятно.

Ворон на мгновенье замер и вдруг подозрительно и придирчиво, рывком огляделся по сторонам. Понятное дело, он не заметил ровным счётом ничего необычного или странного, ибо мы были начеку и потому визуально всё было в норме, все вокруг продолжали честно и безмятежно дремать. Он тут же успокоился и повернулся к нам спиной. И сразу мирно похрапывающий Дормидорф, продолжая издавать всё те же характерные внутриутробные звуки, не меняя тембра и тональности, медленно приоткрыл один глаз и принялся наблюдать за происходящим. Приблизительно то же проделали и Дорокорн с Корнезаром. Тем временем долгожданное продолжение концерта по заявкам рекоплавателей хоть и медленно, но неотвратимо начиналось.

Все замерли, не забывая создавать нужный звуковой фон и атмосферу всеобъемлющей дремоты тихого часа. Коршан, не медля, но и не спеша понапрасну, сохраняя остатки величественного достоинства, доковылял, наконец, до меня, ни секунды не раздумывая, нагло и деловито взгромоздился, цепляясь отточенными когтями за штаны, на моё колено, исцарапав мне при этом всю ногу. Он истекал тягучей слюной, источающей далеко не аромат духов моей бабушки. Видимо, у этого гнусно смердящего крылатого крокодила уже начался приступ голода. В своих тайных желаниях, вызванных очевидной и настойчивой потребностью, я занялся многократным и целительным, а главное, таким освежающим промыванием собственного желудка по всем правилам первой медицинской помощи.