Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 - Семён Афанасьев

вполне случиться могло.

— Слушай, а что тебя в этой ситуации радует? — неожиданно напрягается полицейский инспектор. — Ты только что сам сформулировал, что по второму типу кровоизлияний это вполне может быть твоя работа. Если это оно.

— Если это оно, если твой одноклассник не придёт в себя, ты надолго сядешь. — Оптимистично влезает представитель общественного обвинения. — Я бы тоже послушал, что тебя так веселит.

— Ну, во-первых, на уровне моих личных ощущений, о втором типе речь не идёт, — киваю на картинку на экране. — А во-вторых, что вы знаете об укреплении сосудистой ткани? В частности, внутри черепа? Извините, сейчас не буду перечислять все типы тканей в голове.

— Продолжай, — недовольно роняет Садатоши. — Перед кем ты тут умника корчишь?

— В общем, мой одноклассник — мастер каратэ. Помимо прочего, это означает специальную закалку его тела в течение многих лет. — Я действительно подучил теорию по вопросу, поэтому чувствую себя уверенно. — Под закалкой тела конкретно в его стиле, мы понимаем не только твёрдые кулак, локти и что там ещё… Это, в том числе, укрепление именно сосудов головного мозга.

— А откуда же тогда взялось это кровоизлияние? — полицейский отобрал у коллеги смартфон преподавателя и ещё два раза прокрутил запись. Уже по собственной инициативе.

— Аневризма, — пожимаю плечами. — Если она у него была, то вероятность, что порвалась именно она — более семидесяти процентов. Вообще-то, зная Сэя лично, я бы дал все девяносто пять.

— Откуда такая точность? — недовольно морщится представитель прокуратуры.

— А он меня очень долго бил предыдущие годы, — охотно подсказываю. — При всех. День за днем, год за годом. А я безуспешно пытался огрызаться. Ну, до последнего времени — безуспешно. И о закалке его тела у меня своё особое мнение. Скажем, он ей не пренебрегал. А парень он добросовестный; соответственно, и голова у него тоже набита. В хорошем смысле этого слова.

— Необходима экспертиза, — словно каким-то своим мыслям, с моим словам кивает общественный обвинитель.

Я только молча хлопаю в ладоши.

— С этого надо было начинать, — добавляю через четверть минуты всеобщего молчания. — Я тоже согласен с тем, что даже намекать на мою вину до того, как вы сами заикнулись об экспертизе, было некорректным. Вы согласны, что это элемент давление на несовершеннолетнего? На предварительном этапе, ещё до расследования?

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — сотрудник прокуратуры всем видам излучает эмоциональный холод и бесстрастие.

— Да, — буднично киваю ему в ответ. — Я не знаю, что стоит за вашей позицией. Но жена моего отца сейчас поднимается к нам по лестнице. Насколько знаю, юрист от родителей тоже вместе с ней.

— А сколько жён у твоего отца? — не к месту проявляет профессиональное любопытство Садатоши.

— Две… Возвращаясь к теме вашей добросовестности, — поднимаю взгляд на второго правоохранителя и уже не отвожу. — Я усматриваю вашу прямую заинтересованность либо в оговоре меня, либо в необъективной квалификации случившегося.

Мой собеседник краснеет, но ничего не говорит.

— Это достаточно серьезное заявление, — в неловкую паузу врезается полицейский.

— А у нас, если мне не изменяет память, о процессуальных действиях речи пока не идет. Мы же просто разговариваем? Сейчас появятся мои взрослые — и они уже вам озвучат официальную позицию моей семьи. Кстати, господин инспектор, — обращаюсь к Садатоши. — А что говорит ваш опыт на тему того, когда клоп типа меня бросается на пятерых здоровяков? Один из которых к тому же — дан по каратэ?

— Мой опыт говорит, что и клоп может оказаться непрост, — дипломатично уклоняется от прямого ответа полицейский. — Но ты явно на что-то намекаешь, насколько я успел тебя узнать. Развивайся.

— А я бы сейчас очень хотел задать вопрос господину начальнику образовательного процесса. А почему вы нам показываете только фрагмент записи? Во-первых, где звуковая дорожка к ней? Аудио там не менее важно, чем видео. Во-вторых, а где запись абсолютно с этих же камер, но на полчаса раньше?

Глава 24

— Присоединяюсь к вопросу. — Полицейский вежливо склонил голову к плечу, обозначая свою заинтересованность в ответе.

Разумеется, он был не глупее молодого якудзы и не хуже того понимал: грамотно отредактированная запись может сменить свой эффект на прямо противоположный.

Представитель прокуратуры, что интересно, технично промолчал в этом месте. У Хидэоми на задворках сознания даже мелькнула мысль, что школьник, возможно, не так уж и неправ в своём парадоксальном предположении.

Не откладывая в долгий ящик, инспектор сразу же отбил текстом вопрос кое-кому из коллег: "… этот … из общественного обвинения… у нас есть список ближайших родственников? Фамилии?".

Ну а вдруг? Если совпадет с кем-то из пострадавших, уже будет интересно.

— Сейчас попытаюсь, — недовольно отреагировал на оба вопроса тем временем местный начальник образовательного процесса.

После чего принялся сражаться с ветряными мельницами в своём смартфоне.

Пацан, путём нехитрых психологических манипуляций уровня школьника, пару раз пытался в разговоре перетянуть полицейского на свою сторону в эмоциональном плане.

Сотрудник девятого бюро, снисходительно "не заметив" этих попыток минуту назад, сейчас решил встать не на сторону старшеклассника, а на сторону справедливости.

Кроме того, Садатоши был далеко не профаном в анатомии человека. Он не любил об этом вспоминать вслух, но в теории ориентировался достаточно простойно.

Ещё в университете, на втором и третьем курсе, для общего развития, он посещал кое-какие предметы на биологическом факультете. Разумеется, о лишнем дипломе речь не шла, но знаний никому из преподавателей не было жалко.

Для поддержания в студентах жажды к науке, практиковалось следующее. Если ты учишься, допустим, прикладной математике, но тебе интересна ещё химия и история — можешь посещать факультативно и те курсы. Бесплатно.

Аттестовать по непрофильным дисциплинам тебя, скорее всего, никто не будет; но если тебе нужны знания — то в аудиторию милости просим.

Как говорится, места под солнцем и воздуха никому не жалко.

Факультет, на котором учился в своё время инспектор, с самого момента своего основания традиционно занимался во вторую смену. На практике — с половины второго дня. Утро оставалось свободным как раз для посещения других зданий, если будущие юристы того желали.

Сейчас он с благодарностью вспомнил альма-матер. Пока светловолосый говорил, а преподаватель изображал поиски доступа к полноформатному видео на смартфоне, Садатоши на своём гаджете