«Красные генералы». За Державу больше не обидно! - Илья Бриз

— По-дем!

На озере уже был дым коромыслом: Виктор, придерживая сидящего на руке Валерика, танцевал со Светкой что-то непонятное. Сахно разжигал мангал. Николай с Андреем насаживали мясо вперемежку с луком и помидорами на шампуры. Лена с Геннадием и Гришкой накрывали большой низкий столик холодными закусками, а дети… Нет, Сашенька Кононова спокойно лежала в большом манеже среди различных игрушек, с усердием постукивая ручонкой по яркому полуметровому мячику, а вот малолетние бандиты, как их однажды в шутку назвал Штолев, когда оба брата Сахно с Кононовыми Галей и Колей устроили ревизию в оружейной Красного-один, плескались в аквапарке, оборудованном для них.

— Гри-шень-ка! — радостный вопль Надюшки всполошил всех. Александр Юрьевич уронил палку, которой перекатывал угли, и удивленно посмотрел на жену, стоящую рядом с дочерью на руках. Огорошенный Гришка выронил тарелку, разбившуюся с характерным хрустом. Он чисто автоматически смахнул осколки в портал и повернулся к протянувшему к нему ручки ребенку. Подошел, взял Наденьку из рук улыбающейся Натальи и стал поглаживать довольную, прижимающуюся к нему всем телом девочку по головке.

— Говорит! — сказала Лена и хлопнулась на пятую точку, благо пластмассовое пляжное кресло оказалось рядом.

Катерина, уже успевшая прийти в себя, сбросила всем файл-отчет о стремительном взрослении младшей дочери Сахно.

— Ну, ни… — Григорий все-таки смог удержаться от мата. Как-никак на руках у него был ребенок, только с виду ничего не понимающий. А дети почему-то очень быстро все схватывают. Как хорошее, так и плохое.

* * *

— Твердофазник нас не устраивает. Предварительные расчеты показывают потребную массу корабля минимум в шестьсот тонн, — рассуждал вслух инженер-ядерщик. Когда-то, еще во времена СССР, он, после института, будучи совсем молодым парнем, участвовал в доводке опытных ядерно-реактивных двигателей. Когда Михаилу Гордиенко всего неделю назад предложили подвергнуться ментальному допросу с перспективой быть инициированным, он долго не раздумывал. Ведь можно будет, если окажешься достойным, снова заняться любимым делом.

— Уже в восемьсот, Миша, — поправил Виктор. — Аппетиты конструкторов растут на глазах.

— Тем более. Остается только газофазный движок. Я тут очень тщательно посмотрел ваши наработки по гришанитам, прикинул на глазок — теперь, при подключении мозга к сети, у этого термина несколько другое значение, — усмехнулся инженер, — и пришел к выводу: вариант с так называемой ядерной лампой теперь вполне возможен.

— Это еще что такое? — удивился Гришка. — Никогда про подобное не слышал.

— Комбинация обычного реактора на уране двести тридцать три с термоустойчивой оптически прозрачной центральной капсулой, в которой находится раскаленный урановый газ или плазма. Строго говоря, в случае газофазного ЯРД лишь часть активной зоны должна находиться в газообразном состоянии, так как периферийные части реактора с твердыми твэлами будут отдавать рабочему телу — водороду — только до двадцати пяти процентов нейтронной мощности, обеспечивая при этом критическую конфигурацию центральной капсулы при относительно небольшом размере собственно газообразного твэла. Использование, например, бериллиевого, также охлаждаемого, вытеснителя нейтронов позволяет повысить концентрацию нейтронов в нейтронодефицитном газофазном твэле еще почти в два с половиной раза по сравнению с показателем для твердофазной части зоны.

— Из чего делать эту ядерную лампу? Там же температура будет ой-ей-ей! — немедленно вопросил Кононов-младший. — И почему не плутоний? У него же критическая масса втрое меньше.

— Из алюминия, — ответил Гордиенко на первый вопрос и, увидев возмущение на лице парня, тут же поправился: — Точнее — из его окиси.

Григорий немедленно залез в сетевой справочник и сразу расцвел:

— Из сапфира! Температура плавления чуть больше двух тысяч трехсот по Цельсию, почти до пары тысяч сохраняет прочность и прозрачность. Отличная устойчивость к облучению протонами. Вырастить нашими методами кристалл сапфира и затем придать ему какую угодно форму не так уж и сложно.

— А я про что? — согласился Михаил. — И потерь ядерного топлива у такого движка практически не будет, а, следовательно, радиационные загрязнения окружающей среды — минимальные. Раньше технологий создания такой капсулы не существовало, а с порталами…

— Ты не сказал, почему именно уран двести тридцать три, — перебил нетерпеливый Гришка.

— У него самый большой коэффициент выхода нейтронов после захвата ядром, а это очень важно для достижения критичности при малых размерах.

— Тяга? Масса реактора? — последовал следующий вопрос от Гольдштейна.

Гордиенко обоим скинул по сети файл с проектом двигателя и принялся объяснять:

— Тысяча двести тонн при собственном весе на Земле в пределах ста тридцати восьми тысяч килограммов. Еще около двадцати тонн уйдут на защиту от радиации самого корабля и окружающего пространства. В рабочее тело (водород) придется вводить какое-то количество лития для эффективного нагрева за счет поглощения лучистой энергии.

— Почему литий, а не углерод? — поинтересовался Гришка.

— Спектр поглощения лития значительно шире. А углерод черный только в оптическом диапазоне, — ответил Гордиенко. — Если подавать сжиженный водород через порталы, то мы можем получить конструкцию с очень высоким ресурсом. Обслуживание двигателя при кратковременных остановках для перезагрузки твэлов и в периферийной части реактора, и в ядерной лампе тоже достаточно просто осуществлять порталами. На все системы обеспечения, включая запасы урана и хранилище отработанного топлива, потребуется еще около ста тридцати тонн. Перерабатывать твэлы прямо на борту корабля не вижу смысла.

— Ты чего, Витя? — окликнул Григорий о чем-то задумавшегося физика.

— Все, полностью все в конструкции корабля придется переделывать заново. Таких двигателей, — Гольдштейн кивнул на Михаила, — надо будет на корабль минимум три штуки. Для надежности, — пояснил Виктор в ответ на удивленный взгляд Гордиенко. — Часть нейтронного потока через портал придется отбирать для ториевого реактора основной энергетической установки. Почему торий? На нем достаточно просто соорудить абсолютно безопасную подкритическую систему, которая к тому же будет выдавать необходимый для ходовых двигателей уран двести тридцать три. Нам же на борту корабля требуется довольно прилично обычного электричества для питания прыжковых генераторов пробоя.

— И разведанных запасов тория на Земле во много раз больше, чем обычного урана, — согласно покачал головой Миша.

* * *

— Раскол общества во всем мире? На инициированных, то бишь принявших всем сердцем наши идеалы, и остальное человечество?

— Возможен и такой вариант, если упустим идеологическую работу. Тогда, как это ни прискорбно, придется бежать на какую-нибудь другую планету, а Землю закапсулировать на нынешнем технологическом уровне, раз и навсегда заблокировав любые попытки создать портальные технологии и подняться космическими аппаратами выше геостационарной орбиты. Это как змея сбрасывает старую шкурку, так и нам придется оторваться и забыть про первую колыбель нашей цивилизации.

— Ты, Саша, не слишком ли разогнался? — хмыкнул Полонский. — Звездный корабль пока только в проекте, а ты уже собрался ноги делать и нашу родную планету хоронить.

— Не хоронить, ни в коем случае, только не дать выйти в глубокий космос нынешним транснациональным корпорациям. В этом случае они свои хищнические повадки распространят на всю Галактику. Выплеснут всю грязь своего давным-давно разделенного общества — ну, как минимум, на бедных и богатых — в звездные глубины. А оно нам надо? Различные варианты будущего мы обязаны продумывать уже сейчас. Включая самые худшие. Вот что ты будешь делать, если те же англичане завтра вдруг возьмут и откроют вариант неблокируемого генератора пробоя? Они ведь чуть ли не во все времена были главными врагами России. А сейчас, когда Америка временно отошла на второй план в мировой политике, британские руководящие круги первые задают тон в разнузданной пропагандистской кампании против нас, против нашей идеи счастливого будущего для всей планеты.

— Что-то ты прямо лозунгами заговорил. Накипело? — спокойно поинтересовался генерал.

— Да нет, — как-то тяжеловато улыбнулся Сахно, — просто устал. Столько навалилось всего.

— За дочку переживаешь?

— Уже нет, — лицо Александра Юрьевича разгладилось. — Все объективные исследования показывают, что никаких отрицательных последствий столь ранней инициации и резкого ускорения развития личности для ребенка быть не должно. Сам вчера на связь с Надюшкой выходил — влюбился в нее еще больше. Женщины собираются в ближайшие дни всех детей в Красном, включая даже моего трехмесячного тезку, инициировать. Ты же в курсе, что теперь в программное обеспечение всех персональных комплексов фильтры зашиты?