У черты - Александр Гордиан

Через эти проемы Глеб увидел людей — мумии, закутанные в покрывала серого пуха.

Отвести взгляда сталкер не смог.

— Па! — едва слышный, прилетел детский голосок, каким, наверное, и должен шептать умирающий ребенок. — Все умелли…

В следующий момент Рамзес понял, что падает лицом в землю и ничего не может с этим поделать.

ГЛАВА 8

1

Беня взбунтовался сразу же. Сказал, едва только Кнопка и Крот скрылись в зарослях, имея курсом далекий Стройбат:

— Князь! Я отмычкой ходить не люблю, ты же знаешь.

Беня вообще Зону не любил. Ее, впрочем, никто не любил, но Беня и здесь выделялся. На него, убогого, у Князя имелись особые планы, в которые работа отмычкой как раз не входила, но бунт следовало давить без жалости. Шестерка пытался что-то говорить — Князь не слушал. Он без спешки примерился и впечатал кулак в Бенину бровь. Хорошее место, бровь, мясистое, богатое кровью. Для пущего эффекта Князь ударил резко, с последующим оттягом, как во времена оны рвал с пола неподъемную штангу. Беня брызнул сразу и кровью, обильно, и слюнями-соплями из раззявленной пасти. Неправильные слова умерли на поганом языке, шестерка только хекал, прикрывая лицо, пока Князь учил его уму-разуму.

Через пару минут Князь притормозил. Беня осторожно выглянул из-под локтя.

— Хоть убей! — взрыднул он, размазывая по роже кровь. — Все лучше, чем в аномалии загнуться.

«Ай как разобрало бродягу», — восхитился Князь, но бить не перестал.

Наконец, Беня глухо завыл из-под локтя, и Артур остановился. Не хотел переусердствовать, имел на Беню серьезный расчет. Слишком серьезный, чтобы рисковать испортить предмет.

— Ну? — спросил Князь ласково.

Беня молчал.

Будем считать, что бунт подавлен, решил Князь. Время раздавать пряники. Бунтарь убедился, что неправ, теперь должен почувствовать благодарность. Если не за науку, так хотя бы за оставленные жизнь-здоровье.

— Выпей.

Артур протянул флягу с настоящим армянским коньяком. Беня, шмыгнув, клацнул зубами о горлышко. Присосался надолго, любил это дело.

— Все равно не догоняю, — несмело признался он, отвалившись от живительного источника. — К чему это все, Князь?

«К тому, что мешать Крота в дела суровые не стоит, — подумал Князь. — У него свое дело, поважнее твоего, мокрого. К тому же Крот — мужик с характером. Его, когда заартачится, разбитой мордой не убедишь».

— Крот — пацан ненадежный. Пусть себе шагает в Стройбат.

Князь говорил внушительно и с ноткой интимности, мол, только тебе доверяю.

— А мы?

— А мы в Нору.

— Оборотень? — догадался Беня (великий ум!) и засиял щербатой улыбкой.

— Только ша! — Князь показал Бене увесистый кулак. — Чтобы без шума. Срисовали-положили-слиняли.

Беня добросовестно помозговал.

— Какой шум? Никто ж не знает, что мы в Зоне!

— Наши ПДА засекли, — снисходительно объяснил Князь.

Хотя свой «комок» он отключил, едва потянуло жареным. Но совсем без связи в Зоне ходить не получалось — оперативные сводки, информация о движении аномалий и облавах миротворцев, все это требовало хотя бы одного устройства. Князь пошел на компромисс: в сети остался Бенин ПДА, в расчете, что на мелкую шавку любопытный глаз не ляжет.

Спровадив Крота с отмычкой, Князь повернул на прежний маршрут, которым шли, пока на ПДА не упали алармы о всеобщем шухере и волне. Маршрут был натоптанный, тысячами ног исхоженный, и даже Беня решался высунуть остренький нос чуть дальше, чем ему велела осторожность. Ближе к Норе Князь велел ПДА отключить, и пошли совсем вслепую. Крот, наверное, еще разменивал первый километр по непролазной чащобе, а Князь с шестеркой уже видели слабый дымок.

В Норе готовили пожрать. Саян готовил, неведомо каким ветром занесенный в Зону с Байкала корчмарь, романтик и авантюрист. Князь подозревал, что на чернобыльских шашлыках Саянчик имел немногим меньше, чем он, Князь, на своей нервной и опасной работе.

— Шашлычок! — облизнулся Беня. — Сейчас бы порцию под водочку и девочку.

— Бодливой корове… — усмехнулся Князь, но Беня его не понял.

Последний километр шли осторожно, иногда короткими перебежками. Саянчик Нору сторожил крепко, не чета другим. У Князя имелся один расчет, и тот ненадежный, что после волны звероватые Саяновы буряты заволнуются и станут нюхать вокруг не так дотошно.

Князь ходил здесь когда-то, местность помнил и со слов шестерок знал, где сделать засаду. Волчара, наверняка, идет один. Негде ему, голому и босому, взять отмычку. Продукты и оружие — может быть, если пошустрил в Вешках после волны. А вот желающих прогуляться вместе от забора и до гроба, таких простаков у Рамзеса дефицит.

— Заляжем по-тихому, — объяснил Князь во время крайнего перед Норой привала, — чтобы Саянчик не вонял. Оборотень пойдет от блокпоста.

— Это как? — удивился Беня и поцыкал расшатанным об Артуров кулак зубом.

«Это так, дубина, — скривился про себя Князь, — что иначе — зачем ему машина? Только нахрапом рваться через блокпосты. По уму, других вариантов-то и нет. Догнать меня на маршруте, имея отставание в сутки? Ха!»

— Оттуда пойдет, — припечатал Князь, не вдаваясь в подробности. — Дежурить будем по очереди, чтобы глАза не замылить. Когда появится, подпускаем, но не близко, иначе почует. Будешь валить его метров с трехсот, а лучше с четырехсот. И смотри у меня, чтоб как в аптеке! Дырку в лоб — и валим.

Не хотелось только вони до времени. Саянчик, конечно, киска, все время лыбится, глазки дОбро щурит, но киска не простая. Камышовый, его степную мать, кот — вот кто Саянчик! Любого пса загрызет, и волчаре, если засаду приметит, обязательно мяукнет. Это к бабке не ходи, у них с волчарой старый шахер-махер.

— Обижаешь, Князь! — нервничал Беня. — Я его с километра возьму!

Он поглаживал цыплячьей ладошкой чехол со снайперским «Штейром».

— Сплюнь, мудила, — рявкнул шепотом Князь, и сам начал отплевывался. — Если он на тебя живой выйдет, подыхать ты будешь страшно. Таких как ты он за людей не держит!

— Па-асмотрим!

Беня щерился в ответ мелкими темными зубками, и в этот момент даже Князю становилось немного не по себе.

Они выбрались на удобный пригорок, прикрытый от Норы зарослями. Ближе Князь не решился, хотя прогалина, по которой из леса должен был выйти Рамзес, просматривалась не очень хорошо, имела много слепых участков и только один — как на ладони. Хоженый маршрут открывался лучше, но от него, наоборот, приходилось маскироваться. Черт его знает, кого принесет в нелегкий момент. И не упредишь, не включишь ПДА с удобным сканером контактов.

— Все! — скомандовал Князь. — Дальше не пойдем, встанем здесь.

Беня сделал лежки, подле своей разложил снаряжение: винтовку, магазины, бинокль. Залегли, и некоторое время переговаривались о разном, пока разговор не потух сам собой. Беня, о чем ни говорил, всегда сворачивал на баб и стрельбу. Князю, имевшему во времена оны университетское образование, быстро надоело выслушивать Бенины унылые рассуждения.

К обеду Князь занервничал.

К двум часам обложил затейливым матом Беню с его нытьем по поводу холодной тушенки и выпавшего зуба.

В три понял, что просчитался, но не еще не сообразил к пользе или ко вреду.

Рамзес уже должен был выйти к Норе. При условии, конечно, что его не перехватили солдаты и не сожрала Зона, но на это надежды мало. Он не вышел, следовательно…

«Следовательно, время работает не на меня!»

Это значит, что пока Рамзес пытается договориться с миротворцами и считает минуты, он, Князь, эти драгоценные минуты ему дарит, хотя мог бы уже подходить к Стройбату. Хотя не исключен и другой вариант: машина угонялась для отвода глаз, и Рамзес бежит сейчас по безопасной трассе. С него, хорька многоумного, станется. Князь даже выглянул из укрытия и прощупал взглядом дорогу, по которой они с Беней пришли несколько часов назад. Чисто, слава Зоне! И долго еще будет чисто, до утра, а может и дольше, пока ходоки не очухаются после волны.

Ждем до сумерек, решил Князь.

2

В забытьи Рамзес бежал по коридору, плотно заставленному мебелью, коробками и всяческим хламом и поэтому неимоверно узкому. Бежал, едва отрывая ноги от вязкого как патока линолеума, отталкиваясь от стен руками и подвывая от страха не добраться до спасительного выхода. Пока некто, тяжело шагающий за спиной, не минует поворот и не выстрелит.

Выстрелит? Первобытный ужас выжимал из Рамзеса волю к сопротивлению. Стрелять не нужно, понял сталкер. Достаточно того, что он посмотрит мне в спину, и мое сердце лопнет, как воздушный шарик, наполненный кровью.

До двери оставалось всего ничего, шагов семь-восемь, но как Рамзес не старался, преследователь двигался быстрее. В последний момент Глеб рванул как подстреленный заяц, но споткнулся о тело, скрюченное на полу. Упал ладонями в лужу загустевшей крови, поскользнулся, заелозил коленями — и не успел.