Отпущение грехов - Михаил Серегин

Рядом с отцом Василием торопились по своим делам озабоченные горожане, зазывали в тепло своих отмытых машин таксисты, по-детски радостно улыбаясь, продефилировали мимо наглаженные омоновцы.

Отец Василий запрыгнул в идущий до центра автобус и поехал искать редакцию «Ведомостей». Судя по адресу, указанному в выходных данных, она находилась неподалеку от правительства области.

* * *

Автобус даже не выбрался из привокзального района, когда бывший священник заметил прямо перед собой знакомую фигуру. Он не помнил, откуда знает этого человека, но опущенные вниз плечи и обвисшие щеки расплачивающегося с кондуктором пассажира определенно были ему знакомы.

– А мельче нет? – спросила кондуктор, вздохнула и начала рыться в сумочке. – Подождите немного. Должно хватить.

Пассажир немного повернулся, и отец Василий чуть не свалился с сиденья. Это был Махмуд!

«Не может быть! Его же к Иващенко повезли сдавать!» Он ни секунды не сомневался, что Купон выполнит задуманное и устранит конкурента, пусть и самым непопулярным в криминальных кругах способом – сдаст ментам. Но факт был налицо, а Махмуд стоял прямо перед ним.

Священник приподнялся с сиденья и, расталкивая пассажиров, устремился вперед.

– Махмуд! – позвал он. – Эй, Махмуд!

Торговец оружием вздрогнул, полуобернулся и кинулся к закрытым дверям.

– Куда вы, гражданин?! – взвизгнула кондукторша. – Да что вы делаете?! Прекратите ломать двери!

Но Махмуд не слушал. Он ухватился за створку дверцы и одним рывком оттянул ее в сторону.

– Что ты делаешь?! – встревожился священник. – Подожди!

Мужик явно не соображал, что автобус идет на полном ходу, а значит, можно запросто разбиться.

Священник рванулся вперед, надеясь остановить этого придурка, но Махмуд уже протиснулся в дверь, выбросился наружу и покатился по асфальту под колеса идущей параллельно автобусу легковушки.

Отчаянно завизжали тормоза…

– Остановите! Человек разбился! Водитель! Тормози, братан! Мужика потерял! – вразнобой закричали пассажиры.

Автобус затормозил так резко, что визжащий от ужаса и неожиданности народ потащило вперед по салону. Двери открылись. Отец Василий протиснулся мимо так и застывшей с деньгами в руке кондукторши и спрыгнул на асфальт.

Махмуд уже поднялся и, хромая, бежал прочь.

Позже отец Василий так и не сможет ответить себе на вопрос, зачем он за ним помчался. Может, включился полузабытый спецназовский инстинкт. Но факт остается фактом – он кинулся вслед. Махмуд затравленно оглянулся и, не разбирая дороги, помчался через газоны, ограждения и тротуары.

– Да стой же ты, Махмуд! – кричал отец Василий. – Подожди! Я тебе ничего не сделаю!

Все было бесполезно. И тогда отец Василий перестал беречь свою новую рясу и помчался вслед по лужам и непросыхающей грязи.

– Стоять, я сказал! Посторонитесь, дамочка!

* * *

Они промчались через квартал, потом второй, затем пересекли одну из самых оживленных трасс города, но результат по-прежнему был нулевой – дистанция не сокращалась. Хотя и не увеличивалась.

Отец Василий уже покрылся грязными брызгами с головы до ног и теперь мечтал только об одном: поймать придурка, повалить на асфальт, придавить его коленом, да так, чтоб и дернуться не мог, и в высшей степени невежливым тоном потребовать объяснений.

Махмуд нырнул в очередной двор, и это стало его ошибкой – мужик не знал, что этот дом загибается углом. Священник этот двор помнил, гуляли они здесь по молодости с друзьями, а потому торжествующе выдохнул, срезая путь, рванул вдоль другой стороны и буквально через минуту врезался в Махмуда.

Они покатились по мокрому асфальту, собирая на себя бычки, плевки и ошметки грязи, и, только кувырнувшись вокруг себя полных три раза, остановились. Отец Василий, само собой, был сверху.

– И чего ты от меня бегаешь? – задыхаясь от возбуждения и скорости, поинтересовался он.

– Пусти, – потребовал подмятый Махмуд.

Его голос был тверд и самоуверен.

«А ведь если он связан с Кузьменко, то моя судьба зависит и от него, – осенило вдруг бывшего священника. – Возьмешь одного, выйдешь и на второго…» Острая надежда пронзила его. Если Иващенко и впрямь тухлый, то есть честный мент, да еще обстрелянный в Чечне, он может это дело и раскрутить! В конце концов, уже то, что начальник отдела областного УВД Иващенко никак не подчинен усть-кудеярским властям, давало основание рассчитывать на восстановление справедливости.

Это не была такая уж безумная мысль. Он огляделся. Рядом уже начали становиться в рядок любопытные местные пацаны от шести до двенадцати лет.

– Так тебя отвозили к Иващенко или все-таки нет? – поинтересовался отец Василий и уже примерился, как получше завернуть его руку за спину.

– Пусти, поп, – буквально приказным тоном распорядился Махмуд. – Пусти, пока жалеть не пришлось.

– С какой это радости? – весело поинтересовался священник и, едва заметив какую-то тень сбоку, получил страшный удар ногой в грудь.

– А вот с какой, – веско сказал ему ударивший. Он уже нависал сверху, прикидывая, куда бы заехать ботинком во второй раз.

Отец Василий стремительно откатился и встал на колени. В груди сильно саднило.

– Вставай! – распорядился человек, но руки Махмуду подавать не стал.

Священник огляделся. К месту схватки быстро направлялись еще двое мужчин, а из серой «Мазды» внимательно смотрел еще один, с пристальными начальственными глазами. Махмуд уже начал подниматься.

– Вы кто такие? – спросил отец Василий и встал.

– Меньше знаешь, дольше живешь, – даже не оборачиваясь, проронил тот, что его ударил.

Священник вгляделся. Это не был бандит. Но это не был и мент. Такую уверенность в своих действиях он встречал только у Кузьменко. Формально все правильно – свой своего покрывает, но отец Василий никогда не мог предположить, что майорская власть достает даже до области. Впрочем, ничего еще не закончилось.

– Я требую объяснений, – сказал он, старательно обшаривая подошедших «спасителей» глазами и запоминая мельчайшие приметы.

– На том свете объяснят, – спокойно пообещал тот, что его бил. «Светловолосый, рост метр восемьдесят, физически крепкий…» – запоминал священник.

Молодой человек повернулся. «Лицо квадратное, лоб широкий, брови дугообразные, глаза серые, нос прямой, подбородок с ямочкой…»

– Все в порядке, Макс? – подошли наконец остальные.

– Небольшое недоразумение, – кивнул в сторону попа Макс.

– Понятно, – кивнула подмога и решительно двинулась на отца Василия.

Махмуд уже поднялся и, не обращая внимания ни на своих спасителей, ни на священника, похромал к машине. «Уйдет!» – испугался отец Василий.

– Никаких недоразумений! – выставил он ладони перед собой и бочком-бочком двинулся в сторону уходящего Махмуда. В принципе, если его быстро обездвижить, то…

– Куд-да?! – встал у него на пути один из «спасителей». – Здесь стоять!

– Вы не понимаете, – мягко попытался обойти его священник и едва упел поставить блок. Эти ребята били без предупреждения.

Пацанва отбежала подальше, но за схваткой следила с неослабевающим интересом.

Махмуд уже садился в машину. Отец Василий попытался-таки прорваться вслед, но подлетел второй «спаситель», и ему стало не до шуток.

Парни наносили и наносили удары, и если бы не крепкая конституция священника, он давно бы уже валялся на асфальте. Машина с Махмудом внутри тронулась, оставив их всех разбираться самих.

– Да хватит же наконец! – озверел от своей патологической неудачливости отец Василий, перехватил ближайшего за руку и насадил его носом на свой крепкий, словно крышка канализационного люка лоб. Что-то хрустнуло, боец жалобно вякнул и осел вниз.

Второй попытался ударить, но отец Василий почти на автомате сделал парнишке подсечку и аккуратно уложил его личиком в асфальт. Теперь на ногах оставался только Макс.

– Кто вы такие? – спросил его отец Василий, глядя прямо в немигающие глаза последнего противника.

– Я же тебе говорил, – холодно ответил Макс и сунул руку в карман. – Меньше знаешь, дольше…

Окончание присказки отец Василий дослушивать не стал, а просто подхватил полы рясы и метнулся в сторону. Здесь, за гаражами, он помнил это, хоть и был здесь восемь лет назад, есть щель, ведущая в соседний двор.

«Ну вот кто они такие? – твердил он, протискиваясь в словно ставшую в два раза уже дыру. – Зачем им этот Махмуд?! Ведь русские же все! Славяне! А может быть, и православные даже».

* * *

Только минут через десять, когда убедился, что никто за ним не гонится, поп остановился и критически осмотрел рясу. Видок был еще тот. «А я ведь в "Губернские ведомости" собирался зайти! – тоскливо подумал он. – Хорошее впечатление хотел произвести…» Отец Василий печально вздохнул и присел на врытую в землю покрышку.