Миллионы снарядов, миллиарды патронов. Оружие для Победы - Владимир Николаевич Новиков

был немолод, – вспоминал после войны В. А. Дегтярев, – с нами проработал лет пятнадцать, слыл изумительным мастером, но никогда не проявлял себя ни как изобретатель, ни как конструктор.

И вдруг однажды чуть свет Горюнов является ко мне с большим свертком. Это было летом 1942 года.

– Василий Алексеевич, посмотрите на модель моего пулемета. Много раз собирался к вам, да все как-то стыдился.

Я осмотрел модель Горюнова и, признаюсь, не поверил своим глазам. Модель была задумана с учетом новейших достижений оружейной автоматики.

– Когда же ты это сделал, Максимыч? – спросил я.

– Задумал давно, а модель собрал в последнее время, когда прослышал, что перед нами поставлена задача создать новый станковый пулемет».

К созданию облегченного станкового пулемета с воздушным охлаждением и до войны и в войну проявлял большое внимание Сталин. Интерес его к этому пулемету, вызванный военной необходимостью, особенно усилился в начале 1943 года, когда стало ясно, что дальнейшие боевые действия советских войск будут в основном наступательными. Но, проявляя этот интерес, он пытался направить Наркомат вооружения в определенное русло. Будучи очень расположен к Дегтяреву, Сталин полагал, что только этот конструктор может создать достойную модель.

«Работа советских оружейников по созданию новых образцов постоянно находилась в поле зрения И. В. Сталина, – подчеркивает в одной из книг о стрелковом оружии известный советский исследователь Д. Н. Болотин. – Он имел с ними неоднократные встречи, следил за ходом испытаний, беседовал по телефону, давал личные указания. Такая заинтересованность, имевшая немалое положительное значение, подчас ограничивала возможности конструкторов и могла затруднить выбор наилучшей системы. Так, в частности, было со станковым пулеметом, к созданию которого он проявлял повышенный интерес. Сталин хорошо знал Дегтярева, верил в его талант и не без оснований считал его непререкаемым авторитетом в пулеметном деле. Он не допускал мысли, что кто-либо из других конструкторов может превзойти Дегтярева в этой области. И новые, ничего не говорившие ему имена вызывали у него настороженность».

Уже полным ходом шли испытания горюновского пулемета, которые показывали его неоспоримые преимущества перед другими системами, в том числе и станковым пулеметом Дегтярева, а Сталин по-прежнему считал, что в любом случае надо брать за основу именно дегтяревский образец. В начале апреля 1943 года на одном из совещаний он подтвердил свою точку зрения. В это время я еще находился в Ижевске, и Устинов позвонил мне туда.

– Только что вернулся от товарища Сталина, – сказал Дмитрий Федорович. – Он по-прежнему склоняется к принятию образца Дегтярева. Каково ваше мнение?

Я ответил, что конструкция Горюнова более удачна и это все знают. Пулемет Горюнова превосходит дегтяревский по кучности боя, безотказности действия и живучести деталей. В целом его живучесть, как показали испытания, в два с лишним раза выше.

– И еще очень важно, – закончил я, – он проще по конструкции. А вы знаете, что для массового выпуска это не последнее дело. Как замнаркома и производственник я за пулемет Горюнова.

– Ну хорошо, – отозвался Устинов, – испытаем оба пулемета еще раз и тогда окончательно все решим.

Испытания, проведенные в первых числах мая 1943 года, подтвердили правоту тех, кто стоял за станковый пулемет П. М. Горюнова. Выводы комиссии не соответствовали мнению Сталина. Ознакомившись с актом об испытаниях, он созвал совещание руководителей наркоматов обороны и вооружения, куда пригласили и В. А. Дегтярева. После того как огласили соответствующие документы, Сталин спросил Василия Алексеевича:

– А что думаете по этому поводу вы, товарищ Дегтярев? Какой пулемет считаете нужным принять на вооружение – ваш или конструктора Горюнова?

Со свойственной прямотой и сознанием долга Василий Алексеевич ответил:

– Пулемет Горюнова лучше, товарищ Сталин. И промышленность его освоит быстрее.

Когда стало известно, что пулемет Горюнова принят на вооружение, в Коврове сразу началось строительство корпуса, в котором потом стал выпускаться СГ—43. Корпус возводился по инициативе комсомольцев методом народной стройки. Его так и назвали – «Комсомольский». Еще только обозначились стены, а уже завозили оборудование, монтировали специальные агрегаты. Первые пулеметы отправили на фронт в октябре 1943 года. В одном из донесений, посланном с фронта в Главное артиллерийское управление, так говорилось о пулемете Горюнова: «Простота конструкции делает его безотказным, способным с наименьшей затратой энергии быстро менять огневые позиции. Наличие металлической ленты дает возможность быстро и при любых метеорологических условиях набивать ее патронами. Использование ленты пулемета Максима также является положительным качеством. Воздушное охлаждение пулемета упрощает подготовку к стрельбе».

Выпуск пулеметов Горюнова освоили и в Златоусте. Там я и встретился с Петром Максимовичем, сорокачетырехлетним сухощавым рабочим, создавшим пулемет, который наконец пришел на смену знаменитому «максиму». Поздравив конструктора с удачей, я все же сказал ему:

– Опытный образец и серия – это не одно и то же. И станковый пулемет Дегтярева. приняли на вооружение. А когда стали выпускать серийно, он забарахлил. Следите за его производством, все делайте в тесном контакте с заводом.

– Не беспокойтесь, Владимир Николаевич, – ответил Горюнов, – я ведь рабочий и уж эти тонкости знаю.

Редко бывает, чтобы пулемет получился сразу из модели. Что-то, безусловно, совершенствовали, вносили какие – то изменения (без этого в оружейном деле не бывает), но доводка горюновского пулемета оказалась настолько несложной, что даже у бывалых вооруженцев это до сих пор вызывает удивление.

Петр Максимович умер в конце декабря 1943 года, вернувшись из Москвы, где отлаживал свои пулеметы перед отправкой на фронт. Не выдержало сердце. Слишком велики были нагрузки, которые взял на себя этот скромный и неприметный на первый взгляд человек с ликом рабочего и талантом самородка – конструктора.

Противотанковые ружья

С началом войны возник вопрос о производстве противотанковых ружей. Суть его была в том, что противотанковые ружья, стоявшие до войны на вооружении, незадолго до нее сняли с производства из – за неправильной оценки немецкой бронетанковой техники. По данным бывшего начальника Главного артиллерийского управления Г. И. Кулика, считалось, что в немецкой армии бронетанковые силы перевооружены танками с утолщенной броней. Поэтому, мол, не только противотанковые ружья, но даже некоторые виды артиллерийских орудий бессильны перед ними. Осенью 1940 года производство противотанковых ружей прекратили.

Война сразу показала всю ошибочность такого решения. Даже новые немецкие танки покрывались броней, пробиваемой пулями противотанковых ружей, не говоря об устаревших и трофейных, применявшихся в войне другими странами. Противотанковые ружья брали немецкую броню. Однако нужны были более совершенные образцы. Многие оружейные конструкторы получили задание создать противотанковые ружья, отвечавшие современным требованиям.

Вспоминаю, как вскоре после перевода меня в наркомат Д. Ф. Устинов вызвал меня и спросил:

– Владимир Николаевич, в каком состоянии находятся испытания противотанковых ружей? Доложи мне об этом.