Андрей Тимофеевич Болотов - выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833 - Александр Бердышев

Гиршфельд, описывая сады в различных странах от древних времен до 70-х годов XVIII в., ни одним словом не обмолвился о садах России. Андрей Тимофеевич восполнил этот пробел. В допетровскую пору хорошие сады имелись лишь в царских имениях да у богатых именитых бояр. В XVIII в. садово-парковое искусство получает широкое распространение, многие помещики в своих усадьбах создают парки, в первой половине — регулярные, во второй все больше и больше пейзажные. Однако из-за недостатка хороших специалистов закладки парков часто сопровождались неудачами.

Вот как об этом писал Болотов: «Не ходя далеко, приведу я в пример собственное мое жилище. Предки, от которых наследовал я оное, выбрали под усадьбу свою место столь прекрасное, что и поныне не перестаю я благодарить их за это; но расположение старинного двора и садов их было так чудно, что и поныне не могу довольно на то надивиться. Словом, там, где было самое худшее место и где надлежало бы быть заду дома, был у них перед; а там, где наилучшёе и где бы всего приличнее быть переду дома, был сделан у них зад, и такое место какого бы иском искать надлежало, заграждено было у них скотскими дворами и другим вздором, так что мне стоило только переменить сие расположение и двор перевернуть, как вышло совсем не то и вместо прежней дурной — наипрекраснейшая усадьба; а такие примеры есть и во многих других местах» [30 Там же. 1786. Ч. 26. С. 49—50.].

Говоря о развитии садово-паркового искусства в России, Болотов отмечал: «Сады наши подвергались такому ж жребию, каковому подвержены они были около сего времени по всей Европе... и всяк старался заводить у себя сады регулярные и располагаемые по точнейшему измерению и с наблюдением наистрожайшей симметрии». Затем, указывал Андрей Тимофеевич, в Европе постепенно началась замена регулярных парков пейзажными. О судьбе нового направления он писал так: «Время окажет, возымел ли сей новый вкус такое же действие и на нас, какое возымел он на другие народы, и распространится ли он всюду и всюду в нашей России. Я не знаю, желать ли нам сего последнего или нет. Правда, вкус сей почитается здравее французского, однако, как и настоящие аглинские сады не совсем' освобождены от некоторых погрешностей, но имеют также свои недостатки, непомерности и излишества, то опасаться можно, чтоб мы, перенеся вкупе и оные, не впали при сем случае из одной крайности в другую» [31 Там же. С. 52.].

Рис. 9. План усадьбы А. Т. Болотова. Рис. А. Т. Болотова

1 — дом; 2 — передний двор; 3 — цветник; 4 — хлебные амбары; 5 — каретник; 6 — главные ворота; 7 — людская изба; 8 — конюшня; 9 — задний двор; 13 — сарай с погребом; 14 — ледник; 16 — конный двор; 17 — овощной огород; 18 — пасека с омшаником; 21 — кухня; 22 — березовая роща; 23 — нижний пруд; 24 — верхний пруд; 31 — конопляник; 32 — сад; 33 — большой сад; 34 — копанец; 35 — баня; 36 — склон горы; 37 — нижний сад

В заключение Болотов приходит к выводу: «Всего бы благоразумнее было быть нам колико можно осторожными и не спешить никак перенимать манеры у других, а паче испытать производить сады собственного своего вкуса, и такие, Которые бы колико можно сообразнее были с главнейшими чертами нашего нравственного характера. Я не сомневаюсь, что таковые сады могли б для нас быть и прочнее и приятнее всех прочих... Что касается до такового особого и одним нам свойственного в садах вкуса и манера, то к изобретению оного, кажется, мы ныне не таковы уж неспособны, как были наши предки. Благодарить бога, мы находимся ныне в таком состоянии, что во многих вещах не только не уступаем ни мало народам иностранным, но с некоторыми в иных вещах можем и спорить о преимуществах. Перенимание всего у других ныне нам не таково уж нужно, как нужно было прежде... А при таковых обстоятельствах не было б ни мало постыдно для нас то, когда б были у нас сады ни аглинские, ни французские, а наши собственные и изобретенные самими нами, и когда б мы называть и стали Российскими» [32 Там же. С. 63.].

Богородицкий дворцово-парковый ансамбль

Эту идею о садах русского стиля Андрей Тимофеевич практически воплотил в своем замечательном творении — богородицком парке. Вместе с таким же прекрасным произведением искусства — дворцом И. Е. Старова в этом парке — они представляют собою чудесный дворцово-парковый ансамбль. А если принять во внимание, что этот ансамбль вскоре оказался архитектурно связанным с городом, то неудивительно огромное впечатление, которое он производил на посещавших его и производит сейчас, хотя многое из того, что было сделано Болотовым, не сохранилось.

Основу основ деятельности Болотова в парковом строительстве составляло максимальное использование природных ландшафтов, с тем чтобы к минимуму свести материальные и трудовые затраты как при закладке парков, так и в процессе будущего их обслуживания. Вот почему он не жалел времени на предварительное, весьма тщательное изучение местности, где предполагал создать парк. Так было и в Богородицке. Он писал об этом: «Мое первое дело было обегать все обнажившиеся от снега высокие и беспорядочнейшие берега и горы, прикосновенные с нашей стороны к большому перед дворцом находящемуся пруду. И на всяком месте останавливался смотреть и соображаться с мыслями о том, к чему бы которое место было способнее и где бы произвесть мне водяные, где лесные, где луговые украшения, где обделать, сообразно с новым видом, бугры и горы, где произвесть каменные осыпи, где проложить широкие удобные для езды и где узкие, назначаемые для одного только хода, дороги и дорожки, где смастерить разных родов мосточки и потом где б со временем произвести и разные садовые здания и отдыхальницы и прочее тому подобное. Все сие, бегая и ходя несколько дней кряду по всем сим неровным местам, не только я придумывал, но в мыслях своих изображал их уже в том виде, какой должны они получить по отделке и разросшись. И не успевала какая отмеченная мысль родиться в моем воображении, как спешил уже я изображать ее на бумаге не планами и не обыкновенными садовыми чертежами, а ландшафтами и теми разнообразными сценами, какие должны были впредь иметь в самой натуре свое существование» [33 Болотов А. Т. Жизнь и приключения... Т. 3. Стб. 1137—1138.].

Эта цитата весьма четко характеризует подход Болотова к делу, энергичную работу мысли, активную реализацию родившейся идеи с фиксированием ее на бумаге в виде законченного ландшафта, причем не только для данной ситуации, но и с учетом будущего развития его составных частей (как естественных объектов, так и предполагаемого строительства).

На основе предварительных изысканий Андрей Тимофеевич составил проект плана, не один раз снова обошел всю территорию, уточняя детали, совершенствуя отдельные участки, добавляя новые объекты и украшения. Тем не менее и в процессе строительства неугомонный архитектор продолжал вносить изменения: практическое претворение плана позволяло увидеть то, что незаметно было вначале, да и смышленые рабочие кое-что подсказывали.

Конечно, своей бесподобной красоте богородицкий парк был в какой-то мере обязан и весьма эффектной природной обстановке: довольно обширному изогнутому пруду с высокими и местами довольно крутыми берегами, изрезанными оврагами; разнообразным по строению и окраске горным породам, составляющим берег, наличию в окрестности парка родников. Да и дворец, стоявший на высоком месте, несомненно, весьма способствовал величественности зрелища.

От дворца к пруду спускалась широкая лестница, разрывавшаяся площадками, с которых открывался изумительный вид на величественный дворец. Вдоль берега в два яруса шли аллеи, повторяя береговую линию, одна у самого уреза[34 Линия, разделяющая воду и сушу.] пруда, вторая повыше. Продолжением осевой линии (по центральной улице города через дворец) в парке стала березовая аллея, являющаяся главной для верхней равнинной части парка. Она красивой стрелой уходит от колокольни. Под прямым углом к ней идет аллея к воротам на улице, соединяющей через прудовую плотину части города, расположенные по обе стороны реки Уперт. В юго-восточном квартале парка находится церковь, построенная одновременно с дворцом, по одним данным по проекту Я. А. Ананьина, строившего дворец, по другим — самого И. Е. Старова. Недалеко от церкви был выкопан пруд, в сочетании с окружавшей его поляной весьма оживлявший пейзаж.

В большом овраге, пересекавшем парк, Болотов устроил систему прудов, перегородив овраг плотинами; чтобы дождевая и снеговая вода, скапливающаяся в прудах, не уходила в почву, он выложил дно прудов синей водонепроницаемой глиной, запасы которой нашел в окрестностях Богородицка. Перевод воды из одного пруда в другой Болотов осуществлял по-разному: в одном случае плотина была отвесной, и тогда вода сливалась водопадом, в другом плотины делались в виде лестницы или груды камней, и соответственно этому стекала вода. Но перепады воды в этих прудах были периодическими, по мере заполнения их водой, а Болотову хотелось, чтобы фонтаны и водопады действовали независимо от погодных условий. Внимательно обследовав местность вокруг усадьбы, он отыскал в северной ее части, на берегу пруда, примерно в версте от центра, приличные родники. Однако, определив положение их по отношению к дворцу и парку, он понял, что самотеком воду туда подать нельзя. Тогда Болотов забил естественные выходы родников, вынудил воду пробиться на поверхность значительно выше и с помощью водовода из гончарных труб привел ее к дворцу (остатки этого водовода кое-где можно обнаружить и сейчас).