Антикиллер-3: Допрос с пристрастием - Данил Корецкий

Сочнев сделал многозначительную паузу.

– Точность позиционирования каждого аппарата – сто метров в диаметре. Если кто-то звонит в двухстах метpax от меня – вот и будет совпадение! – с оправданным раздражением сказал Лис, но майор покачал головой.

– Слишком много совпадений. Недавно было разгромлено и сожжено «Общество по защите малого и среднего бизнеса». Оно прекрасно охранялось, но ни телекамеры, ни сигнализация, ни секьюрити не смогли пресечь нападение. В налете явно проявился преступный почерк «колдунов»…

– Ну?! И что?! – отрывисто рявкнул Лис. Со стороны могло показаться, что он теряет терпение. На самом деле, опер быт очень взволнован.

– Ничего. – Сочнев нейтрально пожал плечами и отвел взгляд в сторону. – Но после этого развалилось обвинение вас в злоупотреблении служебным положением! Как опер оперу, скажите честно – вы верите в такие совпадения?

– То есть вы хотите сказать, что я возглавляю банду Колдуна. Я вас правильно понял, коллега! – последнее слово отчетливо сочилось ядом сарказма.

– Это вы сказали, а не я, – скромно потупился «фейс». – Но факты – упрямая вещь!

– Какие факты?! Это глупые беспочвенные догадки! – Лис ударил кулаком по столу и вскочил. – О каких оперативных комбинациях вы рассуждаете? С кем вы себя сравниваете?! Со мной? У меня пятнадцать лет оперативного стажа, я провел столько оперативных комбинаций, сколько вам и не снилось, я задержал столько особо опасных преступников, сколько вы не видели даже в кино! И если бы я пользовался такими гнилыми фактами, с меня давно бы содрали погоны! И я бы сидел в тюрьме или лежал в сырой яме! Как вы смеете обвинять начальника оперативного отдела РУБОП в бандитизме?!!

– Да нет, я не обвиняю, просто я хотел предупредить…

– Все, до свидания! – отрезал Лис. – Все дальнейшие контакты – с разрешения моего руководства!

Когда дверь за «фейсом» закрылась, он упал в кресло, как подкошенный, и долго сидел неподвижно, глядя перед собой остановившимся взглядом. Потом порылся в записной книжке и набрал телефон самого известного в Тиходонске адвоката. На втором гудке голосом заоблачных высот ответила секретарша:

– Адвокатский кабинет господина Чекулдаева!

– Привет, Аленка! Это Филипп Коренев. Шеф далеко?

– Здравствуйте, Филипп Михайлович, – голос стал вполне земным. – Соединяю.

– Слушаю вас, Филипп Михайлович! – вальяжно пророкотал бархатный голос.

– Есть работа, дорогой Виктор Фомич. ФСБ задержало некоего Клищука Петра Васильевича. Ему вменяют угон «Бентли», а он и за рулем «Волги» никогда не сидел. Прошу вас принять на себя его защиту.

– Хорошо, Филипп. Сегодня же к ним и загляну, – тем же голосом ответил адвокат. Он его никогда не менял.

Клоп, он же Леший

– Ну расскажи, падла, как с мусорами снюхался, за сколько братву продавал?! – проскрипел скелет с лицом Креста. Он сидел на высоком каменном троне, перед ним на бетонной площадке стоял голый Клоп со связанными за спиной руками, а вокруг в темноте шевелились черные зловещие тени – то ли волки, то ли упыри, то ли братва. Да никакой разницы тут нет, сейчас набросятся, начнут рвать на куски…

Черные тени наступали, сужая круг. Зловещими красными огоньками светились звериные глаза.

– Кому веришь, Крест?! – истерически заорал Клоп. – Я честный жулик! Не слушай эти подлянки!

Он вскочил на огромный камень, схватил финку размером с богатырский меч, замахнулся.

– Назад, урки! Покрошу!

Крест протянул длинную-предлинную руку, схватил его за плечо, потряс. Клоп проснулся. Но Крест не отпускал.

– Вставай, сосед, пора завтракать.

У-у-уф… Это не Крест. Незнакомый босяк тряс его за плечо. Или даже не босяк – какой-то лох педальный, с небритой рожей, в очках, похожий на спившегося учителя.

Клоп привычно стряхнул чужую руку, пружинисто сел, быстро осмотрелся.

– Что так кричал, друг? – спросил крепкий круглолицый кавказец лет тридцати. – Страшный сон увидел?

Сокамерники дружно накрывали стол.

– Жизнь-жестянка снилась, – процедил Клоп. – А когда это мы подружились?

Кавказец натянуто улыбнулся.

– Если не подружились, значит, подружимся… Давай пока присядем, покушаем, побазарим по душам…

Клоп встал, неспешно вышел в диковинный отдельный туалет, умылся и вернулся к столу. Вместо скатерти – газета, на ней жареная курица, вареные яйца, пучок зеленого лука, огурцы, помидоры, хлеб, сыр, колбаса. Посередине – ровная, как заснеженная вершина, нетронутая горка соли.

– Ништякживете, – одобрил он. И также внимательно, как стол, осмотрел тех, кто за ним сидит.

– Людям привет, – со значением сказал он. – Я Клоп!

– Вазген, – назвался кавказец и протянул через стол руку, но Клоп не обратил на нее внимания и перевел взгляд на педального лоха.

– Николай Николаевич.

«Ишь, ты, какая цаца! – подумал Клоп. – Интеллигента корчишь. Интересно, ты с ними в бороне или один в стороне? Если дать по роже, вся интеллигентность слетит, как пыль с фуражки…»

– А ты кто таков? – спросил он у склонного к полноте мужичка с двойным подбородком. Он был похож на жабу. – Чего такой важный?

– Сабуров… – стушевался тот. – Да нет, я так…

Они с лохом были одного возраста – лет под сорок. Но очкарик выглядел старше.

– Как тут грев[56] идет? Кто смотрящий? – требовательно спросил Клоп, отрывая куриную ногу.

Попадая в мир неволи, он преображался: исчезала неброскость и незаметность, выпрямлялась спина, расправлялись плечи, в поведении появлялись замашки вожака. И голос становился другим, и взгляд…

– Дорога, ноги[57] есть? – обгладывая капающую жиром курицу, продолжил расспросы он, пристально рассматривая сотрапезников. Они растерялись, кроме, пожалуй, Вазгена.

– Это особая «крытка», Клоп, – объяснил он. – Тут все по-другому. Ни «грева», ни «дороги», ни «ног», ни «трубы». Строгая изоляция.

– А курица откуда?

– Дачку передали.

– А-а-а… Вкусная, зараза! Дай еще возьму… Челюсти арестантов старательно перемалывали пищу.

Слышался хруст свежего, не успевшего раскиснуть зеленого лука и крепкого огурца. Клоп сделал бутерброд с колбасой и сыром. Откусил, одобрительно кивнул. Но в отличие от остальных, он не столько ел, сколько выяснял обстановку, попутно набивая живот.

Колбаса копченая, дорогая – кто тут такой богач? А Вазген упорол косяк.[58] Курицу передавать официально запрещено – это скоропортящийся продукт.

– А завтрак что, тут не носят? – с полным ртом интересовался жулик. – Чай, май…

– Мы отказались, – пояснил очкастый лох, наминая яйца с колбасой. – Уж больно убогая жратва! У нас кипятильник есть…

Странно… На тюрьме принято совмещать основную пайку с дачками. Иначе не продержишься…

– Так что насчет смотрящего? – повторил Клоп. Вазген пожал плечами. Он почти не ел и был заметно напряжен.

– Я за него. Это ведь первоходы, и статьи у них не наши, «барыжные»… Законов, порядков не знают… Приходится мне рулить.

– Это хорошо, брателла, что ты на себя святую обязанность принял. – Клоп сыто отрыгнул и, оторвав кусок газеты, вытер жирные руки, но только размазал по коже типографскую краску. Осмотрел огорченно черные разводы, кивнул очкастому лоху:

– Давай, Коля, метнись мухой, намочи полотенце! Чтоб половина мокрая, половина сухая!

Вазген напрягся еще больше. Он чувствовал, к чему идет дело: новый «пассажир» берет камеру под себя. И не ошибся.

– А почему ты так места разделил? – вроде безразлично спросил Клоп. – Нижнее свободно, а смотрящий наверх лезет! Ты что, альпинист?

– Да мне без разницы, где спать. Так оно и лучше. А то бы тебе пришлось на гору карабкаться… Не по годам вроде, не по авторитету.

– А ты что, именно меня ждал? – вытирая мокрым полотенцем руки, спросил Клоп, уже заинтересованно. – Кто ж тебе подсказал-то?

Вазген смутился.

– Да не то чтобы именно тебя. Только прикинь – ты приходишь, а место занято!

– Подумаешь, незадача! – оскалился Клоп. – Я бы тебя согнал, и все дела!

Он протер ладони насухо, осмотрел их и остался доволен.

– На, братан, повесь у себя наверху, пусть протряхнет, – Клоп бросил полотенце похожему на жабу.

Тот расправил его и повесил на спинку своей шконки. Значит, двое из трех сокамерников признали право Клопа распоряжаться в «хате». Оставалось разобраться со смотрящим.

– Ты кто по окраске, Вазген? Где чалился? Кого знаешь?

– Вор я, брат, – как можно солидней ответил тот. – На второй зоне трешник оттянул. А знаю всех деловых…

– Это хорошо, – кивнул Клоп. – Костю Кима знаешь?

– Конечно! Он рынки держит.

– Ай, молодца! – восхитился Клоп. – А как его зовут?

– Кого?!

– Костю Кима.

Вазген озабоченно сдвинул густые брови, но не произнес ни слова.

– Ну, что заменжевался?! Как братана нашего зовут?

– Так Костя ж его зовут!

– Нет, брателло! Так его называют. А зовут его Кэсо-мун. Не знаешь ты его. Только слышал. Как же так?