Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7 - Артём Март

не ощущал этого запаха. Однако понял, что Нерон в полной мере «насладился» им. Об этом говорил сморщившийся нос оперативника.

— А ты неплохо выглядишь, для пленника, — опустился Нерон к Фурсову. Взял его за полу теплой куртки. — Даже одежду дали, чтоб ты тут не задубел.

— Они относятся ко мне подозрительно бережно, — проговорил Фурсов. — Хорошо кормят. О каком-то физическом воздействии и речи не ведется. Только разговаривают.

— Летов о чем-нибудь тебя спрашивал? Что ты ему рассказал?

— Ничего. Он ни о чем не спрашивал, — поторопился ответить Фурсов.

Нерон задумался.

— Ты знаешь, что это означает, — мрачно сказал Нерон.

Фурсов знал, но смолчал.

— Им от тебя что-то нужно. Тебя пытаются перевербовать.

Фурсов не ответил и в этот раз. Нерон задумчиво смотрел ему в глаза пару мгновений, потом встал.

— Их там, сверху, двое. Видать, устали. Часовой ихний заснул. Если мы выберемся вместе, у нас будет шанс уйти. Двое на двое, все же лучше, чем ничего.

— Ну да, — хмыкнул Фурсов. — Ты ранен, я тоже не в лучшей форме.

Нерон, изучая наручники, замер. С укором глянул на Фурсова.

— Да они ж детишки. Два пацана, не старше двадцати пяти. В шпионов решили поиграть, сукины дети. Вдвоем мы их разделаем на раз два. Только нужно тебя освободить.

Нерон попытался изломить цепочку, чтобы освободить Фурсова, однако, неудобное положение руки последнего не дало ему этого сделать.

— Сука… — Пробурчал он, потом осмотрелся. — Нужно чем-то сбить цепь.

— От грохота все повскакивают, — заметил Фурсов. — Да тут и нечем. Из полезного лишь ведро, куда я ссать хожу.

Нерон от отчаяния попытался разжать скобы наручников, надеясь, видимо, на то, что наручники — дешевая китайская игрушка. Ожидаемо сделать этого он не смог.

— Мля… — Выдохнул он отступая. — Может, ты знаешь, у кого ключ?

— Летов держит его при себе, — вздохнул Фурсов. — Думаешь, я не пытался освободиться?

Нерон задумался.

— Ладно. Я найду способ выбраться и вернусь за тобой.

Он встал, пошел было на выход.

— Стой, — Фурсов встал. — Стой! Ты не можешь меня просто так тут оставить!

Нерон замер. Обернулся.

— Держись как раньше. На контакт не иди. Ничего им не рассказывай. За тобой скоро придут.

— Нет, стой!

— Тихо, не кричи, — зло прошипел ему Нерон. — Или ты хочешь, чтобы они там попросыпались, нах? Если будешь голосить, нас схватят обоих!

— То, что говорил мне Летов, правда? — Выдал Фурсов.

Нерон поджал губы.

— Ты это о чем?

— Ты нанял тех бандосов, чтобы прикончить меня, ведь так? Тебе поручил это Фомин? Он хочет от меня избавиться?

Нерон не отрывал от Фуросва взгляда. Потом, наконец, ответил ему:

— Ты прав. Я не могу тебя оставить просто так.

Нерон Вернулся, взял ведро, выплеснул его содержимое в дальний угол.

— Цепочка тонкая. Попытаемся перебить.

— Ты не ответил на мой вопрос, — покачал головой Фурсов.

— Если сделаем все быстро, успеем подготовиться до того, как они сюда спустятся. Положи цепь на эту железяку, — проигнорировав слова Фурсова, сказал ФСКшник.

— Ты не ответил на мой вопрос, Вася.

Нерон вздохнул. А потом изо всех сил дал Фурсову ведром по лицу.

* * *

— Это очень неблагоразумно, Виктор, — с явно притворным сожалением в голосе сказал Чешский-Кононенко.

— Почему же? — Хмыкнул я, постукивая пальцами по стеклу, укрывавшему ставленницу моего рабочего места, — а мне оно кажется очень даже благоразумным. Я, понимаете ли, привык работать с людьми напрямую, без посредников.

Уже привычным мне движением, адвокат поджал тонкие губы. И без того бледные они становились еще бледнее всякий раз, когда он так делал.

— Как вы, полагаю, знаете, мой доверитель трудится на очень ответственной должности. Он не может покинуть свой пост, когда ему вздумается.

— Вы понимаете, что это не мои проблемы. У меня есть товар, у вас есть купец. В целях собственной безопасности, я буду обсуждать любые вопросы по этому делу лично с Фоминым. Иначе никак.

— В таком случае дело может серьезно затянуться, — пробурчал недовольно адвокат.

Степаныч засопел. Кажется, старик держался за последнюю ниточку своей воли. Я видел, как по неизвестной мне причине, его раздражает этот человек. Причем, по-видимому, Степаныча раздражало в нем все — от внешнего вида до надменного и менторского тона, которым адвокатишка с нами общался. В целом, я разделял чувства Степаныча, но давать воли эмоциям было совсем не время.

— Степаныч, можно тебя попросить кое о чем, — сказал я.

— М-м-м-м? — Старик обратил ко мне свой недовольный взгляд.

— Сережа Лавров должен был пересчитать патроны в оружейке. Переправерь, пожалуйста, бьется ли по документам.

— С удовольствием.

Я услышал в голосе Степаныча нотки облегчения. Кажется, старик был рад, что ему не придется находиться в одной комнате с этим горе-адвокатом. Видимо, беспокоясь за меня, он решил, что мне может понадобиться какая-то помощь. Однако, видя, что ситуация под контролем, он стал только раздражаться.

Признаюсь, меня даже заинтересовала его реакция. Степаныч был рассудительным и очень спокойным человеком. Мало что могло вывести его из себя. Товарищи очень ценили старого отставного милиционера за эти качества. Потому я решил расспросить его, в чем дело, когда поговорю с Чешским-Кононенко.

Степаныч встал со своего стула у стеночки и вышел из комнаты. Адвокат не удостоил его взгляда, вместо этого, задумчиво опустил глаза.

— Затянуться, говорите? — Переспросил я у Чешского-Кононенко.

— Именно. Я думаю, это не в интересах ни одной из сторон.

— Это не в интересах именно Фомина, —