Полковник Сун - Кингсли Эмис

— Это было бы хладнокровным убийством, сэр. К тому времени я был уже сыт этим, вдобавок рядом не было никого, кого бы я мог или стал бы просить сделать это за меня. Прошу прощения, если это причинило вам неудобства, но ведь обвинение, не подкрепленное уликами, мало что стоит, не так ли?

— Понимаю, понимаю, — забормотал сэр Рэналд, прежде чем Бонд успел договорить. — Да, наверное, пыряя людей одного за другим, кто угодно может утомиться, даже вы. То есть, я хотел сказать, человек вашего опыта на этом поприще. — Мнение министра об умерщвлении людей, казалось, вдруг переменилось на противоположное. Теперь он смотрел на Бонда с легким раздражением.

— И чем же все завершилось, сэр? — пришел па выручку М.

— Ах, да. Мне удалось убедить власти, что было бы мудрее не предпринимать никаких шагов. Представитель греческого министерства внутренних дел согласился со мной. Он принял мою сторону сразу, как только я упомянул имя этого нациста — фон Рихтера. Похоже, здесь о нем ходят легенды. А этот обожженный — Арис, что ли — его давно разыскивали за воровство и грабеж. Нас он смутить не может. Они были немного недовольны тем, что мы разрешали наши разногласия на греческой территории, но я указал, что это был не наш выбор. В конце концов удалось их успокоить. Думаю, премьер-министр будет удовлетворен.

— Это, в самом деле, огромная радость, — взгляд М., суровый как всегда, был устремлен на Бонда.

— Да, да. Огромная радость, что оба вы снова с нами. Теперь о вашем греческом друге, Бонд, — Лицасе, правильно? Как по-вашему, должен я с ним побеседовать, прежде чем отправлюсь на аэродром?

— Он был бы очень вам благодарен, сэр, — сказал Бонд. — К тому же, помоему, он действительно заслужил благодарность, добровольно рискуя жизнью за интересы Англии.

— Конечно. Я, с вашего позволения, отлучусь на минуту.

Бонд с сардонической улыбкой смотрел в удаляющуюся спину министра. М. слабо хмыкнул.

— Трудно думать с уважением о таких людях, Джеймс. Но, наверное, политики — это полезные животные. Во всяком случае, мы можем позволить себе быть снисходительными к ним в этот вечер. Должен сказать, администрация отеля постаралась. Специальный представитель Москвы и тому подобное. Наши, похоже, довольны. Правда, не так, как им хотелось бы. Но все же есть повод повеселиться. Если бы не одно — нашего друга, начальника Отдела Джи Стюарта Томаса, мы больше никогда не увидим.

— Вы уверены, сэр?

— Теперь боюсь, что да. Лично я убежден, что китайцы убили его, а не захватили в целях дальнейшего использования. Забудем об этом. Позволь, Джеймс, задать тебе один вопрос. Мне любопытно знать, почему ты не сел спокойно и не подождал, пока пруссак разнесет к черту тот островок. Ведь те люди не были твоими друзьями.

Бонд кивнул.

— Я сам себя спрашивал об этом. Просто, видимо, по инерции, думать было некогда. Мы втроем соединили силы, чтобы победить всех, поэтому работу нужно было доделать до конца. Но надеюсь, вы согласитесь, что я поступил правильно.

— Согласен. Целиком и полностью. Неожиданно для себя мы предприняли акцию, которая возымеет благоприятное влияние на мировой баланс сил. Или, точнее, ты предпринял. Русские отдают себе в этом отчет. Обрати внимание на этого члена делегации: он, несомненно, хочет тебе что-то сказать.

Подошел стройный молодой русский с высокими татарскими скулами.

— Извините, сэр адмирал. Наш мистер Ермолов из Москвы хотел бы побеседовать с вами, мистер Бонд. Прошу вас, пройдемте.

Посланец Москвы был высок, дороден, с красным лицом и маленькими властными глазками. Бонд решил, что перед ним старый большевик, в молодости, вероятно, воевавший с интервентами, при Сталине выдвинувшийся, а с падением Хрущева вошедший в силу. Он производил впечатление человека неглупого и решительного — без этих двух качеств он едва ли дожил бы до этих дней. Не теряя времени на формальности, Ермолов подвел Бонда к двум роскошным псевдоампирным креслам, поставленным у камина специально для этого случая.

— У вас налито, мистер Бонд? Хорошо. Я не задержу вас надолго. Прежде всего, я хочу сказать, что вы оказали моей стране серьезную услугу, за что мы вам очень благодарны. Разумеется, сам товарищ Косыгин был подробно информирован о вашей роли в этом деле и просил меня передать вам его личную благодарность и поздравления. Но об этом позже… Помимо благодарности, мы считаем необходимым принести вам и наши извинения. За известную ошибочную оценку с нашей стороны. Признаюсь, наш аппарат безопасности в этом регионе пришел по недосмотру в ветхость. Тут нет вины покойного майора Гордиенко, очень способного офицера, который…

— Извините, мистер Ермолов, я перебью вас, — Бонд начал уставать от официального тона, на котором вынужден был говорить, писать и который вынужден был выслушивать — сначала официальная беседа с сэром Рэналдом, шестичасовая конференция вместе с Ариадной в советском посольстве, плюс к этому его собственный рапорт. — Давайте разговаривать на человеческом языке. Меня, к примеру, интересует, что стало с предателем в вашей здешней группе, о котором Гордиенко говорил мне и мисс Александру?

Ермолов сделал глубокий носовой вдох. Его маленькие глазки лукаво глядели на Бонда. Не меняя взгляда, он достал из кармана сигарету, которая, видимо, лежала там просто так, вставил ее в прокуренный янтарный мундштук и щелкнул дешевой металлической зажигалкой. Вдруг он сказал:

— Хорошо. Почему бы и нет? Извините, за последнее время мне пришлось открывать слишком много электростанций. А это вряд ли способствует раскованности. Давайте говорить, как нормальные люди. Но, видите ли, для русского человека это не так легко. Нужно сперва как следует выпить, и я настаиваю, чтобы вы ко мне присоединились. Водка. Мы можем предложить вам «Столичную», сорт не самый лучший, но абсолютно безвредный.

Он щелкнул пальцами скуластому молодому человеку и продолжал говорить.

— Честно говоря, узнав о провале плана своих хозяев, предатель, или, точнее, двойной агент, попытался скрыться. Сейчас его проблема решена.

— Перерезали горло и бросили в море?

— Если вы и дальше станете задавать такие откровенные вопросы, мистер Бонд, мне будет нелегко поспевать за вами, но я все же попробую. Нет. Теперь мы стараемся не прибегать к крайним мерам. Его посадят в тюрьму по ряду уголовных обвинений. Настоящих обвинений. Мы любим подстраховывать некоторых из наших людей за границей. Что делать с ним по выходе из тюрьмы, еще предстоит решить. О, хорошо. — Подали напитки. — Мои наилучшие пожелания. Да здравствует Англия!

— Благодарю вас.

— Гм. Что касается генерала Аренского и его злополучного неверия в ту историю, которую поведала ему мисс Александру, Аренский свое… получил. Я правильно сказал, не так ли? Он оказался счастливее, чем заслуживал, когда снаряды, которыми стрелял этот нацист, стали рваться в море, и вместе с остальными отделался лишь испугом. Нам тоже повезло. Я изрядно намучился, улаживая дела по конференции с местными властями. Едва ли мне удалось бы чего-нибудь достичь, узнай они, кто был вовлечен в это дело, которое, без сомнения, провалилось бы при самой широкой огласке, если погиб бы хоть один из участников конференции.

— Но ведь никакие улаживания не скроют того факта, что ваши люди доставляли морем «нелегальных иммигрантов».

— Хороший вопрос. — Ермолов еще раз глубоко вдохнул. — Отвечая на него, боюсь снова скатиться на официальный тон. Однако попробую этого не делать. Видите ли, богатая держава всегда может найти способ уладить чисто технические проблемы с более бедной. Но как бы там ни было, конференция завершена. Такой ответ вас устроит?

Бонд усмехнулся.

— Если другого нет, то устроит. А что же Аренский?

— Он, конечно, пытался свалить ответственность за обстрел на вас. Но это ему не удалось. Правительства всех заинтересованных государств уже получили полный отчет о предпринятом китайцами покушении. Вам и вашему начальству не нужно об этом беспокоиться. С вашего позволения скажу, что для нас куда важнее, чтобы пострадала репутация Пекина, нежели Лондона. Этим теперь занимаются опытные люди.

Бонд смаковал ласкающую жгучесть водки.

— Какова будет дальнейшая судьба Аренского?

— Думаю, его ждет исправительный труд. Перевоспитание в духе фундаментальных идей социализма в Сибири. В этом смысле мы стараемся придерживаться наших традиций. В более гуманном виде, чем прежде. Гораздо более гуманном. Что же… Кажется, мы обсудили все, кроме…

Ермолов пожевал губами. Шум вечеринки на заднем плане нарастал. Бонд заметил Ариадну; красивая, облаченная в нарядное сиреневое льняное платье, она была в центре восхищенных русских. Первое по-настоящему глубокое чувство облегчения охватило его. Все было позади. Они победили. И не просто победили.