Крестная дочь - Андрей Троицкий

– Вообще-то я больше по бытовым приборам. Нагреватели или кипятильники – с закрытыми глазами починю. Это по моей части. А тут… Сам черт не разберется. По-моему, она заржавела.

– Это как же: заржавела? – удивился Родя.

– Обычно – заржавела. Надо ее разобрать и счистить всю накипь и ржавчину. Наждаком счистить.

Родя вырвал камеру из лап Шары и спрятал ее в чехол.

– Эта видеокамера – новейшая японская разработка, – сказал он. – Последнее слово техники. Продукт высоких технологий, а не кипятильник. Ты лучше разбери свою репу. И к едрене матери наждаком счисти ржавчину с мозгов. И накипь тоже счисти. Сразу полегчает. Заржавела… Грабли у тебя не из того места растут.

Родя поднялся, шагнул к палатке и остановился как вкопанный. У костра он сидел лицом к ветру, поэтому не слышал, как сзади подъезжает «уазик» без одной фары, с побитым передком и мятым капотом. Через треснувшее стекло хорошо видна физиономия водителя и куртка, серо-желтая от въевшейся пыли. На заднем сидении, кажется, кто-то есть. Ничего хорошего Родя не ждал, все незапланированные встречи в степи – это всегда опасность. Эти мысли ураганом пронеслись в голове. Он запоздало пожалел, что позволил незнакомцам подъехать так близко, оказался не готов к встрече. И теперь не может вспомнить, где оставил автомат. Все эта проклятая камера и Шара, страдающий врожденным идиотизмом.

Родя наткнулся взглядом на снайперскую винтовку, лежавшую на куске брезента и прикрытую полотенцем. Сделав пару шагов вперед, бросил камеру и подхватил оружие. Но события развивались быстрее, чем действовал Родимин. Не доехав пятидесяти метров до лагеря, «уазик» тормознул. С заднего сидения вывалился какой-то тип в полосатом узбекском халате, вскинул карабин, плотно прижал тыльник приклада к плечу.

Завидев чужую машину, Шара успел найти автомат, передернул затвор. Он продолжал стоять в полный рост, словно не понимал, что превратился в отличную мишень. Шара хотел дать очередь от бедра, но выронил оружие. Человек в халате выстрелил первым. Сухой хлопок выстрела. Первая пуля попала в грудь Шаре. Вторая пуля ударила в лобную кость над левой бровью. Родя видел, как Шара, стоявший в пяти метрах от него, опустился на колени и упал лицом вниз, разбросав руки по сторонам. Наверное, он умер еще до того, как оказался на земле. И еще Родя подумал, что тот мужик в полосатом халате – отличный стрелок.

Родимин слишком поздно понял, что не успеет прицелиться и выстрелить. Он хотел бросить винтовку, поднять руку кверху и сдаться на милость победителя. А там уж как фишка ляжет. Но ничего не успел сделать.

Пуля обожгла правое бедро десятью сантиметрами выше колена, нога подломилась. Родя, вскрикнув, повалился на бок, скользкими руками он зажимал рану, старясь остановить кровотечение. И ждал последнего выстрела, пули, которая его прикончит. Родя зажмурил глаза, чувствуя, как правая штанина пропитывается горячей кровью, застонал и лишился чувств. Теперь ему казалось, что кости сделались легкими, как пенопласт, все тело наполняется воздухом, оно раздувается, словно шарик, становится невесомым. И уже готово оторваться от земли, как только налетит первый порыв ветра.

Кто-то перевернул Родю на спину, стащил с него брюки, наложил повязку на бедро. Значит, жизнь еще не покинула бренное тело. Он пришел в себя, посмотрел в лицо человека, сидевшего на корточках. Русский мужик, куртка военного образца с накладными карманами, обветренное лицо, губы потрескались. Нет, этого типа Родя не встречал. Человек подложил под голову раненого сумку, прикурил сигарету. Усевшись на землю, продолжал внимательно разглядывать Родю. Второй мужик в полосатом халате залез под капот джипа.

– Можешь не беспокоиться, пуля не задела бедренную артерию, – сказал Зубов. – Кость зацепило, но артерия цела. Иначе ты бы давно истек кровью. Я наложил повязку. Рана чистая. И крови вытекло немного, всего стакан.

– Чего тебе надо?

Родя попытался пошевелить ногой, но не смог, заскрипел зубами от боли. Приподнял голову, посмотрел на ногу и отвернулся. Сейчас его тошнило от вида крови. Стакан вылился… Как же. Не меньше литра. И кровотечение до конца не остановлено. Рана кое-как перевязана сомнительной грязноватой тряпкой. Поверх нее на бедро наложен жгут из брючного ремня.

– Ты меня никогда не видел, – сказал Зубов. – А вот я знаю, кто ты такой. На кого работаешь. Много чего знаю про тебя. Я прилетел издалека, оказался здесь, чтобы встретиться с твоим хозяином. С Фарадом Батыровым. Но мы разминулись, потому что степь слишком большая. А вот с тобой встретились. Чисто случайно. И нам придется потолковать.

– Ты кто? – спросил Родя.

Зубов вытащил из кармана фотографию белобрысой коротко стриженной девчонки. Вздернутый нос, голубые глаза, совсем молоденькая.

– Узнаешь?

– Первый раз вижу. Брось… Не пудри мне мозги, скажи сразу, чего тебе надо. У меня есть деньги. Мы сможем договориться. Если ты умный человек, то получишь сверх того, что у меня есть хорошую премию. Я обеспеченный человек, любого спроси, – он покосился на мертвого Шару и подумал, что говорит глупости. – До денег я не жадный и слово умею держать.

– Узнаешь? – Зубов пропустил монолог мимо ушей и пнул Родю носком ботинка в раненую ногу. – Не болтай попусту, только отвечай на вопросы. Посмотри на фотографию. Только внимательно.

– Не узнаю, – в глазах Роди выступили слезы.

– Тогда я напомню. Последний раз ты со своим боссом приезжал в Москву два с половиной года назад. Эту девчонку привел в ваш гостиничный номер некий Эльмурад Азизбеков. Этот парень был мелким сбытчиком дури. Он пообещал девчонке дозу героина. И она пошла, потому что была наркоманкой. На следующий день тебя и Батырова задержали в аэропорту, промариновали несколько дней в камере, допросили. И дали под зад коленом. Теперь вспомнил?

– Не вспомнил.

– Я отец этой девочки.

– С чем тебя и поздравляю. А теперь пошел на хер, козел.

В следующее мгновение Родя закричал от боли и пришел в себя только через пару минут, когда на лицо плеснули водой.

– Возьми деньги, – сказал Родя. – У меня в кошельке две штуки баксов. Неплохая компенсация за дальнюю дорогу. За твою работу: пиф-паф… И за твою дочь. Эту шлюху, которая не стоит и сотни. Она давала за дозу. За один чек всем желающим давала. Всем, кому приспичило потрахаться…

– Заткнись.

– Ты хотел услышать. Я рассказываю. Она лежала на кровати, я подошел. Поднял ее на руки. Окно уже было открыто. Все кончилось через секунду. Я просто отпустил ее. И она упала вниз. И вся любовь. Звук такой, будто на асфальт с высоты уронили пакет молока. Шлеп. Смачный звук. Приятный.

– Но зачем?

– А просто так. Взял, да и выкинул ее к такой-то матери. Другой бы на твоем месте мне спасибо сказал. Избавил тебя от этой головной боли. Господи, поверить не могу, что ты приперся на край света из-за этой подстилки. Нашел и подстрелил меня. Этого не может быть. Нет, не могу поверить. Что тебе надо? Ну, скажи? Твою шлюху все равно не воскресишь. Так чего тебе надо?

– Я хочу знать, где искать твоего хозяина.

– Ничего не получится. Ты близко к нему не подступишься, даже не мечтай. У него много людей, они умеют стрелять и попадают в цель. А подойдешь ближе, чем на километр, тебя в одну секунду грохнут.

– Меня уже грохнули, – процедил Зубов. – В тот день, когда погибла моя дочь.

Родя вытер слезящиеся глаза кулаком и взглянул на ногу, чувствуя, что сил остается совсем немного. Кровотечение продолжается и его уже не остановить. Никто из этих ублюдков не станет ему помогать. Даже жгут не затянут.

– Сука ты, – сказал Родя. – Сука и тварь. Подстрелить меня из-за этой говеной девки. Из-за этой наркоманки. Она все равно бы кончила под забором. Или подохла от дурной болезни. Что б ты сдох, паскуда… Как твоя дочь…

Зубов поднялся на ноги, понимая, что разговор окончен. Распахнув куртку, вытащил из-под ремня пистолет. Опустил ствол и разрядил обойму в голову Родимина.

Часть третья. Большая охота

Глава первая

После обеда Девяткина вызвал к себе начальник следственного управления Николай Николаевич Богатырев. Полковник бросил на приставной столик для посетителей пару газет и сказал:

– Еще не читал? Тогда возьми, у себя посмотришь. История с самолетом до сегодняшнего дня не попадала в газеты. Но когда-то это должно было случиться. Корреспонденты строят догадки, маразматические версии. Додумались, что журналистку Панову похитили, но требований о выкупе преступники пока не выдвинули. Полная ахинея, но от этого не легче. Завтра меня вызывают наверх. Из министерства уже звонили.

– Откуда же, интересно…

Богатырев раздраженно махнул рукой.

– Кто-то из наших или прокурорских слил информацию и, надо думать, неплохо заработал. Заметки вышли на второй и третьей полосе. Не сразу заметишь. Но через пару дней, если Панова не найдется, все это дерьмо дадут на первых полосах. И поднимется такая вонь, что работать будет некогда, надо будет только отписываться и отбрехиваться. Что у тебя по делу?