Письма о науке. 1930—1980 - Пётр Капица

Я был очень рад, когда пришло известие о том, что Вы пережили страшные дни оккупации Франции и вернулись в свой родной Париж.

Было очень страшно за Вас, когда мы узнали, что Вы решили остаться в оккупированной Франции и продолжать борьбу с немецкими варварами. Много мужества нужно было, чтобы так поступить.

Я слышал о жестоком отношении к Вам со стороны немцев. Для этих извергов ведь не существует ни науки, ни идеалов справедливости и равенства, за которые Вы неизменно боролись.

Совместная победа наших демократических народов теперь близка. Скоро все ужасы этой войны отойдут в прошлое. Вы вернетесь к своей научной работе и к Вашим ученикам, которые будут счастливы собраться вновь вокруг своего любимого учителя. Теперь не только Ваши замечательные научные труды, но и Ваша стойкость и мужество будут служить примером молодому поколению.

Я всегда с самыми приятными чувствами вспоминаю о наших встречах. Вскоре наши общие военные успехи расчистят пути между нашими странами, и мы опять увидимся с Вами. В ожидании этого счастливого дня я пользуюсь случаем, чтобы пожелать Вам в день Вашего рождения сил и здоровья и быстрого возрождения французской науки, на плодотворное развитие которой Вы имели такое исключительное влияние.

Буду благодарен, если Вы передадите мой привет Вашей семье и всем Вашим ученикам.

До скорой встречи, мой дорогой друг!

П. Капица[132]

92) И. В. СТАЛИНУ 14 марта 1945, Москва

Товарищ Сталин,

Два месяца тому назад, 20 января, я написал Вам, что сейчас благополучно пройдены определенные этапы кислородной проблемы и надлежит начать новые. Для развития этих больших проблем нужны новые организационные формы. Я просил Вас поговорить об этом со мной.

Но никакого ответа я не получил. Я не знаю, что в таком случае надо делать? Ведь на Вас-то никому не пожалуешься! А поскольку я взялся за кислородное дело, то молчать я тоже не имею права.

Кислородной интенсификацией предстоит преобразить общий облик промышленности — ведь с той же затратой рабочей силы будет получаться раза в два больше металла и химпродуктов, в этом трудно сомневаться. Но у меня другие сомнения. Для осуществления таких крупных проблем мы еще не доросли, или, может быть, такие вещи вообще делают постепенно, десятилетиями, и историю насиловать нельзя, как бы тебе этого ни хотелось.

Для решения таких проблем надо, чтобы все, от мала до велика, чувствовали ярко необходимость искания и значение новых путей в технике. А ведь пока этого у нас нет. Вот прошло 27 лет после революции, мы много построили, много освоили, а как мало своего крупного мы внесли в технику! Лично я могу назвать только одно крупное наше достижение — это синтетический каучук. Это достижение действительно мирового масштаба, тут мы были вначале впереди, но, к сожалению, сегодня нас уже обогнали и Америка и Германия. Но как мало мы сами чувствовали и чувствуем значение этого крупнейшего достижения. Академик Лебедев, пионер и создатель, должен был бы быть национальным героем, а он после поездки в жестком вагоне схватил сыпной тиф и умер в 1934 г. Это позорнейший для нас случай. Нужно тут прямо сказать, что в капиталистической стране, если Лебедев погиб бы, то, вероятно, в своем салон-вагоне и при крушении своего поезда. Это не случайность, это показывает только то, что мы не чувствуем еще необходимости в людях, делающих новую технику. Их история у нас всегда одна — это Левша Лескова. Отчасти, может быть, это просто потому, что гения народного у нас уйма, поэтому мы так по-хамски с ним обращаемся.

За эти 27 лет капиталистические страны дали по моему подсчету около двадцати фундаментально новых направлений развития техники, по силе равной нашему синтетическому каучуку. Я отношу к пим, например, синтетическое горючее, пластмассы (плексиглас и пр.), турбину внутреннего горения, телевидение, сверхтвердые сплавы (карбид вольфрама), ракетные самолеты и пр. А мы дали всего одно.

Так не должно продолжаться. Первым долгом тут виноваты мы, ученые, которые не сумели показать всю силу новой техники и бороться за здоровое направление ее развития.

Мне думается, что пора взяться за идейное руководство развития новой техники. Я это остро чувствую сейчас при работе Главкислорода. Как наша партия, идейно руководя правительством страны, сумела создать совсем новый государственный строй, так же надо создать идейным руководством новые направления развития нашей промышленности, использовав при этом все преимущества социалистического строя. Идейное руководство должно быть вне оперативного государственного аппарата. Наркоматы, Госплан, академия его не могут выполнить.

Я говорил об этом с товарищем Маленковым, Кафтановым, Шверником. Я никогда Вас не беспокоил просьбой поговорить, зная, как Вы много работаете, но на этот раз я не сумел написать и точно сформулировать, что нужно для достижения этого. Поэтому я обратился к Вам.

Кислородная проблема все больше перерастает в государственную и политическую задачу и требует человека, имеющего соответствующий вес. Задача эта мне не по плечу. Поэтому прошу Вас дать указания рассмотреть организационные формы кислородной проблемы и чтобы мне ответили.

Ваш П. Капица

93) И. В. СТАЛИНУ 13 апреля 1945, Москва

Товарищ Сталин,

Вчера Бюро СНК утвердило акт о приемке турбо-кислородной устаповки ТК-2000. Этим признается, что нашим методом мы построили установку, по мощности в несколько раз больше, чем это было доступно для прежних методов. Далее, что в Москве уже три месяца как прекратился кислородный голод и сейчас кислород некуда девать.

Но последние недели вокруг этих вопросов некоторыми товарищами была создана такая атмосфера, что я чувствовал себя как бы преступником и заседание Бюро СНК я воспринял как судебный процесс.

В решении Бюро не только не отмечено, что наша работа есть новое достижение советской техники, но даже никто из членов, кроме товарища Микояна, не сказал, что мы вообще сделали что-то хорошее. Больше всего членов беспокоил вопрос, куда девать избытки кислорода. После заседания мне хотелось заявить: «Позвольте вас заверить, граждане судьи, что впредь буду вести себя лучше, не искать новых путей в технике и обещаю изобретений не делать».

Это апатичное отношение к развитию действительно новых идей в технике характерно для нашего времени.

Это очень печально, ведь фактор личного обогащения у нас не может быть двигающей силой для изобретателя. Поэтому правительственные и общественные оценки творческих работ остаются наиболее сильными двигающими и направляющими факторами. Если этого не делать, то изобретательский талант у нас не будет развиваться. Поэтому принятое решение Бюро СНК, в котором отсутствует какая-либо четкая оценка, считаю в принципе нездоровым. Довожу об этом до Вашего сведения, как Председателя СНК.

Ведь певцу в обществе глухонемых не только скучно петь, но вообще в таких условиях он не разовьет свой талант.

Я могу смело говорить обо всем этом, так как занялся вплотную вопросами технического новаторства, чтобы помочь как мог лучше стране во время войны. Но, по существу, это, конечно, временно. В научной работе мне уже удалось удовлетворительно проявить себя и получить то признание, которое полезно для энтузиазма в работе. Поэтому с моей стороны не требуется смелости, чтобы ставить эти вопросы, и я не боюсь «потерять кусок хлеба», как другой изобретатель. Эта инертная атмосфера, которая простирается даже, как видно, до Бюро СНК, не создает благоприятных условий для развития больших принципиально новых вопросов. Я, конечно, оставляю в стороне новаторство Гудовского типа[133] , которое, хотя оно и полезно (обычно его у нас очень переоценивают), но оно судьбу дальнейшего развития техники не решит.

По этим вопросам я уже два раза Вам писал. Хотя ни слова никто мне не ответил, но я все же опять должен поставить вопрос о судьбе кислородной проблемы. Ведь трудно в такой атмосфере, с такими сомнениями, бороться с энтузиазмом за ее развитие. Поэтому еще раз пишу Вам и прошу, хотя бы из уважения к моей научной работе, дать указание мне ответить на вопросы, поставленные в этих письмах. Уважающий Вас П. Капица

94) Г. М. МАЛЕНКОВУ 3 мая 1945, Москва

Глубокоуважаемый Георгий Максимилианович,

Я глубоко тронут тем исключительным вниманием, которое оказано достигнутым успехам по кислородной проблеме и награждением меня и моих работников[134], Хочу выразить Вам, что я глубоко ценю Ваше участие в осуществлении этой грандиозной проблемы и хочу верить, что все трудности будут преодолены и мы доведем ее до успешного конца.

Разрешите Вас поблагодарить и разрешите мне также от Вашего имени поздравить награжденных.