Ошибка Заклинателя (СИ) - Вайнштейн Стелла

— Лучше подумайте, куда спрятать сестренку, когда они нагрянут, а это произойдет совсем скоро — бесстрастно сказал он и добавил: — И палочка для благовоний догореть не успеет.

Урман и Эрик переглянулись и оба потащили Эмму вперед, под злобное шипение первого брата:

— Свиные мозги, черепашьи яйца! — шепотом ругался Дагеран.

Они зашли в общую комнату с жаровней и круглым столом. За время пребывания Эммы с братьями тут стало ощутимо уютней и чище. Переглянувшись, братья потащили Эмму в сторону спальни Эрика.

Тут у стены стояла добротная кровать из тяжелого черного дерева, с вырезанными узорами. Раньше Эмма не придавала дизайну особого значения, но тут мимолетно подумала, что этот предмет мебели слишком роскошен для бедняков. Хотя, учитывая мастерство горцев, скорее всего они сами сколотили и украсили кровать.

Эрик с Дагераном совместными усилиями стащили на пол матрас. Урман нажал на изголовье незаметную завитушку. Послышался щелчок и на сплошной дощатой поверхности появился прямоугольник. Урман осторожно поднял его, открыв вместительный ящик, уставленный мешочками.

— Что смотрите, доставайте скорее! — прорычал первый брат.

Горцы принялись за работу, Эрик доставал мешки, передавал Урману, тот кидал Бастинару или Дагерану, которые бегали по дому, открывали различные тайники в местах, о которых Эмма даже не подумала бы — в стенах, выше человеческого роста, в двойном дне старой щербатой чашки, позади всякой рухляди в подсобном помещении. Мешочки подозрительно звенели, Эмма не выдержала и подобрала один из них. Пузатые бока были доверху заполнены медными монетами.

— Все никак не можем передать домой в горы, — пожал плечами Эрик. — На таможне волнения, наших подкупленных чиновников перевели в другие отделения, с новыми пока не наладили отношения.

— Вы богаты? — задумчиво переспросила Эмма.

— Это не наши деньги, — равнодушно сказал Бастинар, сметая невидимую пылинку с плеча. — Этому брату доверили средства на покупку зерна на зиму.

— Бастинар — первый среди отверженных, — с ухмылкой отметил Урман, балансируя на лестнице, чтобы спрятать мешок в выдолбленное отверстие в потолочной балке.

— Теперь сестренке придется хранить секреты этих братьев, — подмигнул ей Эрик.

18.1

Освободившийся ящик в кровати оказался в человеческого роста в длину и ширину, довольно глубокий, но так хитро врезан, что если заглянуть под кровать со стороны тяжелой резной царги, то просматривалось лишь пустое пространство. Эрик показал Эмме систему зеркал, которые в темноте превращали ящик в почти невидимый.

— В стенках прорезаны оконца для вентиляции, сестренка не задохнется, — заботливо сказал Эрик.

— Вы хотите, чтобы я спряталась в ящике? — с сомнением спросила Эмма.

— Вдруг сестренке будет тесно? — забеспокоился Урман.

— Да нет, даже этот брат спокойно помещается, — ответил Эрик.

Чтобы не тратить зря слова, он решил продемонстрировать. Эрик споро залез в ящик, который оказался точно по его размеру, еще осталось пространство сверху, так как врезан он был довольно глубоко. Он широко улыбнулся и помахал Эмме, показывая, что все в порядке.

Сама Эмма не слишком любила закрытые пространства. Перспектива оказаться в заколоченном темном ящике пугала, но она не хотела беспокоить братьев своими переживаниями.

И тут раздались громкие удары в дверь, будто ее хотели разнести в щепки. Бастинар и Дагеран переглянулись, первый брат поднял Эмму как пушинку и зашвырнул в ящик прямо на грудь Эрику. Тут же захлопнулась доска над ними, пространство погрузилось в темноту. Эмма ощутила на шее тяжелое дыхание горца, еще не разобравшегося в происшедшем. Наверху зашуршал матрас, который водрузили на место, и послышались торопливые шаги и перешептывания братьев. На все ушло не более десяти секунд, но стук в дверь стал и вовсе громогласным.

— Стража! Открыть немедленно!

Эмма оказалась плотно прижатой к груди Эрика, ее бедра расположились у него между ног. Сердце бешено билось от испуга, а совокупность закрытого пространства, темноты, острого запаха горца с ноткой железа привели к тому, что Эмма очень остро ощущала близость мужчины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Послышались звуки открываемой двери, звон металла, торопливые чужие шаги. Слабые словно просящие прощения голоса горцев и зычные стражников.

Эмма вся сжалась, спрятала лицо в ложбинку шеи Эрика, а тот обнял ее за талию и погладил, успокаивающим жестом, но тут же напрягся и попытался отодвинуться. Эмма понятливо приподнялась на коленях, ощущая низом живота причину смущения Эрика. Для них обоих подобная близость оказалась слишком.

— Лучше я буду сверху, — тихим шепотом попросил Эрик.

Эмма кивнула и повернулась спиной к стенке. Горец в кромешной темноте тоже переместился на бок, теперь они оказались еще плотнее прижаты друг к другу. Эмма грудью ощущала поджарое натренированное тело Эрика, его обжигающее дыхание на шее, и, как бы он ни старался отодвинуться, свидетельство его возбуждения между бедер.

Заскрипела открываемая дверь, по половицам громогласной дробью прошагали чужие шаги, и Эмма с Эриком тут же замерли в черном узком пространстве накрепко прижатые друг к другу, боясь даже даже дышать. Эмме ужасно захотелось высунуть язык и попробовать Эрика на вкус. Опасность, страх, близость желанного человека смешались в крови, подогревая острую необходимость стать еще ближе к горцу. Эмма изо всех сил держалась, так как хорошо помнила, как Эрик остановил ее порыв. Она не собиралась навязываться, как бы ни сладко в нее толкалось его твердая плоть сквозь одежду, и как бы не бешено стучало его сердце под прижатыми к груди горца ладонями. Эмма все еще была дитя другого мира, где для близости нужно данное с энтузиазмом согласие. У Эрика есть свои причины держаться на расстоянии, и Эмма решила до конца уважать их, как сильно бы ей не хотелось найти его губы своими губами.

— Обыскать тут все, — послышался властный голос прямо над их головой.

18.2

Послышался жалобный звук удара металла о доски. Это звенели любовно выставленные на полки механизмы Эрика, над которыми он провел множество часов. Эмма услышала, как он тихо втянул воздух сквозь зубы. Знать, что его тщательно откалиброванные изобретения ломает чья-то безжалостная рука и лишь наблюдать это не в силах ничего предпринять… Какая жестокая пытка! У Эммы разрывалось сердце от жалости.

— Подать ли господам стражникам чай?

Эмма с трудом узнала в заискивающем голосе зычный баритон Дагерана.

— Чтобы я взял что-то в рот в доме грязных горцев? Иди лучше найди овцу!

Плоскую шутку встретил громогласный натужный хохот. Всюду слышался шум, грохот, пока в вещах горцев рылись, не заботясь о сохранности. Со стороны братьев не было ни единого протеста, лишь вопросы о том, как сделать обыск более приятным для господ стражников.

— Так, по документам, тут должно быть четыре овцелюба, по углам ошиваются только три. Где недостающий?

— Господин стражник, пройдемте с этим недостойным, я покажу вам нечто интересное и расскажу о том, где находится второй брат, — предложил Дагеран.

Эмма поняла, что тот собирается дать взятку главному, чтобы не слишком усердствовал в поисках.

— Уж не в бордель ли подался? — подозрительно спросил стражник.

— Нет-нет! Эти недостойные не могут даже смотреть да женщин, нам нельзя.

Довольный успехом своей первой шутки, стражник опять принялся слагать на все лады горцев с овцами, под одобрительные выкрики более низких по рангу. Они ушли обыскивать другие комнаты, и в спальне стало тихо.

Только гневно вздымающаяся грудь Эрика и хруст сжатых в кулаки ладоней. Эмма успокаивающе погладила его по предплечью. Они вновь принялись пытаться поменяться местами. Эмма переместилась на дно ящика, а Эрик завис над нею, упираясь на локти. Их дыхания смешивались.

И тут, к великому стыду Эммы, так как они были закрыты в тесном ящике, как бы она не сжимала ноги, все равно почувствовала собственный запах женского возбуждения. Она бы могла успокоить себя тем, что Эрик ничего не заметил, но тот резко втянул ноздрями воздух и то, что прижималось к ее бедру вздрогнуло и затвердело. Эмма закрыла ладонями лицо от стыда и как могла постаралась отодвинуться. Тут, из соседней комнаты послышался жуткий грохот. Эрик инстинктивно вжался в Эмму, чтобы оградить ее. Она сильнее соединила ноги, по ошибке сжимая между ними то, что горец пытался скрыть. От стимуляции, Эрик глухо застонал, его член запульсировал и Эмма почувствовала, что ее платье стало мокрым спереди.