Первое Дерево - Стивен Дональдсон

И ее неуклюжее человеческое тело вдруг… воспарило над курганом. Он лежал теперь под ней, словно сгусток самой черной полуночи на дне огненной воронки. И она бестрепетно отдала себя на волю потоку сверкающих огней, которые сейчас казались ей колокольчиками, только изменившими, как и все в этой колдовской стране, свою форму, но не свою суть. А вихрь увлекал ее все выше и выше.

Затем опять как-то незаметно ночь стала настоящей ночью, и в небе загорелись яркие звезды. Тогда в свете огней Линден увидела, что вместе с элохимами ее, словно водяным смерчем, вынесло из гейзера, бьющего на известковом холме из источника Коварной, и продолжает поднимать вверх, к небу. Мэйдан мелькнул и растворился во мраке ночи, так как ее уносило все выше. Лесное Кольцо на глазах сузилось, поглотило луг, и само вскоре исчезло, сдавленное Колючей Оправой. А смерч все рос и рос и возносил ее к звездам.

Линден забыла, что нужно дышать, она окончательно растерялась, она потеряла себя среди этих ослепительных огненных струй. И если она как-то осознавала себя, то лишь кусочком мрака, затянутым в сияющий смерч. Неосвещенная Земля съежилась, пропала, и Линден утянуло в вечность Космоса.

Она растворилось в его величии, чувствуя себя не более чем тусклой пылинкой на фоне истинных драгоценностей — звезд; вокруг и внутри нее разверзлись непостижимые бездны: леденящие, как окоченение, пустые, как сама смерть. Нет, нет ей места, такой ничтожной, под этими ошеломляющими своим величием небесами. Она была потрясена до глубины души и застонала в смертельном экстазе, словно настал последний миг ее жизни. Внезапно огненная опора исчезла, Линден полетела лицом вниз на Землю и через какое-то время обнаружила, что лежит плашмя у кургана в Элемеснедене и плачет навзрыд, сама не зная почему.

Но вскоре, ощутив под собой твердую землю, она вспомнила, где находится, и вытерла слезы потери, надежды и благоговения.

Рядом раздался сдавленный рык Ковенанта. Он стоял на четвереньках, запрокинув голову, и смотрел в небо, словно бросал вызов судьбе и безжалостным звездам.

— Ублюдки! — задыхаясь выпалил он. — Вы что, хотите разбить мне сердце?

Линден хотела подойти к нему, но так и застыла на месте: колокольчики снова заговорили. Элохимы тем временем, снова возвращаясь в человеческие обличья, собрались у тускло светящегося кургана, и в тишине она ясно различила их немой разговор.

Один перебор колокольчиков:

Он действительно считает, что это входит в наши намерения?

А разве нет? - донесся ответный перезвон.

И вновь внятная речь растворилась в металлическо-стеклянных россыпях звуков, совершенно непонятных ей.

Линден затрясла головой, пытаясь удержать возникшее на миг понимание. Но ничего не вышло, и когда она смахнула слезу досады, то с удивлением заметила, что прямо перед ней стоит Финдейл Обреченный.

Он с усилием наклонился и помог ей встать на ноги. Его лицо выражало сострадание, а голос звучал хрипло, словно элохим давно уже им не пользовался:

— Солнцемудрая, мы всеми силами пытаемся сохранить жизнь на Земле. Ведь это и наши жизни.

Но Линден все еще не могла прийти в себя, и поэтому суть сказанного так и не дошла до ее сознания. Но зато обращение Финдейла послужило толчком для неожиданного открытия: его обведенные желтыми кругами усталые глаза первыми в Элемеснедене смотрели на нее снеподдельной прямотой и искренностью.

— Зачем вы его мучаете? — спросила она сиплым шепотом, потому что горло было еще перехвачено от рыданий по звездной тоске.

Финдейл не отвел глаз, но руки у него задрожали. И он ответил тихо, но внятно, чтобы слышать его могла только Линден:

— Мы не собирались приносить ему вреда. Наоборот, мы хотели защитить его от той боли, которую ему так или иначе придется еще испытать.

Сказав это, Обреченный резко отвернулся и отошел, словно удерживая себя от дальнейших откровений.

Великаны тоже встали на ноги, и подошли к Линден. Они были ошеломлены не меньше ее. Мечтатель помог встать Ковенанту. Элохимы снова начали подниматься на склоны кургана, и вновь речь колокольчиков прояснилась.

…Это входит в наши намерения? Ей срочно надо было рассказать об этом Ковенанту и Великанам. А разве нет? От какой такой боли или раны собираются элохимы защищать его? И почему у них возникли разногласия? В чем разница между Дафин и Чантом?

На верхушке кургана вновь появилась Инфелис. Она все еще была окутана светящимся коконом, но в любую секунду могла выпорхнуть из него, как прекрасная бабочка, чтобы поразить воображение гостей элохимпира. Но даже сквозь мерцающую вуаль она встретилась с Линден глазами и уже не отпускала ее.

— Солнцемудрая,- раздался голос, не менее богатый обертонами, чем одеяние его хозяйки — самоцветами, — элохимпир начался с ритуала совместного выражения нашего естества. Сохрани его в своем сердце и попробуй постичь его суть. Но он уже в прошлом, а в настоящем перед нами ваши чаяния, которые привели вас сюда. Подойди.- Она грациозно воздела руку в приглашающем жесте. — Пришла пора поговорить об этом.

Линден повиновалась, словно жест Инфелис лишил ее последних остатков воли. Но, увидев, что ее друзья потянулись вслед за ней, не желая оставлять ее одну, несколько воспрянула духом. Ковенант догнал ее и пошел рядом. Великаны пристроились чуть позади. В таком порядке они и поднялись на курган и остановились почти на самом верху, не осмеливаясь, однако, подняться туда, где стояла Инфелис. Ее лицо находилось теперь на уровне лиц Мечтателя и капитана, но она продолжала смотреть исключительно на Линден. Обмен взглядами продолжался так долго, что та почувствовала себя абсолютно голой под этим сверхъестественным взглядом; и все же ей удалось сдержать страх и не опустить глаз.

— Солнцемудрая,- наконец снова заговорила Инфелис,- Великан Гримманд Хоннинскрю наверняка поделился с тобой своими воспоминаниями о прошлом посещении Элемеснедена. А значит, тебе известно, что мы раздаем наши дары очень осмотрительно. Мы обладаем таким могуществом, что многое может быть опасным для людей, и если мы не делимся этим, то, только заботясь о вас. А сила и знание, которыми пользуются неумело, быстро становятся запятнанными. Так что даже если они не обратятся против того, кто не способен их удержать, то постепенно растрачивают все свои полезные качества. К тому же в последнее время визиты надоедливых провинциалов нас только отвлекают, и для того, чтобы отбить у них охоту приходить по пустякам, мы объявили, что за все, что от нас будет получено, придется платить, и более того — если проситель не сможет преподнести нам ответный дар, который нас удовлетворит, ему будет отказано.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});