Вороний парламент - Джек Кертис

– Она не пыталась ввести вас в заблуждение? – предположил Герни. – Она по-прежнему ведет честную игру?

– Безусловно, – не колеблясь, ответил Бакройд. Он осушил свой стакан с виски и встал. – Пойду возьму еще.

Когда он направился в бар, Рейчел молча посмотрела на Герни.

Герни мысленно представил себе сохранившиеся фрагменты сабли шотландских горцев – смертоносного клеймора, – найденные при раскопках. Он мучительно искал ответ, на ком лежала ответственность за совершение первого разрушительного шага. На том человеке в Вашингтоне, Джеффризе? Или на Дэвиде Паскини, когда он начал угрожать им разоблачением? На его отце или на самом Герни, продолжавшем гоняться за призраками? А может быть, на Рейчел? Скорее всего, ему никогда не выяснить этого.

Вернулся Бакройд с очередной порцией виски.

– Вы оказались правы насчет того парня. Он действительно спутал им все карты. Насколько я понял со слов Кэтрин, если дело получит огласку, нам придется лихо. Мне так и не удалось узнать, для чего им вообще понадобился этот парень, но дело, по всей видимости, затеяло ЦРУ. Оно же и загубило его. Я подозреваю, что на Ватерлоо царит некая эйфория, но она явно перевешивается раздражением, разделяемым, как я думаю, некоторыми членами кабинета. Полагаю, что наше участие в этом деле должно было ограничиться отправкой в Новую Англию специалиста, и все.

Он обратился к Рейчел:

– Был момент, когда они почти были уверены, что вы по-прежнему работаете на них. Я не знаю всех подробностей происшедшего, да этого и не нужно. Теперь ради перестраховки они исходят из обратного. Это мне сообщила Кэтрин.

Бакройд повернулся к Герни:

– Если я и выяснил что-то интересное, то это следующее: прежде всего, никто не мог понять, почему вы не действовали в соответствии со здравым смыслом и не вышли из игры. То, что случилось в Сомерсете, можно назвать условным рефлексом. Но, – он бросил взгляд на Рейчел, – поскольку блудная дочь не вернулась в отчий дом, у них сложилось другое мнение.

– Они сами виноваты, – ответила она. – Они пытались убить меня.

– Это, конечно, усложнило дело, – заметил Бакройд сухо. – Но вы могли просто исчезнуть, спрятаться, затаиться. Вместо этого вы раскрыли себя, главным образом через меня: звонок от Эрминтруд, дорожный инцидент на Эджуэр-роуд и так далее.

В его голосе все-таки звучал вопрос.

– Джордж, вы ошибаетесь, если думаете, что я использовал вас в качестве приманки. Вряд ли мне удалось бы исчезнуть навсегда. Рано или поздно они все равно нашли бы меня. Лучше бы, конечно, поздно. – Герни нахмурился. – Значит, главным образом через вас?

– Мы все плывем в одном океане, Саймон, и вы это прекрасно знаете. В Сохо есть кварталы, которые напоминают служебную столовую. Там все друг друга знают. Вы купили оружие. – Герни промолчал. – И они делают вывод, что вы по-прежнему занимаетесь этим делом. Интуиция подсказывает мне, что данное обстоятельство не только удивляет, но и тревожит их. Этим можно воспользоваться. Я располагаю надежными сведениями, что операция ЦРУ здесь еще не отменена. Следовательно...

– Отказ Дэвида сотрудничать не повлиял на ход операции, – закончил его мысль Герни.

– Именно, – согласился Бакройд. – Или они торопятся в поисках решения.

Он услышал знакомый голос: с экрана телевизора на него смотрело лицо Клайва Хоулмана. Голос диктора за кадром сообщил, что съемки велись во время четырехдневной встречи представителей европейских организаций Движения за мир. Молодой человек с внешностью красивого злодея шагнул вперед, чтобы обменяться с Хоулманом рукопожатиями, и продолжал позировать, видимо уступая настойчивым просьбам фоторепортеров. Большинству посетителей па-ба до всего этого не было никакого дела.

Рейчел проследила за взглядом Бакройда.

– Это Сильвио Ортис, – сообщила она. – Он испанец. Представляет Движение за разоружение Кордовы[10]. Воинственный, но не кровожадный. Не является сторонником насилия, – она, должно быть, перечисляла сведения из его досье. – Интересно, какую проблему они пытаются решить?

Бакройд оторвался от телевизора.

– Не знаю, – ответил он. – И она не знает. Уверен в этом. – Он улыбнулся, увидев выражение лица Рейчел. – Я спрашивал ее, но впустую. Если бы знала, но не могла сообщить, она бы об этом сказала. Не все ведут себя так, словно правда сродни неизлечимой болезни.

Бакройд повернулся к бару. Ортис говорил в несколько микрофонов, протянутых к нему журналистами.

«Нам нужен мир во всем мире, – говорил он. – Все люди хотят жить в мире».

Бакройд фыркнул от смеха и взял стакан.

– Знаете, а ведь он совершенно прав. – Он чувствовал, что в его веселье была доля безрассудства.

– Что бы это могло значить, Джордж? – За спиной Герни прошли мужчина и женщина, они стали подниматься по лестнице. – Что вы думаете по этому поводу?

Бакройд покачал головой.

– Точно не знаю. Они хотели провести нечто вроде теста или эксперимента, и Дэвид Паскини должен был сыграть в этом ключевую роль. Используя свои необыкновенные способности, он должен был что-то сделать с компьютером. – От Бакройда не ускользнула реакция Герни. – Вы узнали что-нибудь об этом?

– Ничего определенного. – Герни пожал плечами. Рейчел открыла было рот, чтобы вмешаться в разговор, но передумала. Она не понимала, почему Герни так перестраховывался: возможно, для Бакройда было безопаснее меньше знать, на случай если ему придется отвечать на вопросы в другом месте.

– Но их главный герой отказывается от предложенной ему роли, – продолжал Бакройд. – Теоретически они парализованы, не так ли?

– Теоретически – да.

– Но у вас, насколько я понимаю, есть более правдоподобная версия.

– Да, есть. Дублер. Что-нибудь подтверждает мое предположение?

– Из нашей беседы я этого не уловил. – Бакройд задумался, мысленно прокручивая свой разговор с Кэтрин. – Нет.

Какое-то время они молчали. Почти все было сказано, все, кроме одного. Первым заговорил Герни:

– А в чем вы оплошали, Джордж? – осторожно поинтересовался он. Бакройд вздохнул и снова нервно провел рукой по волосам.

– Мы с Кэтрин обычно встречались в одном и том же месте – итальянском ресторанчике в Челси, где нам очень нравится. Я никак не мог решить, предупредить ее об осторожности или нет, мне и в голову не приходило, что кто-нибудь, кроме нее, прочтет записку. С какой стати им просматривать ее почту? Да я и не хотел пугать ее. В конце концов я нашел компромиссное решение, сказав, что у меня к ней личное дело. Она вполне могла подумать, что мне просто хочется поплакаться в жилетку, что, впрочем, время от времени я и делаю. В общем, она не очень опытна в нашем деле.

– За ней следили, – констатировал Герни.

– Я почти уверен в этом.

– Значит, ей будут задавать вопросы.

– Наверняка.

– Что она будет делать?

– Я уже думал об этом. Я уверен, что никто не заходил в ресторан, – они не настолько глупы. Скорее всего, они последовали за ней, когда она вышла из дома. Естественно, она привела их с собой. Из-за шума в ресторане они не могли использовать дистанционные подслушивающие устройства, поэтому о чем мы говорили, они не знают. Кэтрин умная женщина. Она не будет делать вид, что мы встретились, дабы обсудить городские сплетни. В ее интересах сказать, что я сделал несколько осторожных попыток получить от нее информацию, которые она деликатно отвергла. Это звучит довольно правдоподобно и наименее рискованно для нас обоих.

– Если вы правы насчет всего этого?

– Тогда они не тронут меня, предоставив нам – вам и мне – возможность совершить роковую ошибку, поскольку самый надежный для них способ схватить вас – это я. Возможно, они предпочтут оставить меня в покое, чтобы не поднимать большого шума, или, наоборот, захотят загнать меня в угол.

– Каким образом? Бакройд улыбнулся:

– Для начала они станут нагнетать страсти по поводу того, что я продался. Удивительно, сколько людей до сих пор рассуждают так, словно шпионаж ведется по правилам крикетного клуба. Я, конечно, сделаю вид, что удивлен и даже возмущен. Ведь насколько мне известно, вы замешаны в деле с похищением, которое странным образом перекочевало из Америки в Англию. Оно вышло из-под контроля, и вы сами почувствовали, что не достигли своей цели. Возможно, американская, а теперь и британская сторона в курсе событий, но имеют основания молчать о них, быть может, даже из благородных побуждений. Возможно, здесь замешаны спецслужбы.

– Подразделение по борьбе с терроризмом? – спросила Рейчел.

– Да, – подтвердил Бакройд. – Ведь вы могли предположить, что этот сумасбродный мальчишка – член Ирландской республиканской армии или Красных бригад, он взял национальность своего отца и просто живет на его деньги, поэтому им вполне могли заинтересоваться спецслужбы. И вот вы просите меня раскопать этот вопрос поглубже. Не такой уж это смертный грех. Они поймут, что вы, оказывается, в курсе событий, происшедших в Сомерсете, но не сочли нужным посвятить в них меня. Если хорошенько подумать, вас больше устроила бы моя убежденность в том, что дело имеет террористическую окраску. Я бы продолжал собирать сведения, не подозревая, что на самом Деле играю с огнем: ведь мои действия подпадают под второй раздел закона о государственных тайнах. Приятно думать, что они ухватятся за эту версию. Она должна сработать. Блефуют обе стороны – и они, и мы. Они не могут знать наверняка, лгу я или нет. Вдруг я говорю правду, а они будут давить на меня, напрасно рискуя? Ведь я в состоянии догадаться, что затевается что-то еще более страшное. Они даже лишены возможности напрямую спросить меня о вас, не вызвав подозрения. Тогда они смогут прикинуться эдакими добряками, посоветуют передать, что вам лучше выйти из игры, а мне, конечно, порекомендуют держаться от всего этого подальше.