Явление Зверя - Александр Ермаков

Нахмурился оскорбленно лорд Грауденхольдский, от такого бесчестия прилюдно ему нанесенного балаганным шутом. Постыдно проиграл его боец, опозорил весь клан на глазах многих людей, тешатся теперь недруги.

Уж тешились. Стоящий рядом Скорена весело хохотал, хозяина по плечу хлопал, обидно насмехался: — У тебя, дескать, дружинники годны только с бабами в постели сражаться, да и то неизвестно как. — Обидно такое было слышать Грауденхольдцам, да что поделаешь, проиграл вчистую их ставленник, осрамился. А Скорена бахвалится своими людьми. Вот, мол сейчас мой боец покажет, как бить балаганных холопов надо. И выставил своего человека.

Опять в народе ропот пошел. Еще страшней прежнего вышла образина. Росту почти Сигмондового, но шириной невообразимой. — Вот откормили мужика. — Говорили люди. — Такого куда там побить, такой сам кого хочет побъет. Довольно выглядел лорд Скорена, но Сигмонд имел свои планы.

Как барс двигался он по рингу, разжигая ярость в сопернике, что вот и близко и вроде уже ударил, да пролетел пудовый кулак мимо, не достал. Взревел бугаем Скореновец и кинулся в слепой злости на Сигмонда. Это была самая худшая тактика в поединке с таким опытным бойцом. Сигмонд скользнул вбок, перехватил вражеский кулак, поддернул и отправил тушу на землю, еще и ногой наподдал, чтоб легче тому кувыркнуться было. И сразу-же, не выпуская кулака, прыгнул следом, закинул ноги на противника и принялся со всей силы спины, тянуть, гнуть в локте его руку. Благим матом заорал Скореновский кланщик. Сигмонд его отпустил, кувыркнулся через голову назад и встал в стойке. Ругал лорд Скорена своего бойца, посылал дальше биться. Тот опять сломя голову на Сигмонда накинулся. Спокойно встретил его витязь. Легко отбил удар и сам ударил с правой, с левой, а потом ногой в голову заехал, крутанулся и еще раз, так, для надежности. В глубоком накауте рухнул громила, и никакие крики и ругань Скорены не могла поднять его снова.

Теперь уже смеялся лорд Граунденхольдский и все люди его, а Скорена злобился, краснел и грязной руганью осквернял слух присутствующих. В гневе повелел он выступить против удивительного бойца своему самому лучшему гридню. И еще повелел, чтобы бились они не кулаками, и палицами. Не было такого в обычаях, значило это, бой смертный, как не велось на балаганных турнирах. Убоялся Мунгрем за судьбу своего витязя, пошел к Скорене спорить, на древнии обычая ссылаться. Да не хотел слушать его обозленный лорд, велел своим гридням в три шеи гнать старого. А Гильда знала и Скорену, и Сигмонда. Знала, что тот не уступит, своему супротивнику тыла не покажет. Потому, лишнего времени не теряя, сбегала к возу и принесла приготовленный витязем из упругого ясеня боевой шест. Иногда витязь с ним занимался, свои ката делал. Вот теперь и пригодится палка для серьезного занятия.

Пока Гильда к возу бегала, приготовился и Скоренов ставленник. Он пренебрежительно отверг поданные ему палицы и велел принести оглоблю. Быстро кланщики принесли заказанное оружие, боец легко взял деревяху, к руке примерил. Вышел на арену и разминаясь, противника пугая, крутанул вокруг себя, двинулся вправо, влево, прыгнул, присел, нагнулся, все время вращая тяжелое оружие. Грозен видом был этот рыжеволосый, широкоплечий боец. По его звериной грации и суровости обличья, Сигмонд понял, что перед ним противник серьезный, не чета всем предъидущим. И Гильда сказала: — Осторожнее, витязь. Этот наемник Скоренин из варягов, боец неуемный. Видать здорово многим насолил в своих краях, что должен был покинуть лодьи-драгоны и посупить на службу в чужом королевстве.

Сигмонд и сам, за шест взявшись, повертел его вокруг себя, но не так, как делал противник, а тонко, перебрасывая из руки в руку, вокруг тела. Замысловатые узоры рисовал. Заметил, что не остался равнодушен варяг к его мастерству, нахмурился.

Закружили бойцы по ристалищу, примерялись, не спешили. Круг, другой, начал Сигмонд потихоньку наступать на варяга. Ничего тому не оставалось делать, как либо отступать за край арены, либо атаковать. И тот, воин суровый, выбрал атаку. Гигантсим прыжком надвинулся на витязя и ударил огромной дубиной. Но Сигмонд, ожидая этого, отбил своим шестом оглоблю. Тяжелое оружие покинув правильную траекторию, ткнулось в землю. Потерял варяг равновесие, пошатнуля, раскрылся. А Сигмондов шест, в постоянном движении взметнулся вверх и обрушился на незащищенную голову. Рухнул тот на землю, лицо кровью залилось.

На арену выскочил старший лорд Скорена, разьяренный, что против ожидания так бесславно, не нанеся ни одного удара, проиграл его ставленник. От ярости и выпитого вина его щеки побагровели, обычно злая его физиономия приобрела совсем уж звериное подобье. Из перекошенного рта брызгала слюна, и неслись такие хулительные проклятия, что видавшие виды зрители осеняли себя знаком тригона. Скорена пинал ногой безжизненное тело, плевал на него и грозил кулаком в небеса. Пытались было близкие ему люди увести лорда со двора в замковые палаты, чтобы тот, выпив вина, успокоился, подобрел. Но тот, взбешенный, только с проклятьями оттолкнул их от себя прочь, и те отступились, зная нрав его необузданный, боялись еще более разгневать.

Тут видно дурная кровь совсем уж ударила в шальную голову лорда. Велел он слугам подать боевой тяжелый меч и, схватив его обеими руками, стал надвигаться на Сигмонда, богохульно клянясь рубить его по частям, доколе не испустит он дух. Свита Скоренина и многие из гостей и хозяев замка знали склонность лорда таким способом обретать душевное успокоение. Не одного уже человека так он порубил, мастерски, не сразу одним махом, но в растяжку, постепенно отсекая член за членом. Знали это люди, заполнявшие замковую площадь, а кто не знал, тому сведушие рассказали. Нетерпеливо ожидали новой забавы и в предчувствии увлекательного зрелища любопытно шеи вытягивали, на носки становились, чтобы лучше было видно, как Скорена руки, ноги рубить балаганному борцу будет.

Прослышав то, забоялась Гильда о судьбе витязя, кинулась к его мечам, чтобы не безоружным встретил грозного противника, да преградили ей путь скоренины люди. Но Сигмонд, знавший про Скорену и не ожидал помощи, понимал, что не даст ему лордова челядь встретить во всеоружии своего господина. Очерствел Сигмонд духом, остановил Гильду жестом руки. Глядел отрешенно на приближающегося Скорену, медитировал перед поединком. Потом двинулся навстречу, легко уклоняясь от ударов, скользил вокруг противника, заставляя того впустую мечем махать. Не доставая до тела своей жертвы, лорд еще больше ярился. Он напрасно гонялся за противником, резал мечем воздух, злобно ругался, даром тратя свои силы, начал уже уставать от бесполезных этих движений, задышал тяжело. Сигмонд понял, что пришла пора ему ударить.