Ревизор: возвращение в СССР 20 (СИ) - Винтеркей Серж

Сели пить чай все вместе на кухне. Стол отодвинули от стены, чтобы можно было вокруг рассесться.

— Как дела в университете? — спросил меня Сатчан, многозначительно взглянув. Мол, давай, начинай свою партию!

— Всё бы хорошо, если бы не одна заноза, — начал жаловаться я с искренней досадой. — Нашлась такая же умная, как у тебя была секретарша, помнишь? Та, что на Галию наговаривала.

— Ой, давайте, не будем об этом! — попросила Римма. — Мне до сих пор стыдно, — виновато взглянула она на Сатчана, но тот поспешно поцеловал её прямо в нос. Тогда она, смущаясь, взглянула на Галию.

— Это ей должно быть стыдно, — ответила примирительно Галия. — Это же надо было такое придумать! Выхухоль ощипанная!

— Мама мне потом рассказывала, сколько ей в молодости и писали, и звонили, всякие дурочки, — поделилась Римма, — хотели, чтобы она с мужем рассталась. А он тогда ещё, даже, и не был министром.

— О, девонька, перспективного мужчину с молодости видно, — улыбнулась Ирина Леонидовна. — Каждой хочется хорошо замуж выйти.

— Я вот, одного не пойму, на что они рассчитывают? — спросил я. — Неужели они думают, что жена такая дурочка и не поймёт, что за игру они ведут?

— Ты не понимаешь, Паш, — ответила Ирина Леонидовна, — они же как рассуждают, если есть хотя бы один шанс из ста, почему бы не попробовать? А вдруг получится отбить мужика и самой захомутать? Вы не представляете, что после войны творилось. И чем серьёзнее мужчина, тем больше третировали его жену…

— Ужас какой, — откровенно расстроился я. — Никогда не думал, что меня это коснётся. Дорогая, — повернулся я к жене, — держи оборону ради нашей семьи. Никого не слушай. Я только тебя люблю и наших детей. И я должен знать обо всех таких случаях. Договорились?

— Да, надо сразу рассказывать, — поддержал меня Сатчан. — Я секретаря с треском выгнал, как только узнал, такие вещи нельзя спускать.

— Согласен, — поддержал его Загит и взгляд у него был очень тяжёлый. Видимо, представил, что какая-то зараза будет его девочке нервы трепать.

— Так а что там за ситуация конкретно? — не удержалась Римма от вопроса. Ну кто бы сомневался…

— Да там одна девушка, Регина, поступила в этом году и начала ко мне в содержанки напрашиваться, причем совершенно откровенно. У меня дети родились от любимой женщины, в мыслях только пеленки и распашонки, а она меня соблазнять полезла, представляете? Ну я терпел-терпел, а потом как послал ее подальше с такими идеями. Так она обиделась и слухи стала распускать, что мол я ей интересуюсь. Пришлось комсомольское собрание собирать, на котором ее на чистую воду вывели. Созналась во всем, влепили ей строгий выговор. Но недавно узнал, что она вовсе не угомонилась. Нашла себе поддержку в лице Самедова, и проговорилась недавно одному из моих друзей, что пыталась мне домой звонить, только из-за ремонта моего и не дозвонилась. Догадываетесь с какой целью? Наверняка, чтобы Галие какую-то гадость сказать про меня.

— Надо же, какая зараза! — с чувством сказала Ирина Леонидовна. — Ну, если однажды дозвонится, я ей много что скажу…

— Так… если она не хочет угомониться по-хорошему, то пробей, кто у нее родители. Доброе слово не все понимают, но после ремня по жопе от расстроенного отца может что-то до мозга и дойти… — сказал Сатчан со знанием дела, — она же москвичка, надеюсь?

— Москвичка. А ты знаешь, это идея! — благодарно кивнул я.

— Как узнаешь, скажи мне, найдем кому позвонить и поговорить, чтобы воспитанием семья занялась. И еще скажи, ты про Самедова говорил. Я правильно понял, что это не просто романтические отношения?

— Судя по тому, что мои однокурсники узнали, раз из меня покровителя не получилось, покровитель теперь у нее Самедов.

— Ну, этот может. Он вообще талантлив в области поиска проблем на свою… хм. Но интересно, интересно…

Вскоре женщины, еще раз выразив свое коллективное возмущение происками Регины, ушли на свою половину. Посмотреть, как там малые спят…

— Как там музей на «Полёте» поживает? — поинтересовался я.

— Ты знаешь, сам такого паломничества не ожидал. Народ тащит и тащит. Мебель, одежду, книги, мелочь всякую… Там такие монеты кто-то притащил, что если одну с этого балкона кинуть, то она человека наповал уложит, этакая блямба! Представляешь? Уже вторую комнату выделяем под весь этот скарб.

— Ничего себе, — удивился я. А потом вспомнил разговор про царские монеты на пропускной «Полета» с охранниками. Видать, все же притащил тот работяга свои старинные монеты. Я как-то такие и в руках держал, один приятель показывал, уговаривал таким же хобби заняться, как у него. Действительно, тяжеленые штуковины.

— Надо чтобы специалист какой-то всё это оценил, помог разложить, хотя бы, по векам, — заметил Сатчан.

— Слушай! Я тут, как раз, договорился с замдиректора Института археологии Литвиновым, что он нам лекцию на заводе прочитает с демонстрацией образцов. Надо ему позвонить и пригласить, запиши телефон… И надо ему такой подарок после лекции подогнать, чтобы он был предельно счастлив!

— Само собой.

— Ну и после подарка, наверное, можно его и попросить нашу доморощенную коллекцию посмотреть. Он раздобрится и вряд ли откажет. Может, если там много чего, отдельно потом приедет, или специалиста какого своего пришлет.

— Да, должно сработать, согласен, — согласился Сатчан. Тут Загит вышел курить на лестницу чёрного хода на кухне. Я тут же поспешил обсудить вопросы, которые при нем не хотелось на всякий случай обсуждать.

— Так, давай по деталям экспедиции пройдемся. Литвинов же будет руководителем нашей экспедиции в Городне. Еле уговорил их не ждать весны, а начать раскопки сейчас, под зиму. Но нужна большая армейская палатка и печка. Сможем достать?

— Да уверен, что без вопросов… Связи с армией у нас тоже есть.

— У меня тоже есть военные знакомые, поспрашивать? — предложил я.

— Давай, конечно. Не помешает.

— Теперь, по бюджету. В экспедицию берут ещё одного человека для скорости. Он в институте берёт отпуск, а мы ему должны будем зарплату плюс командировочные заплатить. И за палатку, думаю, тоже придётся платить.

— Это не проблема. Ну, сколько там надо будет? Выделим тебе тысячу, отчитаешься, ещё выделим.

— А как я отчитаюсь? — удивлённо посмотрел я на него. — Это же будет передача денег, просто, из рук в руки без документов.

— Понятное дело. Напишешь на листочке: этому столько-то за то-то, этому столько-то за это.

— Какой замечательный отчёт! — рассмеялся я. — Ну, меня полностью устраивает. Прожектора у них свои. Но им надо откуда-то будет запитаться к электросетям. Или, может, генераторы какие-нибудь армейские есть?

— Ну, это я не знаю. Надо на месте смотреть, как далеко там до линии, — растерянно взглянул на меня Сатчан.

— Слушай, а что насчёт знакомства с местным начальством? Не пора ли кому-то из наших, Бортко или Захарову, туда съездить познакомиться? — спросил я. — Я бы тоже съездил, чтобы меня там всем представили и режим наибольшего благоприятствования обеспечили. А я уже там буду договариваться дальше. Это же ничего не стоит, кинуть временный провод к раскопкам метров сто-двести, было бы желание.

— Да, это правильно. Пора. Подниму этот вопрос, — кивнул он.

Глава 20

Москва. Высотка на Котельнической набережной.

Вернулся Загит.

— Так, и ещё… — продолжил я обсуждать то, что уже можно было и при нем. — Есть очень деликатная тема… Останки наших павших воинов. Их находят после чёрных копателей и перезахоранивают безымянными. Мародёры выгребают всё, что могло бы помочь идентифицировать погибших. Предлагаю начать организованно проводить раскопки, чтобы опередить мародеров. Можно создать централизованные поисковые комсомольские отряды, которые будут под руководством опытных военруков проводить поиски и раскопки. А дальше проводить полноценную идентификацию через военкоматы, по наградам, по остаткам документов, по спискам без вести пропавших. Хорошо бы ещё подключить ребят к розыску родных павших бойцов. А дальше почётное погребение с ружейными салютами, с обелисками… То есть, зимой дети у нас в архивах изучают документы, а летом с картами на места боёв с палатками и лопатами. С идеологической точки зрения — подъем патриотизма будет потрясающий!