Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга четвертая - Сергей Измайлов

всё это снял, только потом коснулся кристаллов брони. Когда все пластины заняли свои места, священник нахмурился ещё сильнее, а свечи у алтаря затрещали, запуская искры вверх. По иконам заметались тени из-за неровного пламени, но больше ничего особенного.

— Да-а-а, — задумчиво протянул отец Николай, снова начав теребить бороду. Ещё немного и он начнёт плести косички, как у дварфов. Похоже вся его военная выдержка ушла погулять. Оно и понятно, случай совсем неординарный. — Такого шила в мешке ты точно не утаишь. Я чувствую присутствие тьмы в твоём доспехе и мечах, но не чувствую от них никакой угрозы. Или это всё намертво запечатано и просто ждёт своего часа, или тьма может быть не только злой. Последнее утверждение звучит настолько абсурдно, что хочется омыть язык святой водой. Бред какой-то.

Я стоял молча посреди храма с мечами в руках и ощущал себя музейным экспонатом, пока Николай ходил вокруг и разглядывал изменения пластин и кристаллов при свете целого пучка свечей. К обычному и магическому источникам освещения он по какой-то причине не стал прибегать.

— Единственное, что я могу тебе предложить, — внезапно нарушил он тишину, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Провести в храме всенощную с чтением молитв и распеванием псалмов. Снимай свою броню, водрузим всё это на стол под центральным куполом, как мы делали с перьями, накроем епитрахилью и приступай.

— Вы меня тут одного оставите? — спросил я. Немного жутко было оставаться один на один с заражённой амуницией, когда настоятель рядом, как-то спокойнее.

— Я тебе нянька что ли? — хмыкнул он, выбирая стол, который меньше жалко. Вместо испорченного в прошлый раз, у иконной лавки стоял совсем новый добротный экземпляр, его сделали по моему заказу. — Этот жалко. Давай лучше тот перенесём.

Он ткнул пальцем в сторону стола, на котором освящают куличи и другие продукты. Я скинул с него скатерть на такой же соседний стол, поднял его над головой и поставил на нужное место.

— Пожалуй побуду здесь с тобой немного, — уговорил сам себя Николай, глядя, как я накрываю изящно вышитой золотом епитрахилью распахнутый чемодан и мечи. Рядом со столом он поставил табурет. — Куда это ты садиться собрался? Здесь будет псалтырь и молитвенник, а ты становись на колени.

Эх, зря я костюм надел, за ночь коленки протру. Хотя, всю ночь молиться без штанов тоже не вариант. Настоятель бросил перед табуретом небольшой толстый коврик. А вот за это отдельное спасибо. Рядом с небольшими книжицами лёг список с последовательностью молитв и псалмов, впереди подсвечник с пятью свечами и целый пучок запасных свечей.

— Начинай! — скомандовал священник и отошёл в сторону, гася свечи на кандилях.

Помещение храма погрузилось в полумрак. Теперь горели только свечи в подсвечнике передо мной. Текст видно хорошо. Я прочистил горло и приступил. Когда попадались знакомые фрагменты, бросал быстрый взгляд в сторону Николая, силуэт которого едва различал у стенки справа, потом на доспех. Компактно упакованные бронепластины и клинки мечей начали тускло светиться почти сразу, но молитву сменяла другая и третья, а больше ничего не происходило.

Так прошёл час или два, я потихоньку начинал терять счёт времени, всё происходящее монотонно тянулось, как надоедливый сон. Внезапно свет свечей померк, они сами по себе светились, но стали гораздо хуже освещать священные книги. Я замер и бросил взгляд в сторону настоятеля, его там не было. Над тускло светящимися доспехами появилась еле заметная тень. Как же не вовремя Николай меня оставил. Я уставился в священное писание, но буквы расплывались перед глазами, а воздух застрял в горле.

Глава 19

— Ты хоть сам знаешь, что ты делаешь? — послышался тихий шелестящий голос со стороны стола, где лежали доспехи. Я поднял голову и увидел едва заметную бесформенную тень со светящимися красными глазами. — Смешной ты, паладин. Чего ты хочешь добиться?

— Чтобы тебя здесь не было! — рыкнул я, собрав волю в кулак. Больше мне добавить было нечего.

— У тебя ничего не получится, паладин. Ты принял меня добровольно.

— Это не правда! Я никакого информированного добровольного согласия не подписывал!

— Мне непонятен смысл сказанных тобой слов, но я точно знаю, что меня ты впустил добровольно. Может не осознанно, но это уже мелочи.

— Ни хрена себе, мелочи! — выкрикнул я. Да простит мне Господь не богоугодные слова в стенах храма. — Выметайся я тебе сказал!

Я взял псалтирь в руки и максимально приблизился к свечам, чтобы лучше видеть текст. Не успел я начать распевать очередной псалом, как снова услышал неприятный вкрадчивый голос.

— Говорю же тебе, ты ерундой занимаешься и просто тратишь своё время на пустое. Просто смирись. Я уже неотъемлемая часть тебя и никуда не денусь. Лучше найти подход друг к другу. Я ведь могу тебе помочь.

— Да? И чем же, интересно? Стать тёмным?

— Разве ты этого хочешь?

— Нет! — я рявкнул так, что свечи чуть не погасли.

— Вот и хорошо. А теперь послушай, маги из этого мира используют мою силу не по назначению. Да, да, представляешь? Ты живёшь для того, чтобы изничтожать тьму в своём мире, но на самом деле, тебе нужно уничтожить этих недоделков.

— Почему тогда ты сам не уничтожишь? Раз уж они тебе так неугодны.

— Не имею такой физической возможности. Зато я могу помочь это сделать тебе.

— Всё это пахнет каким-то разводом, — пробубнил я, качая головой. — Тьма хочет помочь мне уничтожить адептов тьмы. Бред какой-то.

— Они не мои адепты, — тихо, но злобно прошелестело из темноты. — И они нарушили договор.

— Теперь хочешь уничтожить их моими руками?

— Да.

— Ну что ж, тут наши цели совпадают, — сказал я и почесал затылок. Мне так лучше думается, видимо расшевеливаются дополнительные шестерёнки. — И как ты мне поможешь?

— Увидишь, — загадочно прошептала тень. — А теперь заканчивай свои песнопения и иди спи.

— Легко сказать, заканчивай, — покачал я головой. — Отец Николай сказал провести всенощную службу, я должен закончить. А иначе, что я ему скажу, если он вернётся, а меня нет?

— Он уже идёт сюда, расскажи ему всё, как есть. Он крепкий, поймёт. Скорее всего поймёт.

Послышался тихий шелестящий смех. Возможно мне показалось. В голове кавардак, во всё происходящее не верилось, казалось просто