Педология: Утопия и реальность - Арон Залкинд

Эта своеобразная односторонность, эта сексуализация мировосприятия настолько четко выступает у соответствующих ребят, что вдумчивый педагог вряд ли не заметит ее. Конечно, чем моложе ребенок-гиперсексуал, тем меньше непосредственно-сексуального материала в его переживаниях (интереса к половому акту, к размножению, элементов влюбчивости и ревности, меньше усиленных вопросов и бесед на половые темы и т. д.), но тогда приходится базироваться на ряде других, добавочных признаков (о них — ниже).

Гиперсексуал своеобразно проявляет себя в области социального, коллективного своего поведения. Его установки в детском коллективе всегда довольно резко отличают его от других, сексуально здоровых детей. Либо он скрытен, замкнут, дичится, что объясняется его сосредоточением на внутреннем половом мире и отсутствием тяги к товарищам, иногда же и угрызениями совести, страхом товарищеского мнения (если в среде его затравили идеями о «греховности» половой жизни). Либо же, наоборот, он особенно актуален в коллективе, хвастлив, агрессивен, вожачествует в ряде авантюрных проделок, иногда является организатором специальных половых групп среди ребят, соблазнителем несведущих. Такая своеобразно повышенная социальная активность (главным образом у мальчиков) объясняется у этой категории тем, что в виде протеста против эротических запретов среды они бравируют своими ранними половыми приобретениями и выпячивают их как предмет особой гордости. Для некоторых эта бравада (без специально половой ее окраски) является также методом привлечения к себе внимания девочек с целью усугубления своего «удельного веса» в глазах другого пола. Во всяком случае, замкнутый или «колюче-активный» тип поведения в коллективе, этот тип всегда педагогически осложнен и требует больших воспитательных забот.

В области учебного поведения и учебной работоспособности гиперсексуала имеются тоже специальные отличия. Это наименее дисциплинированные на занятиях, наиболее рассеянные, отвлекаемые дети. Недисциплинированность их очень часто вовсе не бывает агрессивной, злостной, попросту им трудно подчиниться регламенту, жестким обязательствам извне. Это часто пассивная недисциплинированность, неспособность уложиться в материал и в срок очередного урока. Объясняется такая учебная «угловатость» тем, что организованные учебные занятия обычно не совпадают с их доминантными установками, внутренний их мир почти чужд материалу очередного урока, нет «смычки» между учебой и внутренними, в данном случае гиперсексуальными интересами, и отсюда — ряд резких шероховатостей в учебном поведении. Рассеянность, отвлекаемость, повышенная утомляемость являются естественным продолжением все того же отрыва половой доминанты от учебных раздражителей, они представляют собой как бы противоучебную самозакупорку таких детей. Важно отметить, что такая рассеянность, учебная утомляемость при наличии гиперсексуальности может часто замечаться, в общем, у вполне здоровых физически, неистощенных детей, что вызывает нередко недоумения педагогов до тех пор, пока не выясняется половая подкладка этой внутренней детской «противоучебной изоляции».

В области учебного поведения гиперсексуала замечается еще и особая избирательность по отношению к отдельным, специальным частям учебного материала или к отдельным эпизодам в процессе учебной работы. Вялое, тусклое их внимание ярко и длительно вспыхивает, если занятия подошли вплотную к половым или «близполовым» проблемам, либо если они требуют острого эмоционального напряжения, либо если педагог к личности детей предъявляет в данный момент особенно активный запрос. Дети-гиперсексуалы очень падки, ввиду повышенной своей эмоциональности, на всякие эмоциональные раздражения, в особенности если адресуются к их чувству ответственности, к их самолюбию, а у многих — к их этике, — и на таких избирательных зацепках, умно переключая детскую активность, чуткий, разумный педагог может многое построить.

В связи с этими учебными отличиями необходимо особо указать, что конкретизм и объективизм у детей-гиперсексуалов, как правило, несколько ослаблены. Преждевременная сосредоточенность на половом создает некоторую малоценность, частично отрывает от общесоциальных и широкореальных интересов окружающей среды, закупоривает часть основных переживаний ребят в замкнутом половом мирке, и это ослабляет материал непосредственных и конкретных связей ребенка с окружающей жизнью.

Такие дети меньше исследуют, меньше анализируют, чем нормальные дети, а если исследуют, анализируют, то в областях, связанных с половым содержанием, т. е. в сравнительно узкой области познания. Фрейдисты в этом смысле чрезмерно высоко оценили значение полового исследовательства детей для развития их широко-исследовательских возможностей и, наоборот, недоучли грубый вред, наносимый общим исследовательским силам детей ранним сужением размаха этих сил исключительно половой сферой (как бы широко ни толковали фрейдисты само понятие сексуальности). Вот почему анализирующая, конкретизирующая мысль ребенка, здорового сексуально, не похожа на лишенную широко-реалистического стержня, расплывающуюся, недисциплинированную мысль гиперсексуала. У последнего вместо критики — эмоциональное фантазирование, вместо объективизма, который в известной степени присущ всякому возрасту, грубо-субъективистическое преломление внешних восприятий, узко личностная их оценка, неспособность к охвату действительного их жизненного значения. Это фантазирование и этот субъективизм, в отличие от законного, нормального, возрастного воображения и субъективизма сексуально здоровых детей, характеризуются бедностью центрального стержня, ограниченностью материала, оторванностью от главных общих элементов окружающей среды. Чрезмерно сгустившееся «я», чувство своей личности при понижении тонуса общих связей личности с наружным миром — такова главная установка гиперсексуала, в каких бы формах ни проявлялась его повышенная сексуальность.

Конечно, все указанные признаки в резкой степени развиваются лишь у детей-подростков, глубоко и длительно оторванных от здорового полового поведения. Чем менее длителен срок и чем мягче выражены проявления гиперсексуализма, тем, очевидно, слабее и указанные нами его признаки.

К числу признаков далеко зашедшего гиперсексуалиэма надо отнести своеобразный подсознательный прорыв скрытых, замкнутых половых переживаний. Дети, не замечая этого, когда увлекутся чем-либо (слушая рассказ, следя за игрой и т. д.), автоматически, бессознательно проявляют иногда черты половых переживаний в позе, в мимике, в жестах и т. д. То сладострастное раскачивание тела, то «поцелуйное» движение губ, то выражение лица, явствующее о скрытом половом переживании, то движение рук в сторону половых органов, ритмические сокращения бедер и т. д. Конечно, в обычном состоянии дети будут скрывать эти проявления, но в момент активного отвлечения возможен «автоматический прорыв», который должен быть известной опорой для распознавания. Между прочим, некоторые привычные, автоматические движения могут иногда иметь близкое отношение к половым отклонениям: сидение с тесно прижатыми друг к другу бедрами, постоянное держанье рук в карманах брюк, иногда грызня ногтей (обостренная ротовая и пальцевая чувствительность некоторых сексуалов).

Из перечисленных признаков гиперсексуальности мы видим, что у нас в руках достаточно богатый материал для уяснения, отклонились ли дети резко в сторону от половой нормы. Особенно педагогически ценны эти признаки, если мы не имеем прямых данных, четко указывающих на определенные формы половых уклонений (онанизм и т. д.), а именно так и бывает чаще всего на практике. В подобных случаях эти признаки могут послужить исходной вехой для усиленной бдительности и в дальнейшем оказываются при детальном изучении заподозренного ребенка преддверием к точному и конкретному диагнозу действительного содержания его половой жизни. Конечно, при этом ни в коем случае не следует ограничиваться констатированием одного или двух из перечисленных признаков. Они необходимы все в общей связи, причем и здесь значительная часть диагноза остается за теми конкретными фактами, которые говорят о непосредственных проявлениях в половой жизни (приставание к девочкам, половое вожачество, онанизм и т. д.). Однако педагогическая ценность указанных признаков так велика, что они дают возможность судить не только о внешней форме отклонений (онанизм, садизм и т. д.), не только о количественной их сущности, но и о качественной их глубине, так как в основе этих признаков лежит учет влияний гиперсексуализма на все поведение детей в целом, на общее содержание детской личности.