Очень эльфийский подарок (СИ) - Чернышова Алиса

Я поискала слова, но ни одного не нашла. Ни цензурного, ни нецензурного.

— Ненавижу эльфов, — только и сказала я с чувством.

— Самокритично, — хихикнула пикси, но под моим взглядом сочла за лучшее притвориться ветошью.

— Я тоже весьма рад, что мне не придётся никого жрать, — подал голос Гэри. — Видит Небо, это никогда не входило в круг моих интересов. И да, чем больше я узнаю о тонкостях самобытной и уникальной эльфийской культуры, тем больше хочу держаться от неё подальше. Но, если я правильно понял ситуацию, я теперь некоторым образом женат… Верно?

— Пока ещё не совсем, — сообщил Ирон безмятежно. — В этом, собственно, и проблема. Чтобы это прекратилось, вы должны принести клятвы.

— Клятвы?

— Да. Завершить обряд, и одержимость исчезнет.

— И я буду женат.

— Да.

— Потрясающе. Фраза “без меня меня женили” обретает в моих глазах совершенно новый смысл. Но правильно ли я понимаю, что судьба классического моряка дальнего плавания в моём случае не входит в список вариантов?

— Правильно понимаете. Дав клятвы, вы тем самым подтвердите обещание возвращаться. А значит, не сможете всё время жить вдали от сидхе-данан. Это уже не будет болезненная одержимость, граничащая с безумием, но… Вы вернётесь. Добровольно или не очень. Это тонкая магия, которая сплетёт нити судьбы, повернёт дороги, сломает волю, смирит гордыню. Вы вернётесь, даже если будете думать, что убегаете в строго противоположном направлении. Таков он, закон отражений.

Гэри устало прикрыл глаза.

— А если — просто предположим! — я не захочу давать никаких клятв? Не завершу этот, с позволения сказать, свадебный обряд с обязательным воровством жениха?

— Сойдёте с ума, — ответил Ирон спокойно. — Конечно, не так радикально, как под действием какого-нибудь заковыристого проклятия вроде той самой “сладости”. Но и жить нормальной жизнью едва ли сможете.

— То есть, классический выбор без выбора?

— Ну, вы всегда можете умереть, — безмятежно порадовал эльфийский принц. — Тоже выбор, как ни крути…

— Достаточно, — отрезала я. — Обойдёмся без категоричных решений в стиле экзальтированных воинов древности, которые, чуть что, кидались отрезать что-нибудь от других или себя. Ситуация действительно не так плоха, как могла бы быть. Гэри, обдумай всё, пожалуйста. Когда решишься, я переговорю с отцом, чтобы приставил тебя к посольству драконов на островах сидхе. Понимаю, что это не то, о чём ты мечтал в этой жизни. Но по сравнению со смертью или безумием звучит не так уж плохо, согласись.

— Да, моя принцесса, — Гэри улыбнулся. Это был один из его талантов: уметь улыбаться, что бы там ни было. И в эти секунды он становился на редкость красивым. Может, не внешне, но… — Кажется, с самого начала мне надо было быть осторожнее со своими желаниями. Иногда я забываю, что в магическом мире они имеют свойство сбываться.

Я покачала головой.

Мне казалось, что разговор про властную эльфийскую госпожу случился в прошлой, нормальной жизни. Которую мы все потеряли, ступив на берега сидхе-данан.

Возможно, во мне говорила усталость. Даже наверняка. Я чувствовала, что подошла к границе, что мир вокруг окончательно тает в боли и усталости.

— Сколько нам осталось до берега? — это единственный вопрос, который прямо сейчас имел значение.

— Около трёх часов, принцесса.

— Хорошо, — бросила я. — Гэри, принимай решение, но не спеши: я хочу ещё раз всё перепроверить. Пикси, если уж ты фея-крёстная, то распиши все условия, которые нужны, чтобы Гэри принёс эти ваши клятвы. Мы будем разбираться с этим, когда достигнем берега. Ирон… я хочу, чтобы к тому моменту у меня на столе лежала полная версия легенды о зёрнышке граната. Мы поняли друг друга?

— Да.

— Отлично. Деррен… погуляй. Будь добр, коль скоро ты мой раб, проверить, как там Болли с Ирлиной. И позаботиться, чтобы эльфийские подарочки ничего не натворили. Я хочу побыть одна. Не беспокойте меня до самого берега.

Развернувшись, я стремительно пошла в свою каюту.

Есть правила для принцесс.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я усвоила их с пелёнок, впитала с молоком матери, выучила с кровью на руках.

Принцессы никому не показывают слабость, боль или страх. Принцессы всегда улыбаются.

Принцессы никогда не бывают свободны. И не владеют собственной жизнью.

Такова плата за высокое происхождение. Такова обратная сторона.

Я думала об этом, свернувшись на полу в каюте, прижав колени к груди, как беспомощный ребёнок.

— Ква? — сказал принц-лягушка.

Он выпрыгнул из аквариума и теперь смотрел на меня своими красивыми, немного грустными глазами.

— Хочешь меня съесть? — уточнила я.

Ответное “ква” получилось очень укоризненным.

— Тебе повезло, что ты не настоящий принц. Действительно повезло. Уж поверь, я знаю.

Он посмотрел задумчиво, а потом вдруг прыгнул мне в ладонь. Я почувствовала, как тоненький ручеёк магии течёт сквозь мою руку, напитывая крохами силы.

В тот же миг я ощутила лёгкое ментальное прикосновение.

“Я не принц, — прозвучал шёпот на грани сознания, — но я всё равно настоящий. Мне было страшно там, в шкатулке. Но я сам пошёл за ловцами, поверил их обещаниям, хотя в глубине души и знал, что они врут. Но остаться навсегда лягушкой было ещё страшнее”.

Я усмехнулась и прикрыла глаза. Забавно… Нужно будет обдумать это.

Потом.

А пока можно просто… поспать…

29

Ирлина

*

Ненавижу слабость.

Некоторые люди умеют быть слабыми. И извлекать из этого максимум выгоды. В силу культурных и физиологических особенностей чаще такими навыками обладают женщины, но и среди мужчин случаются потрясающие таланты на этом поприще.

Я же никогда не умела. Настолько, что более опытные девчонки постоянно пытались наставить меня на путь истинный. Мол, будь попроще, умей вовремя прикинуться слабенькой, неуклюжей, тупенькой — и мужчины к тебе потянутся. Не разговаривай с ними о себе и своих успехах, больше слушай и улыбайся. Не жди от них слишком многого, благо мужчина не должен быть красивее обезьяны, а в идеале и умнее тоже. Заставь его почувствовать себя самым-самым, всегда подчёркивай, как он тебе нужен…

Их звучало много, в общем-то, этих советов. И были они, наверное, даже мудрыми. Но я совсем не умела им следовать; возможно, именно потому мне так не везло в любви.

Я никогда не умела быть по-правильному слабой. Да и будем честны: слабость мнимая и настоящая — две разные величины. Мнимая кокетлива и красива, а вот настоящая…

Каждый шаг — боль.

Я это знала с самого начала, принцесса предупреждала. Но я не думала, что это окажется настолько больно… Так невыносимо, что крик удаётся задавить с трудом.

Мне почему-то вспомнился рассказ одной из старых ведьм. Она говорила, что однажды, в далёком-далёком мире, существовала традиция: девочкам с самых юных лет ломали ступни, перематывали их, чтобы ноги их оставались совсем крошечными; чтобы они покачивались, как осина на ветру; чтобы с детства умели быть слабыми.

Наверное, они чувствовали то же самое, что я сейчас.

Можно кого-то позвать, вот только не хотелось. Можно было бы плюнуть, встать на четвереньки и поползти — собственно, я догадывалась, что этим дело кончится. Но пока что, выдыхая сквозь зубы, делала шаг за шагом — просто чтобы доказать себе, что я могу стоять на ногах.

— Ты что творишь?! — я всё же вскрикнула, когда тёмный вихрь подхватил меня и оторвал от пола. Только мгновение спустя я сообразила, что это Ирон, а глаза его горят мертвенным зеленоватым огнём. — С ума сошла?! Почему не позвала кого-нибудь?

“Захотела пройтись”.

— Захотела? Правда? А ты, часом, не из тех, что боль любят? Но, даже если и так, то я знаю много куда более эстетичных способов. Например, воск свечи. А потом поцеловать, чтобы не болело. Захочешь — только свистни! А так издеваться над собой я тебе не позволю.