Lucky (СИ) - Unknown

  - И не надо прожигать меня таким вот презрительным взглядом, - с усмешкой сообщил я Урюи, не отрываясь от процесса демонстративного пересчета полученных банкнот. - Мне пришлось частично разгребать тот компот, что ты наварил, а это все-таки была непростая работа. Да и делать мне ее пришлось недобровольно.

  - Хм, тебе ж лет тринадцать всего, - будто не веря, крякнул Исида. - И откуда только...

  - Про приют в Мияшите слышал? - я оборвал его, подняв взгляд. - Еще вопросы?

  - Тогда понятно, - вздохнул стрелок. - Мы в расчете?

  - Будем считать, что так, - хрустящая скатка исчезла в одном из карманов брюк.

  Исида, молча, кинув на прощание, зашагал прочь. Похоже, внутрь магазина он больше заходить не собирался. Я, впрочем, тоже. Информация информацией, но где и кого искать мне теперь известно, а заниматься всем этим прямо сейчас уж больно тяжко. Все равно ведь завтра опять собираюсь с полудня в Каракуре торчать. Поправив на плечах белую рубаху, которую мне по доброте душевной выдали взамен безнадежно испорченной старой, и которая все равно была великовата, я потянулся, почесал на прощание за ухом черного кота, продремавшего рядом со мной у дверей все это время, и, поднявшись, тоже направился к выходу из переулка.

  * * *

  Если вы никогда не ломали пальцы, то вряд ли можете представить себе, какое это счастье иметь в организме такую замечательную штуку, как не совсем нормальную человеческую регенерацию. Достаточно сказать, что уже на утро у меня практически полностью спали отеки, но, впрочем, пренебрегать закрепляющими повязками я не стал. К тому же, кулаки на костяшках по-прежнему представляли собой кусок засохшей корки, густо покрытой мазью против ссадин и ожогов. Но жаловаться, все равно, было грешно. Без Силы я бы как минимум неделю приводил свои клешни в удобоваримое состояние, а так еще пару дней, и можно будет снова при случае помахаться с парой-другой йокаев. Вот только еще общая слабость и остальной "отходняк" после чрезмерного использования Силы пройдут, чтоб ноги ватными не казались, и чокнутые блики в боковом зрении не отсвечивали...

  Встав с утра пораньше, я кое-как отбился от второй серии расспросов сонного Дзинты, который завалил меня своими "что случилось?" еще вчера вечером. Рыжик был крайне недоволен тем фактом, что я не взял его с собой на "крутую разборку" и вообще по-прежнему продолжал темнить относительно произошедшего в Каракуре. Но тут уж ему придется смириться - как раз после этих событий я особенно сильно не желал светить мелкого перед всякими совершенно непонятными личностями с довольно-таки мутными мотивами и местами очень странными поступками. И главным было сейчас, это занять Дзинту чем-то другим не менее важным и сложным, но по этому вопросу я, к счастью, знал к кому обратиться.

  Дальнейший утренний обход общаги ознаменовался раздачей тех немногих долгов, что у меня имелись. Денежных знаков, полученных с напортачившего Исиды, у меня теперь имелось в избытке, а старое как мир правило приюта Мияшиты гласило, что их нужно употребить на дело, пока они есть. Прятать богатства в кубышку или под матрас при нашем цейтноте было как-то непринято, да и немногим, по правде говоря, выпадала сама возможность что-либо прятать. Владельцу рубахи, превратившейся в кучу лохмотьев после близкого знакомства с когтями пустых, я выдал денежную компенсацию в размере стоимости новой. Заодно, не удержавшись, прикупил по дешевке у его соседа по комнате блок сигарет, так сказать, для личных запасов.

  В школу я и сегодня идти не собирался, а потому после завтрака всухомятку в ближайшем магазине, направился прямиком в додзё Харады-сенсея. Никого из учеников в такую рань еще не было, но наставник уже был на ногах и занимался уборкой территории. Главной темой беседы, ради которой я заявился, был мой рыжий кохай. Просьбу загрузить Дзинту по полной программе и присмотреть за ним, пока я буду шляться по своим делам за пределами города, сенсей воспринял с пониманием. Хотя если заботу о мелком Харада оценил положительно, по поводу всего остального я получил основательный нагоняй.

  От мастера не укрылись ни мои свежие травмы, ни тот факт, что я вновь прогуливаю школу. И хотя, как сказал мне Харада, до конца учебного года оставалось всего два дня, расписания школьных занятий никто не отменял. Кроме того, из-за моих постоянных "уличных потасовок" и "последующего неизбежного травматизма", остро вставал вопрос скорого возобновления моих нормальных тренировок в дзю-дзюцу. Однако, "отпуск", который сенсей выдал мне на восстановление сил после чемпионата, еще не истек, а большинство общих упражнений я мог выполнять и в нынешнем состоянии. Подумав немного, Харада перенес мое возвращение в додзё еще на неделю, но с условием, ни во что не ввязываться за это время. Я совершенно искреннее пообещал, что постараюсь, но не услышать в этом ответе оговорки на тему "от меня это полностью не зависит" было сложно. Впрочем, Харада-сенсей прекрасно знал характер своих учеников, в том числе и мой, чтобы с удрученными вздохами закрывать на такое глаза. В конце концов, он ведь понимал, что как бы я ни старался и к чему бы ни стремился, это не изменит того, кто я есть сейчас, и в каком окружении нахожусь. И речь в данном случае даже не о злобных йокаях и прочей мистике, о которых учитель по идее вообще не догадывается, а о куда более банальных вещах. Таких, как например, "добрая" атмосфера закрытого спецприюта города Мияшита и того факта, что так или иначе, но я как минимум есть и навсегда уже останусь сыном покойного якудза по имени Шишигавара Дзюбей.

  По большому счету, мне крупно повезло, что мастер был в прекрасном настроении, и дело обошлось без настоящего разноса. Причиной столь хорошего расположения духа, видимо, служило пришедшее вчера Хараде письмо от достопамятной Ассоциации, содержащее в себе ветвистые нижайшие извинения и прочую лабуду. Репутация любительского клуба Мияшиты постепенно отмывалась от той грязи, что набросали на нее после турнира, и это определенно не могло не радовать старого мастера. И хотя речь в послании пока была исключительно о самой школе Харады-сенсея, и никоим образом не касалась вопроса моей дисквалификации и лишения титула, я был в этой ситуации последним человеком, которого это всерьез волновало. Мне вполне было достаточно того, что имя наставника вновь обретет незапятнанный статус, а Хьёгуро, похоже, как и обещался, будет и дальше исполнять свою часть заключенной между нами сделки. А звания и замаячившая где-то вдалеке спортивная карьера... Но ведь еще какой-то месяц назад я об этом и близко не задумывался, и планов никаких на эту тему точно не строил. Так с чего бы мне теперь переживать и метаться?

  Выслушав положенную порцию нравоучений от мастера, я в качестве дополнительной трудотерапии помахал часок метлой во дворе додзё и, аккуратно соскочив с очередного начавшегося разговора на тему "правопреемственности учеников и наследования школы", смылся побыстрее в город. До обеда у меня еще оставалась целая уйма время, а в кармане лежали неистраченные новенькие купюры.

  И хотя теплых взглядов со стороны продавцов и охранников в торговом центре мне не досталось, а скорее как бы даже наоборот, деньги есть деньги, и в обществе потребления, насильственно взращенном в лучших традициях капитализма янки, они решают очень и очень многое. Хмурые лица мгновенно расцветают неискренними улыбками, рвущиеся из горла наружу грубости сменяются приторной вежливостью, а надменное "Иди-ка ты отсюда!" быстро уступает место вопросу "Чем я еще могу вам помочь?". И так оно у нас теперь везде, живое воплощение отнюдь не японской мечты.

  Дорогие, но качественные и удобные, а оттого стоящие свою цену, кроссовки, на которые я втайне точил зуб последние полгода, были прекрасным вознаграждением за все те приключения, что выпали вчера на мою долю. Неистраченные остатки суммы ушли на пару рубашек и другие одежные мелочи. Напоследок я еще прихватил в хозяйственном магазине набор пластин, крепежей и мелких заклепок, на которые у меня имелись вполне определенные планы в дальнейшем.

  Закинув все прикупленное добро обратно в общагу, я сразу переоделся в новое шмотье поприличней и отправился прямиком на автобусную остановку возле приюта. Привычные сорок минут неспешной тряски, и солнечная Каракура с готовностью встретила одного из своих вчерашних спасителей. Ну, как минимум, участника спасательной команды...

  В этот раз моя встреча с Тацуки уже должна была мало походить на свидание, поскольку предполагался долгий разговор с вопросами и ответами на темы достаточно отличные от той "милой чуши", что мы обсуждали вчера. Собственно, поэтому я и приехал пораньше, чтобы встретить каратистку сразу после окончания занятий у школы. Об этом мы тоже условились заранее, да и мне так, чего темнить, было как-то спокойнее.